Тахана мерказит

– - Врешь!
– - крикнул Пашка.

– - Рад бы, Павел, поднаврать малку, только это голая правда.

– - Павел, немедленно извинись перед Петром Ивановичем -- взвизгнула Алка.

– - Да ладно, Аллочка. Мне бы сказали, я бы тоже не поверил. Было, куда денешься. Люди как люди. А вот ваших они несмотря передушили сто миллионов.

– - Десять...

– - Какая разница, где десять, там и сто. Вот как это понять, не знаю...
– - И, чтобы перебить тему, сказал Пашке: -- У тебя вон синячина под глазом. Только тройным одеколоном. Слушай лес, что дубрава говорит...

Петр Иванович вскрыл банку, выложил кильки на тарелку, посыпал лучком.

– - Васин, -- сказал Павел, озабоченно наблюдавший за действиями гостя.
– - Голову у рыбы сними и хвост сними -- так кушать нельзя.

– - Иди-ка ты, Павел, лучше стол накрой, -- отправил его Петр Иванович.
– - И туда и сюда -- один не управлюсь. Водка, вынутая из морозильника, текла медленно и тягуче, как жидкий кисель. Пока выпивали и закусывали, Пашка умял две куриные ноги и сейчас приноравливался к недоеденной отцовой. Наконец, выбрав удачный момент, сдернул с отцовой тарелки недоедок. Мишка в это время отвлекся на телевизор, где арабам собирались передавать Голанские высоты. Не отрываясь от экрана, он ткнул вилкой в пустую тарелку, близоруко склонился над ней и заорал:

– - Пашка; сволочь, верни отцу мясо!

Петр Иванович уступил хозяину свою неначатую еще ногу.

– - Кильку без водки не есть!
– - скомандовал он, заметив, как Павел, умявший курей, нацелился на кильку.
– - Не положено.

– - Васин, -- робко сказала Мири, -- а можно мне кильку без водки?

– - Возьми, -- разрешил Васин.
– - А тебе, Павел, со всей апломбой заявляю: будешь притеснять сестру, увезу ее к себе на дачу. У меня там кот Полкан, Мурка с выводком. Умная такая кыса эта Мурка: поймает грызуна и несет свою жертву детям, а ведь ничего не кончала. Машка, внучка у меня есть. Скоро внук будет.

– - А у тебя дети есть, Васин?

Петр Иванович опешил.

– - Если внуки есть, стало быть, и дети есть. Игорь. Врач на "Скорой помощи". Кто заболеет, любого вылечит. И еще у меня сватья, певунья знаменитая. Ох, баба! Красавица!.. Живем все дружно, только по-разному нитку сучим.

– - Васин, а тебе сколько лет?
– - вдруг спросила Мири,

– - Мне? Шестьдесят один.

– - Ты тоже имеешь красивую жену?

Задумался Петр Иванович. !

– - Не очень-то.

– - Странно, -- задумчиво сказала Мири по-взрослому.
– - Ты имеешь сексопиль. Ты знаешь, что такое сексопиль?

– - Мири!
– - одернула ее Алка.
– - Не приставай к человеку.
– - Она сунула Петру Ивановичу колесико ананаса. Но Петр Иванович ананас отверг.

– - От ананаса у меня узда зажевывается. Во рту заеда получаются, кислота теребит... Лучше я покурю, пожалуй. Мири пододвинула к нему пепельницу.

– - Рассказывай, пожалюйста.

– - Да что рассказывать? Один я остался, как сундук с товаром. Шутка такая. В общем это все ерунда непосредственно. Катер вот у меня сгорел -это жалко...

Поели-попили. Алка, нарушая шабат, ушла в ванную включить стиральную машину. Отключится она сама по себе, все выстирав, отжав и просушив. Так что если навредит шабату, то самую малость.

Петр Иванович сытый, довольный откинулся на спинку дивана. Растегнул рубаху.

– - Мири, мне Машка заказала привезти лошадь для Барбия. Кто такой Барбия?

– - Это просто, -- кивнула Мири, -- это мы купим. А что у тебя висит на шее?
– - Она пересела поближе.
– - Покажи, пожалюйста.

– - Крест православный. Павел, включи!

Пашка, кряхтя, включил вентилятор. Но прохлады он не добавил, только месил жару.

Петр Иванович снял с шеи крест.

– - Каждый человек русский должен носить крест. Ты, например, Мири, человек еврейский, тебе крест тоже подходит...

– - Ну, не совсем, -- улыбнулся Мишка, не отрываясь от Голанских высот.

– - А ты чего не разливаешь, Михаил? Ты что, с водкой "на фе"? Смотри, приходить не будет.

– - Где ручка, Пашка?
– - крикнул Мишка.
– - И бумагу.

– - И еще: убить -- гасить в шубу, -- довольный своей нужностью, сказал Петр Иванович.
– - Записывай, Павел, подмогни отцу.

– - Я не умею писать по-русски, -- виновато опустил голову Пашка, протягивая отцу ручку.
– - И читать по-русски не умею. Не ругай меня, Васин, пожалуйста.

Петр Иванович опешил. Такого он не ожидал.

– - Не понял. Раз просишь, ругать не буду. Но все равно -- не понял. А эта, мелкая?
– - он кивнул на Мири.

– - Я тоже не умею, -- радостно отозвалась девочка, вылизывая остатки мороженого из коробки.
– - И читать, и писать. Мишка разлил водку.

– - Не впрягайтесь, Петр Иванович, -- он чокнулся с гостем.
– - Мы с Алкой ничего не можем поделать. Не хотят, сволочи. Может, убить?

Петр Иванович молча выпил и крякнул как положено.

– - Ну, ладно. Так на чем тормознулись? Насчет креста?

– - Я вот что ношу для Бога, -- Мири вытянула из-за ворота маечки серебряную шестиконечную звезду на цепочке.
– - Мой могендовид. Хочешь, он будет твой? Но ты ведь не еврей, ты можешь иметь проблемы с твоим Богом...

– - Бог, Мири, запомни, один на всю хиву, -- наставительно сказал Петр Иванович и для серьезности разговора даже застегнул рубашку на последнюю душную пуговицу.
– - У одних он -- Будда, у русских -- Христос, у чурок -Аллах... Тут главное -- вера.

Мири стянула с себя цепочку.

– - На. Петр Иванович, не ожидавший такого поворота, вопросительно взглянул на Мишку. Мишка зевнул, лениво пожал плечами. Петр Иванович прицепил могендовид на одну бечевку с крестиком.

– - Ну, тогда будем здоровы!

– - Лэ хаим!

5

Суббота. Шабат в разгаре.

С утра опохмелялись, но не слишком.

– - А что, музей открыт сегодня?
– - поинтересовался Петр Иванович.
– Достопримечательности непосредственно?,, -- "Метро закрыто, в такси не содют..." -- пропел Мишка.
– - Шабат во всем околотке. Алка в лаборатори сегодня дежурит. Пашка! Будешь поваром.

– - Ага, -- въедливо усмехнулся Петр Иванович.
– - В лаборатории, выходит, можно. Не возбраняется. Гляди-ка: интересно: то понос, то золотуха. А музей, значит, аля-улю По правде-то говоря, Петру Ивановичу не больно хотелось на экскурсию. Это он скорее, чтоб хозяев не обидеть. Тем более, где Христос родился, он уже видел. В Вифлееме Где харч покупали.

– - А что если Петр Иванович у нас на крыше позагорает?
– - предложил Мишка.
– - Павел, отнеси гостю матрац.

Настроение у Петра Ивановича было отличное. Да у него всегда было хорошее настроение, кроме когда живот с перепоя гудел или остеохондроз в руки стрелял. Или -- не к стол; будь сказано -- в мошонку. От хребта туда боли иной раз отдавались. Но, это все чепуха, так сказать непосредственно Главное, жив. В оккупации не подох; после войны голодуха -- снова живой; отец в штрафбате сгинул, матери на переезде "кукушкой" голову отсекло -обратно живой! И на зоне не пропал. Там, правда, уже взрослым был. Бога гневить не надо Главное, чтоб из жопы пыль не шла!