Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

После этого раза два они, не сговариваясь, встречались у Анны, и та даже пригрозила им пальчиком. Софья только рассмеялась и, смеясь, оглянулась на Семена Семеновича, и тут он, точно впервые, увидел ее и принял легкий жест Анны за сигнал, знак вещий и пророческий.

– Нас подозревают?
– сказал он, едва они оказались на улице.

– Интересно, в чем?
– рассмеялась Софья непринужденно и весело, как вообще она держалась со всеми.

– Нет?
– Семен Семенович внимательно посмотрел на девушку, словно ожидая от нее признаний.

– Что вас беспокоит, Семен?
– спросила Софья с легким удивлением, и этот «Семен», без привычного для него отчества, совершенно сразил его.

Он взял ее за руку:

– Нам вроде запрещают встречаться?

– Запрещают встречаться?
– с недоумением пожала плечами Софья.
– Какие это встречи!

– Я не знаю, как для вас, - Семен Семенович даже обиделся, - но для меня, Соня, наши встречи...

– Не волнуйтесь, нас ни в чем не подозревают.

– Это грустно, - опечалился Семен Семенович.

– И никто не запрещает нам встречаться, - шутя добавила Софья.

– Вот это прекрасно!

Софья-то думала, что все будет, как прежде: увидятся изредка у Анны, поговорят, погуляют, и все. Но Семен Семенович увлекся девушкой не на шутку. Жену свою он по-своему любил и ценил. В Юле была подлинная жизнь. Он нарочно не хотел жениться на какой-нибудь эмансипированной особе из своего окружения. Юля серьезно приняла обязанности жены и хозяйки, и не вообще по отношению к мужу, а именно к тому, что муж ее - молодой, многообещающий ученый. Родители Семена устроили им двухкомнатную квартиру с мебелью, так что ничто не препятствовало молоденькой Юле сразу войти в роль жены и хозяйки. Она терпеливо выстаивала любые очереди, и Сеня имел все, чего его душа пожелает, и одет был так, как не одеваются обыкновенно молодые научные работники, пока не «остепенятся». Юля закончила курсы машинописи только для того, чтобы хорошо печатать рукописи своего мужа. И все шло прекрасно, как в сказке, пока Сеня не защитился. Юля уже думала о новых статьях, о работе над докторской, а он стал все чаще выпивать, и не просто ради веселья, как прежде, а так - словно у него какое горе.

– Что случилось?
– спрашивала Юля с беспокойством не за себя, а за него.

– А, пустяки, - бросал он небрежно.
– Встретил...

– Одного встретил, другого проводил, у третьего жена родила... Все ничего, только ты напиваешься...

– Разве?

– Конечно. А дело стоит!
– уже и вовсе вскипала Юля.
– Ты так и не закончил в срок - тому два года - обещанную статью...

Всего обиднее казалось, что она вмешивается в дела, будто что понимает.

– Меньше бы детективами увлекался!

После «вчерашнего», чтобы прийти в форму, Семен Семенович читал романы.

Он, видимо, сознавал, что не скоро наберется сил и знаний для следующего крупного шага вперед, а Юля ждала от него быстрых успехов. Она верила в него, тогда как он, может быть, растерял эту веру. Между тем он никогда еще не чувствовал в себе столько молодой силы и никогда не выглядел столь молодо-солидно, - мужчина в самом соку, как выразилась как-то Тамара Осиповна. Хотелось жить! Хотелось еще и счастья! И о том говорили женские взгляды, которые он частенько ловил на себе.

– Как у вас там мои?
– спросил Семен Семенович, взглянув на часы.

– Чудесно!
– отвечал Владимир.

Семен Семенович поглядел на собеседника.

– Мы кого-то ждем?

– Да.

– Я тоже.

– Понятно.

Семен Семенович почувствовал беспокойство и смущение.

– Знаешь, - сказал он, - я не уверен, что хочу пережениться... Такая попалась, не хочу упустить...

Владимир Мостепанов выпрямился и посмотрел спокойно вокруг - с чувством превосходства, которое вообще было присуще ему во всяком движении, шаге, жесте, в выражении лица, улыбке.

– Не исповедуйтесь передо мной, - сказал он, - чтобы потом не пожалеть.

В это время Софья широким и плавным шагом балерины, одетая уже по-весеннему, в легком пальто из модного темно-синего вельвета, появилась у машины Семена Семеновича. Увидев обоих своих кавалеров у перил канала, она метнулась к ним, не зная, что они знакомы, желая их свести, заранее предвкушая эффект.

– Семен!
– Семен Семенович поспешил поцеловать ее, а она уже потянулась к Мостепанову: - Здравствуй, Володя! Знакомьтесь, друзья мои!

– А мы знакомы, э, - протянул Семен Семенович.
– Но откуда ты его знаешь?

– Почему мне его не знать?

– Видишь ли, - зашептал Семен Семенович, - он живет в одной квартире с Верой Федоровной... той самой, что подходила к тебе...

– Родственница твоей жены? Стало быть, и твою жену он знает?

– Прекрасно знает.

– Володя?

– С кем у тебя сегодня свидание, реши, пожалуйста...

– Ни с кем из вас, - вспылила Софья.

– Может, ты ждешь третьего?
– Владимир говорил ужасные вещи, но таким тоном - не сердитым и не шутливым, а скорее с одобрением и похвалой, - что Софья смотрела на него с удивлением.

– А если жду?

– Подождем и мы. Как вы, Семен Семенович? Жена и сын ваши устроены, спешить вам некуда.

Семен Семенович, оскорбившись за Соню, теперь уже и вовсе обозлился.

– Ты что, пришел сюда над нами смеяться?
– ринулся он, повышая голос. Люди на Невском, стоявшие здесь, у Дома книги, стали оглядываться. Софья потянула Мостепанова за руку...

...Семен Семенович вернулся к своей машине. Софья уходила, не оглядываясь. Она играла им, она смеялась, как девчонка, кокетка... А ведь готова была уступить, это он не спешил, оберегая ее невинность, которой, может, давно уже нет.

Семен Семенович едва вошел в квартиру, как взялся за телефон.

– Вера Федоровна! У меня к вам один вопрос... Это вы подговорили вашего соседа... указали на... девушку... кассиршу...

– Ну хватит! Всё!
– услышал Семен Семенович голос своей жены, да не по телефону, а рядом с собой.

Юля стояла перед ним при полном параде, в полном блеске своей еще по-настоящему свежей красоты и вместе с тем чем-то бесконечно смущенная.

Она была смущена и даже сильно раздосадована, когда ее нелепая мысль отомстить мужу за причиненные страдания вдруг претворилась в поступок, стыдный, конечно, сладкий, уже поэтому особенно позорный, и она устыдилась за самое себя и перед Мостепановым, а в общем, рассердилась на мужа, который, собственно, и устроил весь этот сыр-бор.

– Здравствуй, Юля! Здравствуй! Я не знал, что ты дома. Мне что-то нехорошо. А малыш?
– И он, уж верно машинально, подошел к жене поцеловать ее.

Юля уклонилась, но не в гневе, а скорее в странном для него смущении.

– Сеня!
– заговорила она, складывая руки - ладонь к ладони - перед собой.
– Ты опошлился, Сеня, ты ожирел не только телом, но и душой. Это гадко.

Она словно ударила его этими словами.

– Так нельзя больше жить!

– О господи!
– забегал по квартире Семен Семенович.
– Неужели жизнь прошла? И помечтать о счастье уже невозможно?