Таинственная Полинезия

Поэтические и иные произведения полинезийской литературы сочинялись, но не записывались. И все же полинезийцам была известна письменность. Следует напомнить, что этнографы и археологи с полным правом всегда считали одним из главных признаков зрелости той или иной культуры именно существование письменности.

Сохранившиеся лишь в одной точке Тихого океана остатка полинезийской письменности интересны во многих отношениях. Но более всего любопытен тот факт, что эти тексты, начертанные собственной рукой полинезийца, его особым письмом, найдены на одной из самых малых и самых изолированных территорий "треугольника", которая более других отдалена от "прародины полинезийцев" и от их островной "Гаваики", - на острове Пасхи.

Полинезийские тексты записаны на особых деревянных табличках, называемых кохау ронго-ронго (буквально - "говорящие дощечки"). Тексты нанесены на "говорящую дощечку" "гравировкой" с помощью акульего зуба или какого-то иного столь же острого "пера" животного происхождения. Несмотря на такой способ нанесения текста на дерево, все они записаны чрезвычайно четко и утонченно.

До нынешнего времени на Рапануи открыто всего двадцать с небольшим таких "говорящих дощечек". К тому же некоторые из них - лишь обломки прежних кохау ронго-ронго, иными словами, содержат лишь отрывок первоначального текста. Для иллюстрация размеров и текстовой "емкости" отдельных "говорящих дощечек" следует описать хотя бы те четыре, которые раньше других попали в руки ученых благодаря епископу Тепано Жоссану с Таити.

Этот французский пастырь приобрел табличку, которую он в своем каталоге назвал "Le bois echancre" ("Гнутое дерево"). Ее размеры - 43х16 см, и содержит она всего десять строчек на одной и двенадцать на другой стороне, в ней насчитывается 1135 знаков. Вторая табличка, которую Жоссан назвал рапануйским именем Миро, на каждой стороне имеет по четырнадцать строк, ее размеры - 29x20 см, и содержит она 806 знаков. Третья, "Вермулю", с одной стороны несет девять строк, с другой - восемь и содержит 822 знака. И, наконец, последняя таблица, попавшая в руки епископа (он назвал ее "La rame" - "Весло"), на обеих сторонах имеет но восьми строк. Ее размер - 90х10 см, и она насчитывает 1547 знаков.

Итак, письменность древней Полинезии, сохранившаяся на самом изолированном ее островке, относится к идеографическому письму. Знаки, которые мы видим на кохау ронго-ронго, нередко напоминают распространенные в Океании предметы, животных и растения. Но зто еще совсем не значит, что написанный на "говорящей дощечке" знак, который представляет собой звезду, надо читать и переводить именно как слово "звезда".

Тексты, написанные на полинезийских кохау ронго-ронго, попытался расшифровать уже тот, кто первым начал ими заниматься, - упомянутый нами Тепано Жоссан. Однако прочесть полинезийские надписи или хотя бы их отдельные знаки эрудированный епископ, несмотря на свое невероятное усердие, так и не сумел.

С помощью своих информаторов Жоссан смог лишь установить, что строчки читаются сначала слева направо, а потом - справа налево. Такое поочередное написание строчек в специальной литературе носит название "бустрофедон", что по-гречески значит "поворачивающийся бык". Путь читателя по тексту напоминает движение бычьей упряжки в поле: в конце каждой борозды она тоже должна остановиться и повернуть назад.

Епископ также установил, кто некогда выгравировал на этих деревянных табличках полинезийские надписи. На острове Пасхи таких людей называли тангата ронго-ронго. Писари занимали в рапануйском обществе такое же положение, какое имели в иных областях Полинезии квалифицированные мастера искусств и ремесел.

На острове Пасхи редкой профессии писаря имели право посвящать себя члены лишь одного местного племени - миру. Избранных молодых людей из этого племени длительное время готовили к исполнению своих обязанностей в особых "школах письма", скорее их можно было бы назвать "школами каллиграфического искусства". В этих школах ученики сначала учились гравировать знаки ронго-ронго на банановых листьях. Только после того, как они в совершенстве овладевали искусством письма и сдавали своего рода "выпускные экзамены по каллиграфии", им позволялось заниматься гравировкой по дереву, которого на практически безлесном острове Пасхи всегда не хватало.

Вслед за Тепано Жоссаном прочесть надписи на "говорящих дощечках" и раскрыть тайну полинезийской письменности (а также всего, что с ней связано) пытались многие другие исследователи, в их числе англичанка К. Скорсби-Раутледж - единственная женщина и единственный ученый на корабле, она предприняла первую научную экспедицию на остров Пасхи; а вслед за ней - бухгалтер американского военного корабля "Могиканин" У. Томсон, впервые детально описавший святилища Рапануи.

Однако настоящим героем исследования удивительной полинезийской письменности стал пятнадцатилетний ленинградский школьник Борис Кудрявцев, который на основе рапануйских "говорящих дощечек", хранящихся в этнографическом музее Ленинграда, и сравнения их с фотографиями других подобных же табличек установил важное обстоятельство: некоторые группы знаков на отдельных кохау ронго-ронго повторяются.

Война прервала успешные исследования Бориса Кудрявцева, восторженного почитателя полинезийской культуры, который, еще учась в средней школе, сумел обнаружить весьма важную характерную черту древних полинезийских надписей, ускользнувшую от внимания квалифицированных ученых. Самый молодой исследователь культуры Полинезии ушел на фронт и погиб при обороне родного города.

Весьма интересно и наблюдение еще одного чрезвычайно внимательного любителя, венгерского инженера Хевеши, который обнаружил явное (хотя, может быть, лишь поверхностное) сходство между видом значительного числа знаков древней полинезийской письменности с Рапануи и древнеиндийского письма, распространенного в городах долины реки Инд (Мохенджо-Даро и Хараппа [188] ).

188

 Мохенджо-Даро, Хараппа - условное название древних городов в Пакистане, существовавших в III-II тысячелетиях до н.э.; сохранились остатки жилых и хозяйственных помещений, укрепления, водостоки, керамика и т.д.; существовала письменность, пока еще до конца не расшифрованная учеными; язык, для которой было создано это письмо, относился, вероятно, к дравидийской языковой семье. Памятники Хараппы, Мохенджо-Даро и ряда других поселений относят к так называемой Хараппской цивилизации.

Епископ Жоссан, школьник Борис Кудрявцев, бухгалтер У. Томсон, инженер Хевеши и путешественница К. Скорсби-Раутледж в той или иной мере подготовили почву немецкому лингвисту, доктору Томасу Бартелю, профессору Тюбингевского университета, что позволило ему сломать или хотя бы надломить железный обруч, до тех пор плотно опоясывавший тайну древнего полинезийского письма.

Но и доктор Т. Бартель полностью еще не дешифровал письмо полинезийцев. Тем не менее его труды содержат принципиально важные данные об этой столь значительной части полинезийской культуры. Ронго-ронго, как установил доктор Бартель, использует примерно сто двадцать основных знаков, сочетая которые можно создать около двух тысяч составных знаков. Обычно они имеют точно определенный смысл. С помощью некоторых грифов выражались и абстрактные понятия. Иногда понятие заменялось символом или метафорой. Например, понятие "женщина" можно было выразить знаком пуа ("цветок"),

Для того чтобы дать читателю представление о характере и способе начертания знаков полинезийской письменности, вероятно, лучше всего привести несколько конкретных примеров.

Письменные знаки кохау ронго-ронго острова Пасхи и их значения в интерпретации Томаса Бартеля. Внизу надпись на ронго-ронго.

Т. Бартель доказал, что столь загадочные для прежних исследователей тексты действительно написаны на полинезийском языке. Ему удалось также ответить на один из основополагающих вопросов - о содержании этих уникальных образцов полинезийской письменности. Подавляющее большинство их содержит предписания, как совершать религиозные обряды. Собственно, все "прочитанные" части надписей на кохау ронго-ронго более или менее связаны с полинезийской религией.

Частичная дешифровка текстов "говорящих дощечек" показала также, что в то время, когда они были написаны, вернее, выгравированы, важнейшим среди богов здешних полинезийцев был Тане (а отнюдь не столь почитаемый на острове Пасхи в пору появления первых европейцев местный бог Маке Маке). Дешифрованные части текстов содержат также бесспорные ссылки на Раиатеа, остров, который был очагом распространения общеполинезийской национальной культуры, Ватиканом полинезийской религии.

Анализ дешифрованных частей кохау ронго-ронго свидетельствует о том, что в них упоминаются растения, которые чувствуют себя хорошо лишь в тропических зонах Океании. Так "говорящие дощечки" подсказывают нам, где нужно искать прародину жителей острова Рапануи. Из текстов можно сделать вывод, что письменность прежде существовала и в других областях Полинезии. Бартель также выяснил, что когда-то здешние полинезийцы пользовались и другим видом письменности, другим способом "записи" - так называемым "тау", который служил для "исторических записей", а возможно - и для родословных.