Таинственные превращения

– В ту ночь, когда умерла мадам Лаваль, – понизила голос женщина, – змею убили и закопали в роще.

– Впервые слышу, – удивился сыщик.

– Мы с Эженом тогда еще встречались как жених и невеста. Свидания назначали поздно вечером в парке, чтобы хозяева ни о чем не догадались. В половине одиннадцатого Эжен заканчивал обход усадьбы, я прибегала в рощу, и до полуночи мы болтали наедине.

– А если бы вы срочно понадобились хозяйке?

– Мадам Лаваль стала вызывать меня по ночам, только когда заболела, а до этого она крайне редко нуждалась в моих услугах после десяти вечера.

– В котором часу вы приносили ей лекарство, когда она слегла с бронхитом?

– Около часа ночи, причем регулярно.

– Продолжайте, пожалуйста. Что конкретно произошло в роще?

– Мы услышали чьи-то шаги: по аллее осторожно крался человек. Мы умолкли и спрятались в раскидистых ветвях, а он остановился неподалеку и стал рыть яму. Мы не поняли, кто это, но лопату видели: лезвие поблескивало в темноте. Мне сделалось так страшно, что я вцепилась в Эжена, мы замерли и не двигались до тех пор, пока копатель не ушел. Дрожа всем телом, я вернулась в дом, поднялась по черной лестнице к себе в мансарду и всю ночь не сомкнула глаз. Если бы мадам позвонила, я сию же минуту спустилась бы к ней в спальню.

– Сколько было времени, когда неизвестный орудовал лопатой?

– Около полуночи, – ответил Лефевр.

– Если змея умерла в полночь, значит, мадам Лаваль скончалась раньше. Я запишу это и обдумаю. Откуда такая уверенность, что человек закопал именно змею?

– Рано утром, пока все спали, я собирался сходить на то место и посмотреть, что там схоронено. Но известие о смерти госпожи все перевернуло вверх дном. Когда улеглось первое потрясение, я проскользнул в рощу: возле дерева, где мы с Мари стояли накануне, была присыпана свежая земля. Инструмент я всегда носил с собой, я же садовник. Я копнул и нашел черно-белую змею. Кто-то размозжил ей голову. Не медля ни секунды, я снова зарыл ее.

– Почему вы промолчали? Весь дом метался в панике от того, что змея где-то укрывается, а потом выползет и расправится с остальными.

– Мы с Эженом посоветовались и заперли рты на замок. Сознаться в том, что у нас по вечерам свидания, мы не могли. Случись такое при мадам Лаваль, это еще полбеды. Но если бы об этом узнала графиня, то в один момент вышвырнула бы нас обоих на улицу. Мы готовились к свадьбе и не желали остаться без работы и с плохой рекомендацией.

– Тем не менее вы поступили неправильно, – сурово заметил приезжий. – Речь шла о человеческих жизнях.

– Мы никого даже пальцем не трогали, – отрезала Мари, – и никто не вправе нас упрекать.

– Ладно, это поздно обсуждать. У вас есть предположения относительно личности субъекта, зарывшего змею?

– Нет, сударь, – заверил Лефевр. – Я подумал, что ее убил кто-то из обитателей поместья – тот, у кого она случайно оказалась на пути, когда выползла из спальни мадам Лаваль. Но все помалкивали и повсюду искали злобную гадину, и я решил, что ошибся.

– Вас не осенило, что в Люверси совершено преступление?

– Нет, сударь, у нас и мысли такой не возникло. Мы с женой полагали, что смерть хозяйки – несчастный случай. Незачем держать в усадьбе опасных хищников; от змей всегда жди беды, это не кошки и не кролики.

– А если предположить, что преступник – укротитель змей – выманил черно-белую рептилию из отсека и увлек ее в дом с целью убить мадам Лаваль?

– Разве это возможно? – охнула Мари Лефевр, прижимая к губам край передника.

– Будь у нас такие сведения, – сурово произнес лавочник, – мы заявили бы в полицию. Это не любовные свидания, а уголовное дело.

Конец ознакомительного фрагмента.