Таинственный спаситель

Уинтер знал, что существуют банды, которые управляют группами нищих попрошаек и охотятся на них, требуя процент от дневной выручки. У такой одинокой малышки, как Пич, не было против этих банд ни единого шанса.

— Расскажи ему, что было потом, Пич, — прошептал Джозеф Тинбокс.

Маленькая девочка посмотрела на мальчишку долгим взглядом, словно черпая у него храбрости, затем сделала глубокий вдох и перевела глаза на Уинтера.

— На вторую ночь, когда я была возле церкви, они схватили меня. Похитители девчонок. Разбудили и утащили куда-то. Я думала, — девочка натужно сглотнула, — думала, они убьют меня, но не убили.

— А что они сделали, Пич? — спросил Уинтер.

— Они привели меня в какой-то подвал. Там было полно других девочек, и все они шили. Поначалу я подумала, что это не так уж плохо. Я не против работы, правда. Мама говорила, что я хорошая помощница. И там была Додо, хотя никто никак ее не называл, и они все время гнали ее прочь.

Девочка спрятала лицо в шерсти Додо, и терьер лизнул ее в ухо. Она зашептала так тихо, что Уинтеру пришлось наклониться, чтобы разобрать следующие слова:

— Но они почти совсем не кормили нас. Только жидкой кашей и водой, и в каше были жуки. — Пич начала всхлипывать.

Джозеф Тинбокс растерянно закусил губу. Поколебавшись, он протянул к девочке руку, но вдруг остановился, держа пальцы над худеньким плечиком, и взглянул на Уинтера.

Уинтер кивнул мальчику.

Джозеф неуклюже потрепал Пич по спине.

Та вздрогнула и подняла голову.

— И это было не самое плохое. Они еще и били нас, если мы работали слишком медленно. Там была девочка по имени Тилли. Они били ее так долго, что она потеряла сознание, а на следующее утро ее уже не было.

Пич затравленно посмотрела на Уинтера широко открытыми испуганными глазами. Она ничего не сказала, но где-то в глубине своей детской души знала, что ее подружка Тилли, должно быть, умерла.

— Ты очень храбрая, — сказал Уинтер девочке. — Как ты сбежала?

— Однажды ночью, — прошептала Пич, — похитители привели новую девочку. Они заспорили с госпожой Кук, той, которая заставляла нас всех работать, но дверь оставили за собой незапертой. Я увидела, что она приоткрыта, и мы с Додо убежали — и бежали со всех ног до тех пор, пока уже больше не слышно было позади нас криков.

Пич тяжело и часто задышала, словно вновь наяву переживала ужас той ночи, свой побег от страшных безжалостных людей.

— Храбрая, храбрая девочка, — пробормотал Уинтер, и Джозеф энергично кивнул. — Ты знаешь, где находится тот подвал, Пич?

Девочка покачала головой.

— Нет, сэр. Но знаю, что он под свечной лавкой.

— А-а, — отозвался Уинтер, стараясь подавить свое разочарование. В Сент-Джайлсе дюжины крошечных свечных лавчонок. И все же это лучше, чем ничего. — Какая ты смышленая девочка, Пич, что это заметила.

Пич покраснела от застенчивости.

— А теперь, думаю, вам обоим пора спать, — сказал Уинтер, вставая. Он посмотрел, как Джозеф в последний раз успокаивающе потрепал подружку по плечу, прежде чем потопал к двери вслед за директором приюта. Уинтер открыл дверь, но приостановился, когда ему в голову пришла одна мысль.

— Пич?

— Сэр?

— Что вы и другие девочки шили в подвале?

— Чулки. — Пич произнесла это слово так, будто у него был отвратительный вкус. — Кружевные чулки со стрелками.

Уинтер широко зевнул, когда на следующий день дворецкий Изабель впускал его в дом.

Дворецкий на долю дюйма неодобрительно приподнял бровь.

— Леди Бекинхолл ждет вас в малой гостиной, сэр.

Уинтер устало кивнул и последовал за дворецким. Едва рассвело, он уже был на улицах Сент-Джайлса, искал свечную лавку с мастерской в подвале, но пока что ему ничего не удалось найти. Как и не слышал он о госпоже Кук. Пич могла ошибиться в отношении свечной лавки — в конце концов она ведь была страшно напугана, когда убегала от своих похитителей. Либо госпожа Кук могла перенести свою нелегальную мастерскую в какое-то другое место.

Разумеется, имеется и третья, наиболее тревожная вероятность. Некоторые из его информаторов здорово нервничали. Возможно, обитатели Сент-Джайлса слишком боятся похитителей девочек и госпожи Кук, чтобы выдать их местонахождение.

Дворецкий открыл желтую крашеную дверь, и Уинтер собрался с духом, входя в малую гостиную. Изабель стояла боком перед одним, из высоких окон в дальнем конце комнаты, повернувшись своим изящным профилем, и солнечный свет отражался от ее блестящих волос.

В груди у него что-то сильно сжалось, этот первый взгляд на нее был сродни физическому удару. Обычно повторяющееся воздействие раздражителя через какое-то время притупляет шок. Однако каждая встреча с Изабель заново потрясала его, захватывая и тело, и разум. Он сильно опасался, что чем чаще будет видеться с Изабель, тем сильнее станет желать ее.

— Мистер Мейкпис, — сказала она, повернувшись к гостю. Теперь ее силуэт четко вырисовывался на фоне яркого окна, а лицо оказалось в тени. — А я уж думала, вы сегодня не придете.

Значит, она не простила его за вчерашнее опоздание.

— Вот как, мэм? — отозвался он, осторожно приближаясь. — Но я вижу, вы уже распорядились подать чай. — Он указал на чайный сервиз, расставленный на низком столике. — Я же говорил, что буду в четыре, и сейчас, если верить часам на каминной полке, ровно столько.

Она отошла от окна, и он увидел по выражению лица, что его слова ее вряд ли умиротворили.

— Новое — и, осмелюсь сказать, уникальное — обстоятельство для вас, мистер Мейкпис.

— Не пора ли вам называть меня Уинтером? — пробормотал он, идя по иному пути, ибо не имел шансов победить в споре о своей пунктуальности.

— Вы так считаете?

— Да. — Он жестко улыбнулся. — Изабель.

Она нахмурилась.

— Я не…

В эту минуту со стороны резного буфета донесся какой-то тихий всхлип. Оба, и он, и Изабель, посмотрели на этот предмет мебели, и странным образом выражение ее лица сменилось с гневного на неуверенное. Она устремилась было туда, но остановилась.

Изабель больше не пошевелилась, поэтому Уинтер подошел к буфету, опустился на колено и открыл нижнюю дверцу.

Оттуда выглянуло залитое слезами личико.

— Кристофер, — сказал Уинтер, вспомнив имя мальчика. Он оглянулся через плечо, но Изабель застыла на месте как изваяние. Он снова посмотрел на мальчика. — Как там, в буфете, удобно?

Малыш вытер нос бархатным рукавом.

— Нет, сэр.

— Не желаешь вылезти оттуда?

Мальчик молча кивнул. Уинтер подался вперед и взял ребенка на руки. Вблизи он разглядел, что Кристофер — хорошенький мальчик лет четырех-пяти. Он встал, держа мальчика, и повернулся к Изабель. Многие женщины испытывают естественный порыв забрать ребенка у мужчины — возможно, материнский инстинкт считается сильнее отцовского, — но Изабель не выразила такого желания. Напротив, она сложила руки, словно сдерживаясь и не стремясь к малышу.