Таир

Я помолчала несколько секунд, подбирая слова.

— Таир Шакиров находится в больнице по адресу…

Продиктовала и сразу звонок сбросила, телефон вернула, поблагодарив. Уходить нужно было сразу же, но я перешла дорогу, устроилась напротив здания больницы и спряталась за сосной. Наблюдала, не в силах отбросить страх. Машины приехали быстро. Выдохнула я только тогда, когда увидела Руслана. Вот теперь можно уйти.

Слезы вытерла, руки пахнут гранатом, ромашкой и кровью Таира, которая траурной бахромой въелась под ногти.

У него все будет хорошо. А я…я привыкла.

Уходила дворами, в сапогах чавкало, меня знобило. Не стоило мне заходить внутрь. Слишком эта больница была похожа на ту, что до сих пор снилась в кошмарах. Слишком.

Тогда Артем просто ушёл. Равнодушно поднялся с моего распростертого израненного тела и ушёл. Я слышала, как звякали бокалы, потянуло сигаретным дымом. И встать не могла. Дело даже не в физических возможностях - я словно закончилась. Была и не стало. Лежала и смотрела в ночь с открытыми глазами.

А затем про Таира вспомнила. И мысль такая нелепая - позвонит, а я трубку не возьму. Волноваться станет, а ему и так хлопот хватает. Я встала. Тщательно одернула платье, словно это имело какое-то значение. Так и ушла - босиком, без сумки, с кровью, что тёплыми струйками текла из меня и красной коркой засыхала на бёдрах.

Меня подобрал патруль полицейский. Наверное, хорошие были ребята. Смотрели участливо. Один дал упаковку влажных салфеток, но я её суеверно оттолкнула. Я была пьяной, я была уничтоженной, но во мне горела ещё вера в справедливость. Нельзя просто так взять и изнасиловать человека, и остаться безнаказанной. Жертва насилия — всегда жертва. И тот, кто применил силу — виновен, и никакие оправдания не подойдут.

— Нет, - сказала я. Хотелось твёрдо, а получилось шёпотом, голос я сорвала.
– Ничего не нужно. Меня изнасиловали. На мне его следы, его сперма…

Подняла взгляд. Парень в форме, молодой совсем, как я, наверное. И наверное грязи и жестокости ещё не видел. До меня. Смотрит участливо и с сожалением.

— Я его посажу, - снова шёпотом.
– Посажу.

Ради меня. Ради дуры Светки. Ради других девчонок, я не хочу, чтобы ни одна девушка лежала беспомощно, с раздвинутыми ногами, кричала, срывая голос и зная, что на помощь никто не придёт. И чтобы потом кто-то мог в нее ткнуть пальцем и сказать — сама виновата.

У меня приняли заявление. И образцы материалов взяли тоже - обдолбанный парень и не подумал воспользоваться презервативом. У меня диагностировали множественные ушибы и гематомы, сотрясение мозга, а также разрывы мягких тканей влагалища. Только беспокоило меня отнюдь не оно. Меня затягивало в трясину, и я не знала, как из неё выбраться. Лежала под капельницей, кровопотеря была значительной и не могла найти в себе сил позвонить Таиру. Ах, если бы я тогда решилась ему рассказать…

Он пришёл на следующий день. Мужчина средних лет. Я боялась смотреть на его лицо, да и больно было поворачивать голову - Артём меня за шею хватал, придушить не придушил, но больно. Я видела костюм гостя. Дорогой, теперь, после знакомства с Таиром, я легко отличала дешёвый блеск от настоящего богатства. Галстук, помню, идеально гармонировал по цвету. Руки ухоженные, а мои ногти все обломаны в мясо попытками высвободиться.

— Бедная девочка, - сказал он участливо, а у меня от его голоса мурашки. Страх, вот что я испытала. Слишком знаком бархатный баритон.
– Я приехал, как только узнал.

И погладил меня по грязным, в крови, волосам. Я дернулась, пытаясь избежать этого прикосновения, но только и сумела, что зашипеть от боли.

— Тебя переведут в другую палату, - продолжил он. Указал рукой на бабушку, которая дремала в соседней постели.
– Без всяческого…сомнительного контингента.

Присел на край постели, я почувствовала, как прогнулась под его весом панцирная сетка. Склонился, к самому моему лицу, вынуждая смотреть в глаза. Такие же, как у сына, холодные и пустые.

— Денег дам. Квартиру получишь хорошую. Да и диплом, к чему тебе красивой столько лет учиться?
– задумался, затем дальше заговорил.
– Только заявление придётся отозвать, да… Сына я сам накажу.

И даже ждать не стал моего ответа. А вечером Светка пришла. Я была рада ей, настолько, насколько вообще могла проявлять эмоции. Хотелось рассказать ей, глаза открыть на Артёма. Мы же два года с ней секретами делились, все то время, что жили вместе.

— Ты специально, да? — она в дверях замерла. Лицо разъяренное, ноздри раздуваются. В другую палату меня не перевели, бабушка заитересованно навострила уши.
– Падкая до богатых мужиков? Татарина своего просрала, теперь под моего парня полезла!

— Он сам…

Вышло хрипло и тихо, Светка вряд ли меня услышала, да и не нужно ей это было.

— Думаешь, самая умная, да?

Шагнула ко мне. Я подумала даже, что она меня ударит. Может, даже за дело было бы. Может, я и правда во всем сама виновата. Глаза закрыла, готовясь, беспомощная, принять удар.

— Только ничего у тебя не выйдет, поняла? Артём сделал мне предложение!

Ночь была бесконечно длинной. Крошечная бабулька громоподобно храпела, я пыталась заплакать и не могла. Действие анальгетиков закончилось, и я выть была готова - болела каждая клеточка моего тела. Но одного только боялась - маме позвонят. Я не хочу, чтобы она знала это все это, у неё сердце слабое…

— Камеры мы подняли, - говорил мне полицейский на следущий день. Другой, не тот, что с салфетками.
– На видео чётко видно, что ты его провоцируешь. У нас свидетели есть. Девушка его подтвердит. Просто забери заявление по хорошему.

Отец Артёма вернулся. Укоризненно качал головой. Жалел меня. Что такая молодая, а жизнь свою загублю. Что из института меня выкинут. Что со мной может случиться множество…нехорошего. Девочки же такие слабые. Их так легко сломать играя.

Я держалась. Я просто отупела от боли и лошадиных доз лекарств. Я жила только на упорстве и желании его наказать. Светка уже поведала мне, что платье выбирает. Что они полетят в Рим. У Артёма все хорошо было, а у меня швы внутри влагалища и мерзкое чувство, что я мешаю быть им счастливыми, и невозможно понять, что мучит меня сильнее.

А сломалась я на бабушке. В один из дней, который слились для меня в неразличимо серое, она, поднявшись с постели прошаркала тапками по полу к выходу - я уже привыкла к этому звуку.

— Проститутка, - тихо сказала она, видимо, не ожидая от меня гнева, не боясь меня.
– У молодых свадьба скоро, а ты его в тюрьму…

Я забрала своё заявление, благо полицейские только и рады были пойти мне навстречу. Выписалась из больницы, как только сумела. К тому времени Таир уже решил, что я с ним хочу порвать. В универ пошла заявление на заочное писать. Дело замяли по максимуму, но шёпотки ходили, я то и дело ловила на себе любопытные взгляды. На общежитие я права не имела, идти было некуда, денег я у отца Артёма не взяла.

Но вдруг оказалось, что у меня есть квартира. Большая, в хорошем районе, с новым ремонтом. Чистенькая. Не то, что я.

Как ее оформили на мое имя, даже без моих документов, меня не интересовало. Артема отец и не на такое был способен.

От квартиры я тоже хотела отказаться, но поначалу не знала как. С тоской смотрела в окно — третий этаж, если выпрыгну, не сдохну, максимум шею сверну. А потом поняла — пусть будет. Не в качестве компенсации, а как напоминание о том, что произошло. Чтобы я никогда не смогла забыть о случившемся. Чтобы не позволить такому с собой повториться.