Так произошло
Шрифт:
Орден Гермеса, мы, давно облюбовали Умбру. И когда то наводнили ее своими мирами.
Дуасстеп, наша главная крепость. Непобедимый чертог, что Орден поместил в самое сосредоточие Сил. Мир, воплощающий в себе все энергии всех проявлений. Всю мощь всего существования.
И пришло в голову одному мудаку устроить там сражение.
А знаете, что будет, если устроить сражение кучи мастеров и архимагов в мире, воплощающем собой все виды сил, дейстующих во всех существующих вселенных?
Ничего, мать твою, хорошего.
Не помню, что произошло. Мы шли со стариком,
Бах. Нет, наверное скорее все же «бум». Или, может быть, «фушшшшх». Не совсем уверен.
Просто в какой-то момент я понял, что сейчас умру. Вот так просто.
Я понял, что меня убьет и растерялся.
Я умею телепортироваться. Умею проделывать многие очень интересные действия с магией. С квинтэссенцией. Знаю, как правильно отделить Aqua от Terra– очень редкое умение, на самом деле… Но в тот момент я растерялся.
Старик не растерялся. Я всегда знал, что он хорош.
И потом я увидел оно.
Знаете, как можно назвать сосредоточенную силу всех существующие вселенных, метавселенных, омнивселенных и прочих вещей?
И я не знаю.
Но я ее увидел.
А потом упал в мир.
Старик спас меня. Старый дурак, зачем? У него же знания, сила, знакомства. Надо было самому прыгать. Такие как я появляются. Может и не очень часто — но явно не реже, чем тысячелетние мастера.
А этот старый дурак еще усмехнулся мне, выкидывая меня с дороги в ближайший мир Умбры.
На самом деле, спасибо ему. Спрятать меня в ближайшем мире было неплохим ходом. Я выжил. Приземление было не самым мягким, но я уже придираюсь.
Спасибо тебе, старик.
После этого я ударился головой и впал в забытье. На время.
На достаточно время, чтобы рассказать невидимому наблюдателю краткую историю своей жизни… Ха, как очнусь — надо будет проверить голову.
Ах да, о чем я говорил изначально? Числа. Удачные и неудачные.
Мы, Орден Гермеса, натворили много дел. От древнего Египта и до современных неопаганистов — наших следов немало. Тройка, семерка, тринадцать…
Но в герметической традиции число восемь считается очень несчастливым.
Раньше я считал это глупостью, но…
Родившись восьмого дня восьмого месяца и отправившийся в свой день рождения в Умбру в восемь часов восемь минут утра — а в результате случившегося события потерявший своего отца, потерявшийся в Умбре в неизвестном мире, без возможности выбраться, без помощи и без гроша в кармане — я, кажется, начинаю видеть паттерн.
Разбираясь в ситуации
Лежащий на полу грязной аллеи молодой парень мог привлечь внимание прохожего тремя фактами.
Первым было то, что он продолжал лежать на полу. Это было необычно для жителей Атласа, однако чаще всего могло быть проигнорировано, если он продолжал лежать в грязной аллее, а не на проезжей части, мешая прохожим.
Вторым фактом была его внешность. Пьяницы в Атласе были не самым частым зрелищем, и даже если они встречались, то обычно это были лишь грязные бродяги, которых по какой-то странной причине еще не выкинули из чудесного парящего города, в то время как молодой парень был, что немаловажно, молодым и достаточно
опрятным, вовсе не будучи похожим своей внешностью на опустившегося бродягу.И третьим фактом, конечно же, была его одежда. Плащ, что мог подойти, как бы заметил с усмешкой взрослый и серьезный житель Атласа, какому-нибудь магу из детской развлекательной литературы или, что было намного более вероятно, охотнику. Однако охотники практически никогда не расставались со своим оружием — и потому безоружный охотник, валяющийся на полу грязного закутка привлек бы внимание особенно сильно.
Хотя, конечно же, безоружен он был лишь в представлении привычных к охотникам гораздо больше, нежели к Практикам Искусства, жителям Атласа.
Именно поэтому, когда лежавший до того спокойно на своем месте неприметный юноша на секунду замер, прекратив вздох — после чего спокойно перевернулся на спину, раскинув конечности в позе звезды — после чего шумно втянул воздух, словно бы для храпа, и медленно выдохнул его, свернув губы трубочкой — очень мало кто из присутствующих мог бы догадаться, что проделанные действия были не проявлением небрежности — а неплохо сыгранным спектаклем для возможного наблюдателя, позволившим магу сотворить магию под носом вполне внимательного противника.
Выдохнув, на секунду юноша замер, прежде чем открыть глаза и резко подняться с земли.
«Ненавижу делать пентакль из собственного тела» — парень свел обратно ноги и руки, что всего несколько секунд назад благодаря его действую образовали примитивную, но все же действенную пятинаправленную магическую печать, после чего провел рукой по лицу — «Признаюсь, я все еще не очень уверен, где я… Но вроде как не привязан к жертвенному алтарю или столу одного из этих техновивисекторов. Повод обрадоваться моей удаче.»
Воспоминания о произошедшем всплывали в его разуме настойчиво, но фрагментарно. Старик… Шторм… Умбра? Черт возьми, Умбра!
Парень помотал головой, прежде чем оглядеться вокруг.
Темная аллея в тени нескольких зданий, этажей, на взгляд, двадцать… Архитектура — нечто вроде этих американских высоток… Хотя, в бизнес-кварталах Лондона все выглядит примерно также.
Судя по тому, что память услужливо донесла Джонатану — он не находился на Земле. Судя по всему, он попал в какой-то из Умбральных миров… И этот Умбральный мир пока-что выглядел примерно похожим на Землю. В этом случае Джонатану оставалось только надеяться, что это был не еще один из Умбральных миров, где нацисты выиграли Вторую Мировую… Учитывая, сколько Нефанди сражалось за них тогда — найти местное Умбральное пристанище Нефанди ему совершенно не хотелось.
Помотав головой, Джонатан поднялся с Земли, после чего отряхнулся и огляделся еще раз.
Умбральный мир мог быть любым. Настолько любым, чтобы быть заселенным исключительно людьми и отличаться от Земли разве что в мелочи настолько незначительной, что десять Магистров Мунди не смогли бы найти это отличие и за тысячу лет, а мог быть настолько отличным, что одно его появление на публике могло бы быть аналогом пробуждения Л… Этого демона соотносительно местным обычаям. Хотя, согласно пока выглядевшим достаточно привычно домам — вероятность последнего была маловероятна.