Так вовремя… с опозданием…

– Он писал письма. Мама читала нам их каждый вечер, это было нашей традицией. Мы садились в зале и слушали маму.

–А когда вся эта сказка закончилась?

– Всё заканчивалось постепенно, по мере моего взросления. В двенадцать лет мне стало невыносимо стыдно, и когда мама принесла нам деньги, я от них отказался. Сказал, что пусть лучше потратит их на что-то важное и нужное, а заодно и от отработок откажется.

– Это был очень взрослый поступок, для ребёнка твоего возраста. Я в двенадцать ничего не понимал и только ненавидел родных за какие-то мелочи.

– А потом в моей голове начала складываться картинка, и мне захотелось правды. Той, что поразила меня до глубины души.

– И когда ты узнал всю правду?

– Я узнал в самый неподходящий и тяжёлый момент. Тогда я потерял единственного друга, начались проблемы в школе и на тренировках из-за постоянных подработок, а на шабашках было сложно из-за школы и тренировок.

– Ты просто мой герой. Правда, ты… просто невероятно. Не знаю. А можно ещё вопрос?

– Ну, раз уж у нас вечер откровений, вперёд.

– А как умер твой отец. Извини, если это очень личное и тяжёлое. Я не хочу тебя обидеть или расстроить. – Сейчас я понимаю, что парень наивен и общителен по одной причине – он пьян. Очень пьян.

– Жень, слушай, похоже тебе пора домой. Ты далеко живёшь?

– Я правда не хотел тебя обижать.

– Мне не обидно. Правда, не бери в голову, ладно. Моего отца убили. Он потерял работу, и чтоб мы могли прожить большой семьёй, вышел сторожем в ночную пивнушку. Там пьянь сцепилась, он полез разнимать, за что и лишился жизни.

– Кошмар… пошли ко мне, я сварю тебе кофе, и ещё поболтаем. Завтра же всё равно выходной. Мы уже пришли почти.

На дворе ночь, транспорт не ходит, а я забрался очень далеко от общаги. Предложение Жени было как никак кстати, ведь от всей это прогулки стало прохладно до дрожи. Даже не заметил, как замёрз. Собственно, по двум этим причинам, я не стал отказываться от столь выгодного в сложившейся ситуации предложения. Шли мы ещё минут пять от силы и подошли к подъезду, раньше тут жил мой первый тренер – Валентин Семёнович. Прекрасный мужчина, замечательный спортсмен. Их семья переехала куда-то за границу, после его выхода на пенсию. Женька жил на третьем этаже, за огромной железной дверью. Первая мысль – мысль о безопасности. После того, как я узнал об отце всю правду, в переплетении с событиями, связанными с моей Женькой, я понял, что кругом, за каждым углом, на каждом шагу подстерегает опасность. Расслабляться нельзя. Кем бы ты ни был, ты не застрахован от глупости других людей. И лишь за этой огромной сейфовой дверью мне впервые за несколько лет стало как-то комфортно.

Интересный факт, который пришёл ко мне лишь сейчас, мне вновь комфортно с чужим совершенно человеком, и его имя такое же как носит она. Интересно, как её дела? Она решила кем будет в будущем, что будет дальше? Отошла ли она от ужаса, что с ней произошёл, или всё ещё боится каждого шороха и находится в трауре? Видит ли она себя кем-то? Столько вопросов, ответов на которые я не получу. От этого на душе стало ещё тяжелее. Всё это душевное говно забивает даже физическую боль. Интересно, а может ли это работать наоборот?

Мы прошли в квартиру, что-то бурно обсуждая, но я замолчал, когда увидел, что на диване спит девушка. Стало как-то неловко, захотелось исчезнуть. Такая маленькая, хрупкая и беззащитная, как моя сестрёнка, до того дня, как я сломал ей жизнь. Как и моя Крис.

– Блин, я не думал, что она приедет, даже просил её не приезжать. Сейчас разбужу. – Проговорил Женя, направившись к дивану.

Я остановил его, и остановил не просто так. Что-то казалось мне не так, и я всматривался в её лицо, пока не понял, что. Смазанная тушь и припухшие глаза. Перед сном девушка плакала, а вернее сказать ревела. Я видел такое у Кристины, которая делала вид, что всё хорошо, но потом полночи рыдала в подушку, а когда успокаивалась, я заходил, чтоб поднять её с пола и уложить в кровать. Она часто засыпала на полу, и её глаза… никогда в жизни не забуду. Моя рука схватила руку Жени, планировавшего сделать глупость.

– Не стоит, давай просто перенесу её куда скажешь, или просто тихонько посидим на кухне.

Женя выглядел раздражённым. Это накаляло ситуацию, его беспокоило появление сестры, будто произошло что-то, что его раздражает больше всего на свете. Но если включить логику. Женя сестру не ждал, а значит – ключи ей не оставлял. Если это был незапланированный визит, значит их отношения очень близкие и у неё есть доступ к его гнёздышку. Получается, что нового знакомого выбесила цепь событий, которая привела эту девушку в квартиру, а не появление её на диване. К тому же, сомневаюсь, что Женька собирался тащить кого-то из клуба, судя по беспорядку в квартире.

– Я понять не могу, что за дура то такая? – Он ворчал, но отправился к одной из дверей и открыл её, скрылся в темноте, а потом выглянул и жестом показал, что нужно сюда.

Я поднял девушку на руки, осторожно, чтоб не разбудить и не напугать, чтоб не потревожить. Мне в голову всегда вкладывали, что женщины сильные, женщины храбрые и тому подобное, и я может соглашусь с этим, но точно понимая, что это храбрость и сила – панцирь, наросший из-за того спектра негатива, что выпал на них, когда они были слабыми и беззащитными. Моя Кристи была слабой, хрупкой и ранимой, и я позволил её сломать, тогда, когда должен был спасать.

Я уложил девушку на большую кровать, в комнате, куда пригласил Женя. Она не проснулась, не заметила, как её перенёс левый парень в спальню. Меня охватил трепет от этого умиротворения, что охватило её во сне, после чего-то, что заставило плакать. Лёгкая и невесомая, нежная и хрупкая, она лежала на огромной подушке и смотрела сны. Замёрзла там, на диване, и я накрыл её одеялом и пледом. Мне захотелось этого, захотелось дать заботу, что переполняла меня через край.

Мы вышли, и Женя начал ругать сестру, эмоционально и без конкретных предъяв, сыпать оскорбления. Я не выдержал и вышел из квартиры, не могу это слышать, не могу. Я курил на лавочке, подавляя чувства в себе. Обиду, агрессию, непонимание. Всё это было огромным комом, что я не в силах так просто проглотить.

– Слав, что случилось, ты даже куртку не накинул.

Вышел Женя и растерялся, когда увидел меня в этом истерическом состоянии. Меня колотило, мне не было места в этом мире, я глотал немые слёзы вместе с никотином.

– Слав… – Он коснулся моего плеча, осторожно опускаясь рядом.

– Ты пойми, пойми, Жень… – Я пытался держаться, перестань рыдать, перестань рыдать, Свят!

–Пошли в квартиру, ты замёрз.

Я не хотел слышать его, он не прав и не понимает этого.

– Жень, она ж самое родное, что у тебя есть. Ты этого ещё не понял просто. Но подумай, она единственная пройдёт с тобой почти всю твою жизнь, понимаешь меня? Она рядышком будет и поддержит всегда. А ты, ты же сейчас её отталкиваешь, понимаешь. Ты её опорой должен быть, чтоб потом не жалеть, понимаешь, ты же потом не исправишь всё.

Мне было так тяжело говорить.

– Слав, это из-за твоей сестры, да? С ней что-то случилось?

Он пытался успокоить меня, накинул на плечи свою куртку, я ощутил запах незнакомых духов.

– Я не защитил её. Я предал её… ничтожество, ничтожество просто. Ты только не будь таким, не нужно.

– Слав, Слава, посмотри на меня, у тебя истерика. Пошли в квартиру.

– Из-за меня… я оставил её с теми уродами, поддался её уговорам и сам привёл в лапы к этим тварям… потом… – Захлёбываюсь… слёзы, воспоминания, картинки ужаса. – Я нёс её на руках домой. Мою маленькую, хрупкую. Такую напуганную, заплаканную. Сломленную…