Такая разная Блу

Тиффа была замужем за Джеком, коренным жителем Лас-Вегаса, которого ее отец, оставил работать в Англии после стажировки в Институте рака. Тиффа могла бы остаться с мужем, когда ее родители и Уилсон переехали в Америку. К тому же Элис, уже будучи замужней, тоже жила в Англии. Но получив работу в небольшой художественной галерее в восточной части Солт-Лейк-Сити, Тиффа без раздумий переехала, чтобы быть ближе к семье и получить новый опыт. Они с Джеком обручились и поженились в течение 6 месяцев. И 6 лет спустя они, очевидно, все еще были без ума друг от друга. Они переехали в Лас-Вегас, когда Джек получил постоянное место в госпитале «Десерт Спрингс», а Тиффа стала куратором «Шеффилда».

Мои глаза скользнули по Джеку, красивому и загорелому парню в светло-голубом поло и шортах цвета хаки, занятого барбекю как самый настоящий американец. Муж Элис, Питер, не принимал активного участия в готовке, однако все время вертелся рядом с Джеком, слушая его болтовню и смеясь его шуткам. В этих двоих не было ничего особенного, но они тут же заслужили мои симпатии.

Питер приходился племянником графу (я была ошеломлена, узнав, что в Англии все еще есть графы), который, по словам Тиффы, был богаче самой королевы. Я не знала, чем именно промышлял этот граф, но раз его состояние могло соперничать с королевским, надо думать, управлять приходилось многим, и Питер, явно был подкован в этом. Возможно, именно богатство привлекло в нем Элис, однако, как по мне, в нем была масса других достойных черт. Питер был простым, Элис яркой, он был спокойным, а она нервной, он был воспитанным, она резкой. У него была ослепительная улыбка и скромные манеры. А волосы были такими же рыжими, как и у его отпрысков. Я искренне надеялась, что все они нанесли на себя крем для загара. Я же от природы была смуглой, поэтому могла не бояться солнца.

Я вышла из бассейна и быстро проследовала к месту, где оставила свою одежду. По дороге мы с Уилсоном заехали в «Target», где я купила себе скучное голубое парео, которое бы привлекало ко мне как можно меньше внимания. Мне совершенно не хотелось расхаживать в черном бикини, которое прошло отбор в новую жизнь шесть недель тому назад. Все-таки беременность не очень сочеталась с купальниками. Впрочем, я полагала, что некоторые женщины думали иначе. По мне же, это выглядело мерзко, из разряда тех ужасных фоток на Фейсбуке, где беременные женщины обнажали все, что можно, а их мужья целовали их в огромный живот. Я была уже на пятом месяце, и мой живот выглядел как аккуратный холмик, однако по сравнению с тем, каким он был, сейчас он казался мне просто гигантским. И я размышляла над тем, станет ли он вновь таким же аккуратным и плоским как раньше.

Уилсон все еще беседовал с матерью, сидя на шезлонге под раскидистым голубым зонтом, под которым они расположились сразу же после нашего приезда. Историк представил меня своей матери как «подругу и съемщика», не став вдаваться в подробности. Казалось, Джоанна Уилсон удовлетворилась этим описанием, хотя ее брови слегка приподнялись, и она осведомилась о Памеле, о которой, как она думала, я не должна была знать. Очевидно, она была связана крепкой дружбой с родителями девушки.

Я старалась держаться от них подальше, однако, когда Джоанна замолчала на полуслове, я поняла, что она заметила мой живот. Я быстро накинула на себя парео и притворилась будто не заметила неловкой паузы. Тем временем Джоанна возобновила разговор, словно и не останавливалась, однако, когда я украдкой взглянула на Уилсона, то обнаружила, что он смотрит на меня со странным выражением на лице. Ее реакция также не укрылась от него.

— Тиффа? Бифштекс готов, детка. Давайте есть, — обратился к жене Джек, которая в этот момент хохотала как ведьма, держа на закорках младшего из племянников и уворачиваясь от водяных пистолетов старших.

— Мы ведь будем есть внутри, не так ли? — послышался голос Элис из-под одного из зонтов. — Я больше не в силах выносить эту жару.

— Можем и так, и так, — ответила Тиффа, вылезая из бассейна вместе с маленькой «Мартышкой», все еще сидящей на ее спине. Можно расположиться в квартире. Джек отнесет немного бифштекса вниз. Так что при желании каждый может либо остаться и поесть здесь, у бассейна, либо пойти в прохладную квартиру.

К счастью для меня, Тиффа с Джеком пригласили еще несколько близких друзей. В большой компании не привлекать к себе внимания было легче. Большинство спустилось вниз по винтовой лестнице, соединяющей крышу с квартирой Тиффы и Джека. Все пентхаусы, как называла апартаменты Тиффа, имели выход на крышу с бассейном и садом. Я старалась не думать, сколько может стоить такая квартира, вновь поражаясь ширине пропасти между мной и Уилсоном. Когда ему исполнился двадцать один год, он получил кредит на приобретение особняка в Боулдер-Сити. У меня не было ни малейших соображений относительно суммы данного кредита. И честно говоря, я не хотела этого знать, но Тиффа вскользь упомянула о том, что речь идет о миллионах. Это вполне объясняло короткое замешательство Джоанны, когда она увидела мой живот. Миллионы долларов? Миллионы причин, по которым она хотела бы, чтобы Уилсон держался подальше от таких, как я. И я была солидарна с ней, честное слово, однако это не уменьшало моего смущения, которое я испытывала весь оставшийся вечер.

Летом солнце садилось поздно, но, когда это происходило, жители могли немного отдохнуть от зноя. Когда в Вегасе заходит солнце, жара перестает быть невыносимой, и можно вдоволь насладится прекрасным закатом. Мне даже нравился запах, который я чувствовала, когда солнечный диск исчезал за пустынными оазисами. Абсолютно неописуемый аромат. Мне казалось, что ни в одной точке мира не пахнет так, как в Вегасе.

С заходом солнца вечеринка вновь перенеслась на крышу, и я наслаждалась теплым темным вечером, потягивая ледяной чай и не сводя глаз с неба, в котором вот-вот должны были вспыхнуть фейерверки. Уилсон то появлялся подле меня, то вновь исчезал, и никто из нас не решался завести разговор о неловкой ситуации у бассейна. Джоанна, как того требовали приличия, была со мной вежлива и приветлива, однако в течение вечера я не раз ловила на себе ее взгляды.

За час до начала фейерверка я спустилась вниз по лестнице, чтобы в очередной раз посетить ванную из-за своей дурацкой беременности, как вдруг услышала голоса Уилсона и Джоанны, беседующих на кухне. Слева от лестницы располагалось огромное джакузи и сауна, справа находилась комната отдыха и ванна с гигантской душевой. А прямо за каменной аркой располагалась кухня, так что, несмотря на то, что видеть Уилсона и его матушку я не имела возможности, не слышать их я не могла, тем более сейчас, когда я стала предметом их разговора. Я остановилась у подножия лестницы, слушая, как Уилсон отрицает наличие какого-либо чувства к моей персоне. Его мать испытывала ужас от того, что он притащил меня в общество, в котором все могли подумать, будто я его девушка.

— Дарси, дорогой. Ты не можешь встречаться с девушкой в положении.

— Мы не встречаемся, мама. Блу моя подруга, и она живет в моем доме. Вот и все. Я немного приглядываю за ней. И просто пригласил ее развеяться.

— А что это за имя такое, Блу? Его выбирала для нее Гвинет Пэлтроу что ли?

— Ну, знаешь ли, мам, — возразил Уилсон, — имя Дарси тоже не самое обычное.

— Дарси — классическое имя, — фыркнула Джоанна, однако тут же вернулась к предыдущей теме. — Поразительно, как легко беременеют те, кто не хотят этого, а те, кто отчаянно пытается, забеременеть не могут.

— Не слышал, чтобы Тиффа жаловалась, — ответил Уилсон со вздохом.

— Да что ты? А почему ты думаешь, она не спускает Генри с рук, несмотря на то, что ему уже три, и он вполне может ходить самостоятельно? А как она смотрела на Блу! Словно ей разбили сердце!

— Блу в этом не виновата.

— И что она собирается делать с ребенком? — осведомилась Джоанна. — И где, собственно, его отец?

— Уверен, она собирается оставить его. Отец ребенка, по-видимому, не в курсе, но это не наше дело, мама.

— Это просто неслыханно, Дарси. Ты не подумал, что Тиффе будет неловко? — Я чувствовала ее неодобрение. Так вот почему миссис Уилсон восприняла мою беременность так близко к сердцу. Я не знала о том, что Тиффа мечтает о ребенке, но не может завести его. И если это действительно так, то представляю, каково ей было весь этот вечер наблюдать за мной. Эта мысль отозвалась болью в моей груди. Я восхищалась Тиффой Снук и испытывала к ней самые нежные чувства. Она была самым милым и самым искренним человеком, которого я когда-либо встречала. И я подумала о том, что, возможно, все это было лишь маской, а в глубине души она полностью была солидарна с матерью.