Такая вот любовь

– Так, – сказала девушка, распрямляясь, – теперь займемся акустической док-станцией…

Уилл последовал за ней, наблюдая за тем, как ходят вверх-вниз под джинсами ее ягодицы, а участок ткани, прикрывающий ложбинку, колышется взад-вперед. Когда в соседнем проходе девушка остановилась, он чуть не налетел на нее. Она вытащила из другого кармана белый айпод. Сколько же у нее карманов!

Продавщица с размаху воткнула маленький бело-серебристый прямоугольник в док-станцию, и они стали слушать песню, которая Уиллу вроде понравилась: бум-бум-бум, ба-бум-бум – отличный бит! «Я под давлением. Давление растет». Уилл закивал в такт музыке. Девушка прокомментировала басы, словно Уилл тоже мог их оценить. Он наклонил голову набок. И решил, что может. Затем девушка вытащила айпод и вставила его в другую док-станцию, обратив внимание покупателя на мощность. Затем в третью, четвертую. Бум-бум-бум, ба-бум-бум. «Я под давлением. Давление растет».

– Даже не знаю, – проговорил Уилл. – Дайте еще раз послушать на последней.

– Я просто обожаю Дэвида Боуи! – воскликнула продавщица, оживляясь. – И «Куин». Друзья надо мной смеются.

«Ум-ба-ба-би». Она замахала рукой в воздухе, словно играла на барабанах.

«Почему нельзя дать любви еще один шанс…»

Девушка стащила с косы резинку. Уилл застыл на месте. Потом ее пальцы расплели косу. Она надела розовое колечко резинки себе на запястье. Уилл уставился на три отдельные пряди волос.

«Дарить любовь, дарить любовь, дарить любовь…»

Затем она расплела другую косу и положила вторую розовую резинку рядом с круглой белой док-станцией. Закачала головой.

«Под давлением». Клавишные. Щелчки пальцами.

Девушка повернула к нему лицо, щеки ее порозовели. Они прослушали всю песню. До самого конца.

– Пожалуй, это моя самая любимая песня всех времен, – проговорила она, запуская пальцы в свою шевелюру и уничтожая следы недавнего деления на пряди.

– Моя тоже, – сказал Уилл. Затем сообразил, как нелепо это, должно быть, прозвучало: будто он ей поддакивает. Или того хуже – околдован ею. Он добавил: – Какие у этой модели преимущества?

Уилл выбрал последнюю продемонстрированную док-станцию, предвкушая, что продавщица опять наклонится к шкафу и запустит руку в его темные недра, выуживая коробку. К сожалению, коробка лежала рядом. Уилл успел незаметно положить ладонь на розовую резинку и завладеть ею, и тут девушка повела его дальше.

Сорок пять минут спустя – сначала Стелла («Где мне вас найти, если у меня снова возникнут вопросы?») подвела его к компьютерам и помогла создать учетную запись в Айтьюнс, а затем он выложил четыреста с лишним долларов, – Уилл отправился домой с пакетом, ненамного превосходившим размерами его рабочий портфель. Зато сердце его будто многократно расширилось. Словно он ухитрился открыть нечто, как ему казалось, недоступное.

* * *

На следующий день, пока Анджелина была на работе, Уилл отыскал на чердаке старый журнальный столик, спустил его в подвал и установил на нем ноутбук. Маленький пакет из «Бест бай» с вечера лежал на верстаке, поскольку Уилл считал, что подобные вещи не должны валяться где-то в доме. Теперь он боялся заглянуть в пакет. Боялся нащупать розовую резинку для волос, которую бросил туда, выходя из магазина.

Это же просто смешно! Уилл схватил пакет, вытряхнул из него всё, и взгляд его остановился на розовом колечке. Уилл сел. Стелла не старше Кары. К тому же он любит Анджелину. Интересно, захочет ли она заняться сексом, когда придет с работы. Навряд ли. Уилл встал и принялся расхаживать по тесной мастерской, стараясь не смотреть на розовое колечко. К нему вроде пристали запутавшиеся волосы? Уилл подобрался ближе и взял колечко большим и указательным пальцами. Так и есть, светлый волосок. Он защекотал Уиллу губы, и они приоткрылись. И тогда Уилл быстро, настолько быстро, что сам почти не заметил этого, бросил резинку в последний из изготовленных им ящичков и плотно закрыл крышку, точно этот единственный волосок, выскользнув, мог привести к непредсказуемым последствиям.

Музыка. Точно. Уилл знал, какую песню хочет послушать первой. Там было что-то про давление. И еще «дарить любовь, дарить любовь, дарить любовь». Это он запомнил. Они, должно быть, раз двадцать прослушали начало. На улице заработала воздуходувка. Не поискать ли ему эту песню? Уилл открыл Гугл и указательным пальцем набрал: «песня про давление». Последний результат поиска на странице: «„Под давлением“ группы „Куин“ и Дэвида Боуи». Стелла вроде упоминала «Куин», верно? Не тот ли это тип, у которого лицо было разрисовано черной и белой краской? Уилл запустил Айтьюнс. Выполнил все действия, которые показала ему Стелла, и не успел опомниться, как зазвучала их песня. «Бум-бум-бум, ба-бум-бум…»

Глава 18

Перед трейлером Люси опять был припаркован красный грузовик Джона Милтона. Теперь Анджелина хотела увидеть этого человека – возможно, пообщавшись с ним, она выяснит что-нибудь новенькое о себе. Она заглушила двигатель, сунула кружку, которую привезла для Люси, в большую сумку и, прежде чем повесить на плечо сумочку, захватила солнечные очки. На полу машины валялись четыре или пять зонтиков. Дочери знали, что мама их коллекционирует, и на день рождения и Рождество дарили ей именно зонты. Ее любимый – белый в разноцветный горошек, подарок Кары, – вызывал в памяти детскую книжку «Пустите меня в зоосад» и ее продолжение, которое Анджелина обнаружила в книжном магазине «Сквер букс», когда они с Айрис ездили в Оксфорд, с названием «Я хочу превратиться в кого-нибудь другого!». Она потянулась именно за этим зонтом, затем раскрыла пестрый купол под треугольным лоскутом солнечного неба, вклинившимся между распахнутой дверцей и корпусом машины.

Вставая, она успела заметить за куполом верхнюю часть фигуры Джона Милтона, поэтому опустила и закрыла зонт.

– Зачем вам зонт? – спросил он низким голосом, отдававшимся в ее груди, и сплюнул на кусочек земли между ними.

– Может, на всякий случай?

Джон Милтон засмеялся, и Анджелине показалось, будто она только что сняла солнечные очки, хотя и не надевала их.

– Люси хотела, чтобы я ушел до вашего приезда, – сказал мужчина, засовывая руки себе под рубашку и оттопыривая ее.

– Вот как?

– Чтобы я вас не смущал.

– Чтобы вы меня не смущали?

– Кроме того, она заявила, что внутри маловато места для троих. – Лишь на его обгоревшем носу и запекшихся губах не было ни единого волоска. – Что вы делаете после своей благотворительной акции? – осведомился Джон Милтон.

– Это не благотворительность. Мне платят.

Джон Милтон поковырял в зубах.

– Проклятый бекон!

Анджелина смотрела на него, стараясь расслабить плечи. Почувствовав, что трусы у нее съехали набок, она завела руку назад и попыталась поправить их, сделав вид, будто отряхивает брюки.

– У вас что, трусы сбились?

Анджелина опустила глаза, повертела зонт в руках, снова раскрыла его.

– В чем дело? Не понравилось, что я произнес слово «трусы»?

Она взглянула Джону Милтону в лицо, ощутила неловкость, будто подглядела что-то не предназначенное для ее глаз, и посмотрела в сторону.

– Полагаю, меня ждет Люси?

Джон Милтон помотал головой.

– Она на горшке сидит.

Анджелина топнула ногой и повернулась к нему спиной.

– Что?

– Есть вещи, которые не говорят едва знакомым людям!

– Почему?

– Это невежливо.

– Так вот чего вы от меня хотите: чтобы я был вежливым?

Анджелина полуобернулась к нему и застыла на месте. Она раскрыла рот, однако снова закрыла его и, протянув руку к своей машине, оперлась на нее.

– Все эти дни мать только и твердит что о вас, – бросил на ходу Джон Милтон, размашистым шагом направившись к своему грузовику. – Я хотел глянуть, из-за чего весь сыр-бор. Должен сказать, я не впечатлен.

С этими словами он сел в грузовик и уехал.