Такеси Китано. Детские годы
Шрифт:
Но прежде всего — это фильм об уходящей натуре. О натуре самурая. Притягательная и губительная магия самурая — человека, обрученного со смертью, — в фильме воплощена в одном персонаже: юноше Кано Содзабуро, изнеженном и молчаливом красавчике из хорошей семьи, записавшемся в ополчение по собственному желанию. Его роль сыграл Рюхэй Мацуда, однофамилец (а может, и родственник) Еико Мацуды — той самой, которую выбрал на главную роль в своей «Корриде любви» (она же «Империя чувств») Нагиса Осима за четверть века до «Табу». Мацуда-младший, как и сам Китано, обладает не только актерскими дарованиями, но и редкой силы харизмой, усиленной Осимой за счет мастерского грима и ослепительно-белого кимоно, выделяющегося на фоне стандартных черных одежд остальных самураев. Белый цвет, как напомнил режиссер, в японской традиции ассоциируется со смертью. В смертоносного Содзабуро влюбляются, кажется, все без исключения персонажи фильма,
В этом финале Содзабуро, только что вероломно убивший своего любовника, сам гибнет от руки сержанта Окиты, ближайшего соратника Хидзикаты. Тот, смущенный красотой преступника, отворачивается от места, где свершилось правосудие — в лучших традициях картин Китано оно остается вне поля зрения, — и, размахнувшись, срубает цветущее деревце. Под звуки ностальгической музыки Рюити Сакамото крона деревца медленно падает к ногам Хидзикаты. Герой Китано достает свой меч в первый и единственный раз за весь фильм, и сразить ему предстоит не человека. Хидзиката — не совсем самурай. Скорее, ироничный резонер в костюме самурая, который, однако, не может удержаться от подобного жеста: лапидарной панихиды по безвременно ушедшему Содзабуро, а заодно — по исчезающей эпохе рыцарей-максималистов.
В своих фильмах Китано нередко глумится над самураями, их устаревшим кодексом чести и смешной внешностью — не случайно военное облачение самурая многократно служило ему для глупых шуток (в нем Китано являлся и на церемонию вручения японского «Оскара», и на съемочную площадку). Но в этом глумлении всегда есть нотки грусти из-за невозможности вернуть самурайский век.
Чем больше Китано скорбит по невосстановимому духу самураев, тем больше смеется над попытками коллег воспроизвести этот дух в кино. В телешоу «Замок Такеси Китано» особенно сильна пародийная составляющая. Ведь сыгранный самим Китано персонаж — не кто иной, как капризный и тупой феодал, повелевающий неприступным замком и обладающий внушительным гарнизоном по чистой случайности. Хорош сюзерен, под стать ему и вассалы, среди которых встречаются не только ряженые самураи, готовые раболепно исполнять любой, даже самый идиотский каприз господина, но и клоуны и дрессированные обезьяны.
Самая же безжалостная издевка над самурайским духом и связанными с ним штампами представлена в «Снял кого-нибудь?». Нелепый герой этой бесшабашной комедии в какой-то момент решает стать актером и, пройдя кастинг, попадает в качестве актера (сперва в массовке, а лотом — в главной роли) на съемочную площадку среднестатистического фильма о самураях. Все здесь преувеличено и неправдоподобно: декорации подчеркнуто картонны, все исполнители неестественны и манерны, боевые действия принимают раблезианские масштабы. Со временем зритель (особенно искушенный) начинает понимать, что оказался на съемках очередной картины о слепом воине, защитнике угнетенных Затойчи. Этот киносериал с 1962 по 1989-й был причиной неиссякающей популярности самурайской темы в Японии. К нему Китано, очевидно, испытывал особенную неприязнь. Актер, отобранный на роль Затойчи потому, что «где-то когда-то он играл роли первого плана» (шпилька в адрес многолетнего Затойчи, Синтару Катсу), вынужден сниматься с закрытыми глазами и потому постоянно попадает впросак: ударяется о стены, спотыкается на каждом шагу, а вместо меча хватает сослепу черпак с навозом, обливая нечистотами не только соперника по поединку, но и всю съемочную группу.
В самурайской тематике для Китано есть лишь один авторитет — Акира Куросава, «Семь самураев» которого он считает недостижимым идеалом. В беседе с Куросавой Китано восхищается сценой праздника в «Мададайо», а заодно припечатывает других режиссеров: «Сцена парада вам особо удалась. Как правило, сцены, когда все объединяются, вместе пьют и веселятся, вызывают у меня ненависть. Особенно в исторических фильмах — сцены, где самураи выпивают и поют, просто непереносимы… Они такие нарочитые!»
Воздать должное Куросаве, сымитировав легендарную сцену битвы под дождем из «Семи самураев», а заодно блестяще спародировать классическую финальную сцену самурайского веселья после победы над врагами Китано смог в 2003 году. Встреча с госпожой Тиеко Сайто, 76-летней владелицей сети стрип-клубов и бывшей танцовщицей, а ныне одной из богатейших женщин страны, известной в узких кругах попросту как «Мама», стала решающей. Эта влиятельнейшая фигура японского
шоу-бизнеса и давняя подруга ныне покойного Катсу смогла уговорить Китано преодолеть давнее предубеждение и взяться за свою версию «Затойчи», рассказав новую историю о слепом массажисте и фехтовальщике. Китано согласился, взяв себе главную роль и оговорив условие: написать совершенно оригинальный сценарий, не сообразуясь с давней традицией всенародно любимых фильмов о знаменитом герое.Главное, что нужно знать о Затойчи, смотря любой фильм о нем — не исключая фильма Китано, — это то, что он не самурай. Затойчи — любимец крестьян, странник и оборванец, калика перехожий. Он бродит от одной деревни к другой, вступаясь за несправедливо обиженных, и с неизменной меткостью, особенно поразительной для слепого, карает обидчиков. Но он — не рыцарь, не аристократ, а массажист, и нет у него ни сюзерена, ни тем более вассалов. У Китано Затойчи вдобавок водит дружбу с подозрительными асоциальными элементами — поселяется у бедной вдовы, приятельствует с ее племянником, а затем начинает общаться с парой переодетых гейш.
Но Затойчи Китано вообще личность крайне странная. Он похож на пришельца из другого, неведомого мира. Он одет в лохмотья, но его посох представляет собой щеголеватую стильную трость, внутри которой ко всему прочему скрывается смертоносное лезвие меча. Он неожиданно стал блондином (или альбиносом? или седым?), каких в селеньях средневековой Японии вряд ли когда встречали. Да и повадка его странна: слепота выражается в постоянно закрытых глазах, и на лице из-за этого — то ли постоянное удивление, то ли издевательская гримаса.
Затойчи — будто инопланетянин в мире японского Средневековья (а вернее, в том Средневековье, каким его видят кинорежиссеры последнего полувека). Номинально он защищает интересы бедняков, но эмоции выражаются на его лице столь редко, что впору подумать, будто этому массажисту элементарно нравится кромсать своим мечом человеческую плоть. А что этой плотью оказываются тела самых циничных мерзавцев, вряд ли удивительно: кто еще решится напасть на безобидного странника?
Затойчи антигуманен и жесток; при этом он не аморален, а как бы внеморален. Китано, так тонко деконструировавший феномен насилия в своих предыдущих фильмах, с удовольствием изменяет себе. Теперь нарочито ненатуральная кровь льется ручьями, а проливающий эту кровь персонаж безнаказан и счастлив. Прежде всего здесь читается желание поиздеваться над жанровым кинематографом, запросто жертвующим второстепенными и тем более отрицательными персонажами во имя благополучия главных героев. Китано не адаптируется к законам жанра, а играет с ними как ребенок. «Затойчи» — самый эклектичный из фильмов Китано. Среди самураев, одетых по последнему писку моды середины XIX века, появляется крайне странный массажист, а крестьяне ни с того ни с сего начинают танцевать степ под хип-хоповый ритм. Именно эклектика исполняет функцию постоянного наблюдателя, критического взгляда, не позволяющего ни режиссеру, ни его зрителю чрезмерно увлечься самурайской романтикой.
Похоже, игра в самурая в глазах Китано — наиболее нелепая из игр. Потому самый комичный из персонажей «Затойчи» — деревенский дурачок, бегающий по двору голым, но в самодельных самурайских доспехах и с деревянной палкой-копьем наперевес, крича при этом изо всех сил. «Самураем хочет быть», — флегматично комментируют односельчане. Затойчи-Китано как раз колет дрова и, бросая полешко через голову, одним ударом вслепую (а как же иначе) укладывает горе-самурая. Но столь же легко он справляется и с отрядом захвативших деревню средневековых якудза.
Секрет военного успеха Затойчи — в том, что он, как множество других персонажей Китано, то ли вовсе не соблюдает общепринятых правил, то ли строго соблюдает свои правила, о которых окружающим ничего не известно. Даже манера фехтования у Затойчи очень чудная — он вытаскивает меч как кинжал, пронзая тех, кто за спиной. Затойчи — мнимый слепой, вводящий противников в заблуждение и потому берущий над ними верх. Затойчи — бич божий, присланный из других миров, дабы покарать самураев.
В «Затойчи» не так уж много элементов, превращающих фильм из пародийного балагана в серьезное и местами даже трагичное зрелище. Среди таковых — антигерой-самурай, Ронин Хаттори, статный молодой мужчина с сумрачным взглядом и туманным прошлым, нанимается в банду Гинзо, чтобы заработать деньги на лечение умирающей жены. Роль эту сыграл Таданобу Асано, одна из самых популярных молодых звезд современной Японии, делающий карьеру и за ее пределами (тому примерами тайская «Последляя жизнь во вселенной» и «Чингиз-хан» Сергея Бодрова), С ним Китано познакомился на съемках «Табу», где Асано сыграл роль романтического возлюбленного Содзабуро — Таширо, так что о самурайских задатках этого актера режиссер «Затойчи» знал не понаслышке.