Такие разные 2: Чувствуя тебя

Расплатившись, я вхожу в ворота кладбища и поднимаюсь на небольшой холм, где под

каштаном находится нужная мне могила.

– Здравствуй, родной. – Я опускаюсь на колени и кладу лилии на могилу, потом тянусь и целую

гранитное надгробье. – С днем рожденья, сынок.

Мои пальцы дрожат, когда я провожу ими по выгравированному имени своего сына. Слезы без

помех катятся из глаз, и я даже не думаю их остановить. Здесь, в этом месте мое сердце каждый

раз рвётся на тысячу кусочков.

– Я принесла тебе медвежонка, Томми, - сквозь слезы улыбаюсь я, прислоняя игрушку к плите. –

Хотя, наверное, шестилетние мальчики не играют с плюшевыми игрушками, верно?

Я прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, когда слезы начинают душить меня.

Сейчас, когда деревья утопают в зелени, и каштан усыпан листьями, они заботливо укрывают

плиту от жаркого солнца, ветра и дождя.

– Я рада, что о тебе здесь заботятся, малыш. – Я вытираю глаза бумажным платком, приказывая

себе не расклеиваться ради сына.

Мой мальчик; мое дитя, которому так и не суждено было сделать первый вдох, лежит здесь. И

теперь, где бы я ни была, мое сердце всегда будет стремиться сюда.

Позади себя я слышу шаги. Я знаю, кого увижу, когда обернусь. Но это слишком скоро! Мне

мало времени, что я провела с сыном только вдвоем!

Я поворачиваю голову, и наши глаза с Тайлером встречаются.

– Что ты… Что ты делаешь тут? – охрипшим от слез голосом требую я.

Вижу, как его лицо искажает мука, и в глазах вспыхивает предательский блеск.

И когда он открывает рот, его голос сочится болью и страданием.

– Он и мой сын тоже, Лекси.

9 глава

ТАЙЛЕР

Я помню день, когда впервые увидел Томаса. Беременность Лекси составляла двенадцать

недель, и мы пошли сделать УЗИ. Там, внутри ее был он, наш сын: совсем еще крохотный, но

его сердце билось сильно и быстро. Он рос, формировался, чтобы совсем скоро войти в нашу

жизнь и остаться в ней навсегда.

То, что должно было случиться. То, что не случилось никогда.

Именно тогда я в полной мере осознал, что вот-вот стану отцом. Что ребенок реален. До того

момента он казался чем-то призрачным: то, что нельзя потрогать или увидеть.

Он был таким крошечным, и я подумал тогда, что мог бы положить его на ладонь и удерживать

без труда. Позже, когда мы его потеряли, я вспомнил тот день УЗИ; как представлял, что беру

его в свои ладони. Если бы я мог, я бы укрыл его своими руками, уберегая от всех опасностей,

защищая его.

Но у меня не было такого шанса. Единственный раз мне удалось подержать сына на руках, и к

тому моменту жизнь уже покинула Томми.

– Томас был и моим сыном, - повторяю я, когда враждебный взгляд Лекси останавливается на

мне.

Я не думаю, что должен оправдывать свое нахождение здесь. Мои права в равной степени с ее

правами. Но Лекси всегда считала, будто в день, когда Томми умер, она потеряла больше, чем я.

– Но это не остановило тебя, когда ты бросил его на три года, пока развлекался в Европе, -

обвиняющее бросает она, с неприязнью во взгляде.

Я стискиваю зубы, потому что наружу рвутся грубые, злобные слова отповеди. Но я сдерживаю

себя, пусть и с огромным трудом. Я вижу, что она не в себе, и после начнет жалеть о сказанном.

Так же, как и я, если сейчас выскажу все, что вертеться на языке.

– Ничего не изменилось, - тихо произношу я, разочарованно качая головой. Спустя столько

времени она все еще обвиняет меня.

– Что это должно значить? – ощетинивается Лекси.

– Ничего. – Я тяжело смотрю на нее. – Если позволишь, я оставлю цветы, которые принес для

сына. Я пришел к Томасу, ни к тебе, и точно не должен ничего тебе объяснять.

Мой голос веет холодом, и я вижу, как лицо Лекси темнеет от сдерживаемой злости.

– Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, точно не здесь, - продолжаю я, не смотря на то,

что степень ее кипения растёт. – Нам с тобой вообще не обязательно разговаривать.

И больше не обращая на нее внимания, я присаживаюсь перед могилой, кладя рядом с букетом

лилий принесенные белые тюльпаны.

Я не оборачиваюсь, когда через минуту она уходит.

Запускаю руку в волосы, пытаясь унять эмоции, готовые вырваться из-под контроля. Мы вновь

налажали. То, что мы всегда делали, когда дело касалось нашего ребенка. Мы не смогли

справиться после потери Томми. Мы с Лекси допустили много ошибок, каждый своих.

– Прости нас за это, приятель, - заставляя себя улыбаться, сдавленно говорю я. – Но мы с твоей

мамой… Иногда люди просто ссорятся, понимаешь? Так бывает. Но мне жаль, что тебе

пришлось это увидеть.

Я тяжело сглатываю, когда в горле встает ком. Это всегда трудно, быть здесь и говорить со

своим мертвым ребенком, тогда как все должно было быть не так.

Сегодня бы Томми исполнилось шесть. У него была бы праздничная вечеринка с друзьями,

клоуном и тортом. Возможно, я бы взял его на футбол, или в любое другое место, которое он

захотел. Наверняка его молочные зубы уже начали бы выпадать. И кто знает, возможно, была бы

девочка, ставшая его первой влюбленностью.

Мой сын заслужил иметь все это в своей жизни. Томми заслужил, чтобы у него была сама

жизнь. Но так никогда не будет. Все, что мы все будем иметь, это дни рождения на этом

кладбище и одностороннюю связь.

Я зажимаю рот ладонью, и мои плечи содрогаются в беззвучном плаче. Тяжелый груз вины

давит на меня, мешая дышать.

Лекси до сих пор винит меня за прошлое. Но она может быть спокойна. Я сам знаю, что

виноват. И я никогда не смогу простить себе то, что когда мой сын умирал, меня не было рядом.