Такие сложные простые истины

– Светочка, ты не поверишь! – начала я осторожно, чтобы не спровоцировать новую волну праведного гнева.

– Рассказывай, – подруга перешла на шепот с придыханием.

Я рассказала всё по порядку, не пропуская ни одной детали. Подробно описала дом, ну ту часть, что мне пришлось увидеть, конечно, описала самого хозяина в общих чертах и его домочадцев, пересказала весь вечер в мельчайших подробностях и ещё перечислила все вещи, которые сейчас лежали в комоде, купленные специально для меня. Светик ни разу меня не перебила, что показалось очень странным в её поведении вечно всё переспрашивать и задавать сопутствующие вопросы. Нет, один вопрос прозвучал.

– Сколько-сколько он заплатил за три дня? Пятьдесят тысяч?!

И больше вопросов не последовало.

– Свет, ты что молчишь? – забеспокоилась я под конец рассказа. – Ты меня слышишь?

– Да слышу я всё прекрасно! Одно не понятно! Как он поведёт себя, когда узнает, что ты не патронажная сестра? Деньги свои заберет назад или нет?

– Как он их заберет, если они на моём счете уже?

– Дура ты, Ленка! – в четыре часа утра Светик не церемонилась. – Так и заберет, очень даже просто. Скажет, верните мне всё обратно!

– А почему я должна их вернуть, если я всё отработаю, – возмутилось моё полусонное сознание.

– Ты что, собираешься там пробыть три дня?

– Ну, да. Пока Иван Федорович не вернётся из Парижа.

– Лен, ты нормальная? – голос подруги звучал уже тише и без особого интереса. – Зачем тебе это нужно! Возиться три дня с полоумным стариком и девочкой, у которой явные проблемы в общение только уже со своими сверстниками.

– Почему ты решила, что у Аси проблемы с общением? – я перешла на шепот.

– Потому что девочка семнадцати лет, как правило, на свой день рождения приглашает целую кучу подруг и друзей. А кто сегодня был на её дне

рождения?

– Никого, – приуныла я. – Только дед. Отец же срочно улетел в Париж.

– Леночка, Париж тут ни при чем! Уж поверь мне на слово. Чувствую я, попала ты в какое-то болото! Как бы не пришлось тебя из него вытаскивать.

– Светка, не нагнетай. Мне и так не весело было, а после нашего разговора и вовсе тухлятиной запахло.

– Вот и я об этом же. Слушай, Лен! Давай я утром за тобой приеду, адрес только пришли, а машину я раздобуду.

Я задумалась. Как-то совсем подло получалось, человек мне доверил свою семью, как говориться самое святое, а я его подведу – всё брошу и уеду. А почему собственно? Только лишь из-за ночных страхов своей лучшей подруги. Я собрала всю свою решительность в кулак.

– Нет, Светик, я не могу так поступить. Это подло.

– Лен, ты меня пугаешь! Кто в наше время живёт такими высокими идеями, как ты? Никто, Лен! Каждый живёт только для себя, ну ещё для своей семьи, может быть. И всё!

– Я и так всю жизнь живу для себя. Могу что-то сделать и для других, мне это не трудно. Это, во-первых.

– А во-вторых? – насторожилась Светка.

– А во-вторых, если бы ты видела Ваню, не стала бы так сразу рубить все концы, – выпалила я. И что на меня нашло?

– Какого Ваню? – вцепилась в меня подруга всеми когтями.

– Ну, Ивана Федоровича! – сразу поправилась я.

– Ты его уже Ваней зовешь?

– Свет, это только между нами, – предупредила я Светкино самосознание. – Толику ни слова!

– Могила! – прозвучала торжественная клятва.

– Светочка, ты не поверишь, таких мужчин просто не бывает, – зашептала я в трубку.

– Почему не бывает, у него что: три руки, две головы?

– Нет. Просто он весь такой нереальный… Помнишь, мне всегда один актер нравился французский?

– Это кто такой? Ален Делон что ли?

– Ну да. Помнишь?

– Прекрасно помню. Моя мама ещё о нём рыдала: «Красавиц мужчина».

– Так вот. Ваня и есть этот самый Делон.

– Да, ладно! Такого не бывает! – в трубке послышалось Светкино хихиканье. –

Ты что, много выпила?

– Когда я выпила, он уже в аэропорт уехал, – мне стало почему-то обидно. И больше потому, что мне не верила моя лучшая подруга! – Свет, я серьёзно

говорю.

– Ну, хорошо, пусть серьёзно. Что ты с ним делать-то будешь? Он, наверное, окольцован уже давно, раз дочь имеется. Будешь разбивать крепкую советскую, то есть можно уже сказать буржуазную, семью? Как-то не хорошо…

– Семьи как таковой нет уже давно, – я понизила голос до придела, боясь, что за стеной разбужу Асю. – Они живут раздельно. Он здесь, она – в Париже.

– В Париже, – мечтательно повторила за мной Светка. – В Париже и я бы пожила…

Молчание затянулось.

– Ну, так что, – вернула я подругу на землю, – что ты мне посоветуешь?

– Лен, ты у нас самая умная, как-никак экономфак окончила, вот сама и решай! Только держи меня обязательно в курсе, хорошо? Если что, сразу звони! В любое время суток! Я свой телефон на ночь отключать не буду, поняла? Всё, спокойной ночи! Толик уже на меня ворчит. Целую!

Я не успела сказать «пока», как в трубке послышались короткие гудки. Ну, вот и поговорили. А ещё подруга называется! Под утро я всё-таки, наверное, уснула. Потому что мне снился Ваня в светло-сером костюме в черной полумаске на лице, и острая длинная шпага, как серебряная игла, сверкала в его правой руке. Скакал он во всю прыть на черном чистокровном скакуне по просторам испанских прерий. И я точно знала, что этот красавец скачет за мной. Знаменитый фильм «Зорро» в главной роли с Аленом Делоном в детстве я просмотрела сто один раз.

Глава 5

Проснулась я от долгого неприятного жужжания под ухом. На тумбочке возле кровати тихо вибрировал и музыкально исполнял мелодию вызова маленький телефон. Я взяла его в руки и, щурясь от ослепительного солнца, попыталась прочесть название абонента. «Папа» – гласила короткая надпись. Кто бы это мог быть? Я осторожно нажала на кнопку вызова.

– Ася, слава богу! – понеслось из трубки. – Почему так долго не подходила к телефону? У вас там всё в порядке?

– Наверное, в порядке, – я ответила сдавленным голосом, соображая, что взяла по ошибке Асин телефон. Поискала часы, на тумбочке их не оказалось.

– Анастасия!… Кто это? – мужской голос стал железным и властным. – С кем я говорю?

– Вы только не волнуйтесь, Иван Федорович. Это я.

– Кто я?

– Елена Алексеевна.

– А… – видимо, в его памяти не спеша всплывало моё лицо, – да, да, да… А где Ася?

– Она у дедушки, то есть у Леонида Аристарховича, – стала я врать напропалую. – Кормит его кашей, а я на кухне готовлю чай. Сейчас поднимусь и передам трубку вашей дочери, хорошо?

В Париже повисла гробовая тишина. Я боялась даже пикнуть.