Таких не берут в космонавты. Часть 1

* * *

После ужина я узнал у Иришкиных родителей, могу ли в субботу после школы придти к ним домой с другом.

— Это с кем, с Черепановым, что ли? — спросила Иришка.

— Лёша помогает мне с математикой, — сказал я.

— С математикой? — переспросила Иришка.

Она сощурила глаза:

— Ясно теперь, как ты получил свою пятёрку за проверочную работу. А я уж подумала, что вас там, в Москве, действительно готовили лучше, чем нас. Черепанов тебе решил?

Я кивнул и предложил:

— Мы можем втроём заниматься.

Иришка качнула головой.

— Не уж, — сказала она. — Я в университете математику сдавать не буду. А школьный экзамен сдам и без помощи Черепанова.

Я заметил, как Виктор Семёнович взглянул на жену — та едва заметно кивнула.

Иришкин отец вынул изо рта курительную трубку и сказал:

— Приводи своего друга, Василий. Почему бы и нет?

* * *

Первые плоды Лёшиного репетиторства я пожинал уже вечером: справился с домашней работой по математике за полчаса. Не самостоятельно, разумеется — с помощью виртуальной помощницы.

Устные домашние задания я проигнорировал.

Решил задачу по физике, сложил на завтра портфель.

«Эмма, сегодня только пятый день, как я очутился в прошлом. А я уже ощущаю себя школьником — не престарелым пациентом клиники. Не скажу тебе, что мне это очень нравится. Всё же учёбу в старших классах школы я никогда не считал лучшими годами своей жизни. Но это и не плохо. Потому что быть парализованным стариканом во стократ хуже, чем старшеклассником. Четыре с половиной месяца до окончания школы я потерплю. Wer will fahren, zieh» auch den Karren. Любишь кататься, люби и сани возить. И всё же, я ощущаю себя… странно в окружении школьников. Временами мне кажется, будто все люди вокруг меня актёры, а я участвую в спектакле'.

Я усмехнулся. Прислушался к тому, как тихо бормотала в своей части комнаты читавшая параграф по физике Иришка.

«Кстати, о спектакле. Точнее, о концерте. Я тебе уже сказал, что поучаствую в нём? Это то, что поможет мне в воплощении моих желаний. Тех самых, где зацветут яблони на Марсе. Ещё не решил, как я на эту сцену просочусь. Но это уже нюансы. Времени у меня до двадцать третьего февраля предостаточно. Надеюсь, что моё пребывание в этой реальности в ближайшее время не закончится, и я не стараюсь впустую. Хотя… что мне ещё делать? Не ухлёстывать же за шестнадцатилетними школьницами. Среди них есть, конечно симпатичные. Та же комсорг школы, или Клубничкина. Но… всё это пока похоже на соблазнение малолеток».

Я покачал головой.

«Нет уж, пока я к такому повороту не готов. Ещё не ощутил себя в полной мере шестнадцатилетним юнцом. Но и за математичкой мне волочиться невместно. Тебе так не кажется? Выглядеть это будет престранно. Пусть она и симпатяга. Поэтому сосредоточусь на иных развлечениях. Женщину эту спасу… пока толком не знаю, какую именно и от кого. Тот февральский концерт станет моим трамплином в светлое будущее. К этому концерту не мешало бы заранее подготовиться: с убийством этим я разберусь и зарекомендую в школе своё пение, как обязательный подарок для приглашённых на концерт гостей. Над первым делом я уже работаю. Займусь и вторым».

Пробормотал вслух:

— Займусь… в ближайшее время.

* * *

В пятницу утром я отметил, что сборы в школу стали для меня уже привычным делом. Умывание в тесной уборной, завтрак в обществе Иришки под монотонное бормотание радиоприёмника. Уже примелькались за неделю лица школьников, здоровавшихся с нами по пути в школу. Узнавал голоса резвившихся на горке у школы пионеров. Утренний Кировозаводск уже не казался мне мрачным и унылым. Сегодня я будто не замечал потрёпанный фасад школы, серое небо и серые одежды людей. Зато увидел яркую брошь на одежде дежурившей в вестибюле технички. Отметил, что на школьном подоконнике зацвёл декабрист. Обнаружил, что у встретившей нас с Иришкой около гардероба Нади-маленькой красивые ярко-зелёные глаза.

Первым уроком сегодня снова была математика. Вероника Сергеевна меня удивила: вызвала меня к доске в самом начале урока. Я выбрался из-за парты; заметил, как поёрзали на лавках Лёша Черепанов и Иришка — увидел тревогу в их глазах. Встретился взглядом с глазами учительницы математики, улыбнулся ей — у математички тут же порозовели мочки ушей. Вероника Сергеевна не озадачила меня сложным примером. Она продиктовала мне одну из задач к пройденной на прошлом уроке теме. К той самой теме, которой мы с Черепановым уделили вчера примерно полчаса времени. Я размашистым почерком записал задание на доске. Проговаривал его при этом про себя — для своей виртуальной помощницы. Почти без паузы перешёл к решению.

Примерно пять минут я безостановочно крошил о школьную доску мел.

«…Триста восемьдесят четыре целых и двенадцать сотых», — продиктовала мне ответ Эмма.

«Спасибо, Эмма. Что бы я без тебя делал».

Я поставил в задании финальную точку, положил кусок мела на полку под доской.

Взглянул на учительницу — увидел, как та покачала головой.

— Поразительно, — сказала Вероника Сергеевна. — Вот, что значит столичное образование. Впечатляюще. Даже очень. Василий, если бы я не следила за твоей работой, то решила бы: ты переписывал уже готовое решение. Ты молодец.

— Это было простое задание, Вероника Сергеевна.

— Действительно, простое. Особенно для того, кто перемножает двузначные числа в уме. Вася, ты в своей школе участвовал в олимпиадах по математике?

— Нет, Вероника Сергеевна. Математика не мой конёк. Моё предпочтение — иностранные языки.

Учительница кивнула.

— Да, я слышала…

Она посмотрела мне в глаза и переспросила:

— Языки? Василий, ты знаешь несколько языков? Какие?

«Viel Sprechen hat viele Gebrechen, — мысленно произнёс я. — Язык мой — враг мой».

— Вероника Сергеевна, у меня в начальных классах было мало времени на изучение языков, — сказал я. — Сами знаете, почему. Поэтому хорошо я выучил только четыре языка.

Мои нынешние одноклассники хором шумно вздохнули.

Учительница уточнила:

— Какие?

— Немецкий, английский, французский и испанский.

— Василий, что ты подразумеваешь под словом хорошо? — спросила учительница.

Я дёрнул плечом, ответил:

— На уровне носителя языка.

Вероника Сергеевна качнула головой.

Поинтересовалась:

— Так ты и другие языки знаешь? Чуть хуже, чем эти четыре, я имею в виду.

Я пожал плечами.

— Знаю… ещё парочку. Но на очень среднем разговорном уровне. Книгу бы я на тех языках не написал.

Я указал рукой на доску и спросил:

— Вероника Сергеевна, так что с моим решением?

Учительница тоже взглянула на доску, словно только сейчас вдруг вспомнила о решённой мною задаче.

— Ты молодец, Василий, — повторила она. — Ставлю тебе пятёрку, разумеется. Ты её заслужил. Вижу, что твоя оценка за проверочную работу не была случайной. Присаживайся.