Таких не берут в космонавты. Часть 1

Мои пальцы ловко порхали по клавишам, не допускали ошибок. А вот пианино нещадно фальшивило. Оно будто сопротивлялось моим попыткам наиграть знакомую мелодию.

Мой голос звучал уверенно — я пел без напряга, в удовольствие.

— … Спросите у любого на Тверском бульваре…

Заметил, что я с лёгкостью вытягивал ноты. Голос не пускал петуха и не срывался.

Я вспомнил о том, что обе мои жены всегда нахваливали моё пение. Но я понимал: они мне льстили. Моё пение ещё недавно годилось лишь для вечерних посиделок у камина.

Сейчас я пел действительно здорово.

— … Кто лучше всех играет Пресли на гитаре…

Заметил, что в зал вошли пионерки, наряженные в школьную форму.

Они с удивлением смотрели на меня, улыбались, слушали моё пение.

— … На это каждый ответит, каждый ответит…

Я выдержал секундную паузу.

Перевёл взгляд с девчонки в первом ряду на замерших у входа пионерок.

— … Конечно, Вася, — пропел я, — Вася. Вася. Ну, кто его не знает? Е-е…

Пианино охотно откликалось на мои прикосновения к клавишам.

Я изначально планировал, что ограничусь лишь первым куплетом песни. Но увидел зашедшего в актовый зал Лёшу Черепанова. Взглянул на его удивлённое лицо…

— … Пройдите в театр «Современник», — продолжил я, — на вечеринку в Дом кино…

Черепанов быстро добрался до первого ряда кресел. Он ухмыльнулся, словно услышал шутку.

— … А это кто сидит с красивой дамой? — я с лёгкостью перешёл на баритон. — Ну, конечно, он…

Увидел, что в зале уже собралось семь человек — все они улыбались, не спускали с меня глаз.

Пианино слегка вибрировало, будто с нетерпение дожидалось продолжения песни.

— … Конечно, Вася…- пропел я. — Вася… Вася Пиняев из Москвы!

Финал композиции я отыграл не оригинальный — сымпровизировал. Получилось неплохо: даже мне понравилось. Подумал о том, что моя вторая жена от этой импровизации тоже была бы в восторге. Пианино умолкло. Мои руки замерли в воздухе над клавишами. Со стороны зрительного зала донеслись звуки аплодисментов. Одна из пионерок крикнула: «Браво!». Я усмехнулся, потому что девчонка угадала название коллектива — настоящего автора исполненной мною песни. Я помахал публике рукой, изобразил символический поклон. Вновь опустил взгляд на Черепа, чья голова замерла чуть выше уровня сцены.

«Эмма, что не так у меня с голосом? — сказал я. — По-моему, мой голос в полном порядке. И даже более чем в порядке. Превосходный лирический тенор. Баритон тоже был неплох. Уж я-то в голосах разбираюсь. Я точно угодил не в прошлое, а в виртуальную реальность. Потому что в „том“ прошлом мой голос так и не восстановился».

— Здорово поёшь, — сказал Черепанов.

— Спасибо, — ответил я.

Посмотрел на свои пальцы, словно проверил, действительно их только по пять на каждой руке.

Краем глаза заметил, как Черепанов сощурился.

— Иришка говорила, что ты голос потерял, — сообщил Алексей.

— Потерял.

— Но сейчас ты спел клёво!

— Потерял, но снова нашёл, — ответил я.

— Это точно, — сказал Черепанов. — Нашёл.

Он кивнул головой и заявил:

— Ты здорово поёшь, Василий! Точно тебе говорю! Как настоящий артист. Я такого пения вживую ещё никогда не слышал. А спой ещё что-нибудь. Какие ты ещё песни знаешь?

Я посмотрел на замерших у входа пионерок — они будто бы позабыли, что вот-вот начнётся урок. Увидел, широко открытые глаза стоявшей рядом с Черепановым старшеклассницы. Перевёл взгляд на Черепа.

— Какая тема тебя интересует? — спросил я.

— Космос, конечно! — воскликнул Алексей.

Я на пару секунд задумался. Усмехнулся. Кивнул.

Сообщил:

— Есть у меня песня на эту тему.

Я повернулся к пианино. С удовольствием наблюдал за тем, как мои пальцы пробежались по клавишам — они будто жили своей жизнью. Музыкальная композиция группы «Манго-манго» жила поначалу только в моём воображении.

Теперь музыка зазвучала и в актовом зале сорок восьмой кировозаводской школы.

Я бросил взгляд на Черепанова и пропел:

— Один мой товарищ любил прыгнуть с вышки…

Мелодию я узнал, пусть и заметил в ней фальшивые ноты. Но эти погрешности в звучании музыки меня сейчас совершенно не волновали. Потому что меня гораздо больше волновало звучание моего нынешнего голоса.

Голос звучал превосходно.

— … Не тем ударился о воду дурачок!

Моя правая рука на мгновение замерла над клавишами.

Я улыбнулся и спел:

— Таких не берут в космонавты! Таких не берут в космонавты! Таких не берут в космонавты…

Видел, что Черепанов слушал меня, широко распахнув глаза. Заметил, что глуповато улыбались стоявшие около входа в актовый зал пионерки. Старшеклассница с причёской «каре» нахмурила брови, закусила губу.

Я перешёл ко второму куплету:

— Другой мой товарищ — любитель рыбалки…

Подумал о том, что давно не получал такого удовольствия от собственного пения — наверное, с детства, когда выступал на больших и малых сценах. Невольно вспомнил, как пел в Государственном Кремлёвском дворце.

Там мне рукоплескали так же охотно, как и в актовых залах школ.

— … Не тем ударился о воду дурачок!

Я снова замер с поднятой рукой.

Увидел: Черепанов и стоявшая рядом с ним девица улыбались.

— Таких не берут в космонавты! Таких не берут в космонавты! Таких не берут в космонавты…

Мне почудилось, что школьный звонок задребезжал прямо у меня над головой. Я прервал выступление, потому что заметил: Черепанов и его соседка по зрительному залу вздрогнули. Пионерки испуганно вскрикнули и устремились к выходу из зала. Старшеклассница разочаровано вздохнула, посмотрела мне в лицо (словно мысленно сделала его фото себе на память). Она развернулась и поспешила к двери, покачивая бёдрами. Черепанов дернулся следом за ней, но замер. Вновь повернулся ко мне. Он будто бы сожалением посмотрел на клавиши пианино (над которыми в воздухе замерли мои руки).

— Это… Василий, — сказал он, — урок начался. Ты идёшь? Классуха не любит, когда опаздывают.

Я прикрыл клавиши клапом. На секунду задумался. Кивнул.

— Уже иду, — сказал я.

Мысленно произнёс:

«Эмма, жаль, что ты не слышала моё пение! Это было здорово. Можешь мне поверить: я в таких вещах разбираюсь».

«Господин Шульц, я с удовольствием дам оценку вашему пению. Как только вы загрузите аудтофайл в интернет».

«Знать бы, как это сделать, — ответил я. — Поразмышляю на досуге над этой проблемой».