Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Таких не берут в космонавты. Часть 2
Шрифт:

«Везёт же этой Светке Клубничкиной», — печально произнёс у меня за спиной женский голос.

Другой девичий голос спокойно ответил: «Гадина она. Хоть бы у этой Светки в воскресенье понос случился».

* * *

Около кабинета истории Иришка спросила:

— Василий, что ты задумал? Ты пригласишь в кафе эту дуру?

Хмурый взгляд Черепанова будто продублировал вопрос моей двоюродной сестры.

Я взглянул на Лукину и спросил:

— Но ты ведь хочешь, чтобы Тюляев пошёл с тобой в кафе?

Лукина растеряно моргнула и тут же возразила:

— Он пойдёт туда не со мной! А с этой!..

Но и с тобой тоже, — сказал я. — Ведь так? Другого варианта пока нет. Или этот вариант тебя не устраивает?

Иришка вздохнула, неуверенно повела плечом.

— Ну, я не знаю… — произнесла она.

Я взглянул на Черепанова и спросил:

— Лёша, ты ведь хочешь провести вечер в компании Клубничкиной?

— Да, — буркнул Алексей. — Пусть хоть так…

Я развёл руками.

— Прекрасно. Вот мы и решили. Осталась маленькая деталь.

Я указал рукой на Черепанова и заявил:

— Всё будет. И Клубничкина, и Тюляев. Если ты пригласишь в кафе Надю Степанову.

— Кого? — переспросила Лукина.

— Нашу старосту, — уточнил я.

— Зачем? — спросил Черепанов. — Почему, я?

Я улыбнулся и сообщил:

— Потому что это моё условие, Лёша. Будет вам Тюляев и Клубничкина. Но только в нагрузку к Наде Степановой.

Снова ткнул пальцем в сторону растерявшегося Алексея.

— Вы с Тюляевым получите свою актрису, — сказал я. — Иришка полюбуется в кафе на Гену. Все будут относительно довольны. А с кем буду общаться я, вы подумали? Клубничкину я уже послушал в прошлый выходной. Больше не желаю такого счастья. Дайте мне хоть одного нормального собеседника в воскресенье. С кем-то же мне нужно поговорить, пока вы будете любоваться Геннадием и Светой. Пусть в этом дурдоме будет хоть один вменяемый человек. Такое моё условие, товарищи. Иначе фиг вам будет, а не Тюляев и Клубничкина.

* * *

После уроков Черепанов снова разучивал музыку для нашего субботнего выступления. Мы с Иришкой слушали его, сидя на диване, давали ему ценные советы. Сегодня Лёша допускал на удивления много ошибок, словно не мог сосредоточиться на игре.

На этот раз я отправил Черепанова на отдых раньше обычного. Занял его место у пианино.

Алексей примостился рядом с Лукиной на диван, спросил:

— Вася, ты в школе не пошутил? Ты пригласишь Свету в кафе?

— Клубничкину, тебя, Иришку, Тюляева, — перечислил я. — А ты позовёшь в «Юность» Надю Степанову. Хорошая компания соберётся: интересная.

— Почему Надю приглашу я? — поинтересовался Черепанов. — На твоё приглашение она бы скорее согласилась.

— Потому что таково моё условие, Лёша. Я обеспечу тебе компанию Светы. Ты — уговоришь Надю. Ты мне, я тебе. По-моему, всё честно. Разве не так?

— А если Надя не пойдёт? — спросил Алексей.

— Тогда и Света не пойдёт, — ответил я. — Всё просто.

Я опустил руки на клавиши пианино и пропел:

— Жил-был художник один, домик имел и холсты. Но он актрису любил, ту, что любила цветы…

Глава 3

Ночью мне приснилось, что я лежал в гейдельбергской клинике. Во сне я видел, как незнакомая пожилая медсестра-немка ставила мне капельницу. Я проснулся в холодном поту — заметил тёмный прямоугольник окна, за которым покачивала припорошенными снегом ветвями ива. Рассмотрел в полумраке на стене полку с книгами. Увидел письменный стол.

А главное: пошевелил ногами и протёр глаза пальцами левой руки. Вот тогда мне и вспомнился стих Пушкина.

«Мороз и солнце; день чудесный!..» — вертелась у меня в голове строка из стихотворения, когда мы с Иришкой неторопливо брели утром к школе. Мороза сегодня не было (температура на улице ощущалась как пара градусов ниже нуля), солнце ещё не выглянуло из-за крыш домов. Но строки стихотворения Александра Сергеевича Пушкина сегодня соответствовали моему настроению. Я повторял их, как мантру, едва ли не с момента сегодняшнего пробуждения.

«Эмма, — сказал я. — Какая сейчас погода в Гейдельберге? Я имею в виду, у вас там: в две тысячи двадцать шестом году?»

«Господин Шульц, сегодня двадцать пятое января. Днём температура в городе Гейдельберг поднимется до плюс семи градусов по шкале Цельсия. Ночью опустится до четырёх градусов…»

«Разве это зима? У вас там не зима, а недоразумение. Видела бы ты, какие у нас здесь сугробы! А какие сосульки сейчас висят под крышами! Настоящие северные сталактиты…»

Ветер подтолкнул меня в спину.

Я уловил в воздухе запах табачного дыма и услышал:

— Пиняев, стой!

Мы с Иришкой одновременно обернулись. Увидели догонявшего нас по едва заметной в полумраке тропинке мужчину. В одной руке он держал портфель, в другой его руке светился ярким огоньком кончик сигареты (или папиросы).

— Тюляев? — удивлённо обронила Иришка.

После её слов и я узнал Тюляева.

Геннадий догнал нас. От его сигареты отломился яркий уголёк и промчался мимо моего плеча, словно крохотная комета или метеор. Гена поправил шапку у себя на голове, будто бы неохотно поздоровался с нами.

Мы ответили на его приветствие.

— Москвич, надо поговорить, — заявил Гена.

Он посмотрел на Иришку и добавил:

— Наедине.

Я кивнул.

— Давай поговорим. Иришка, иди в школу.

Почувствовал, как пальцы двоюродной сестры сжали мою руку.

— Мальчики, вы что задумали? — спросила Иришка.

— Успокойся, Лукина, — ответил Геннадий. — Не трону я твоего брата. Мы только поговорим. Без свидетелей. Что бы потом в школе не рассказывали о нашем разговоре… разную ерунду.

Он щелчком отбросил сигарету — та описала светящимся концом в воздухе дугу и приземлилась в сугроб.

— Иди в школу, Иришка, — повторил я. — Всё нормально. Я скоро приду.

— Ладно.

Иришка выпустила мою руку, мазнула по моему лицу взглядом и зашагала к школе. Тюляев проводил её взглядом (словно дожидался, пока моя двоюродная сестра отойдёт подальше).

— Чем могу помочь? — спросил я.

Геннадий перевёл взгляд на моё лицо и ответил:

— Мне твоя помощь не нужна. Лучше скажи, москвич, ты это серьёзно говорил насчёт похода в кафе в воскресенье?

Я кивнул.

— Вполне. Серьёзно.

Тюляев хмыкнул.

— Ты хоть понимаешь, как это глупо будет выглядеть? Я, ты, Черепушка и Светка за одним столиком в кафе. Народ в «Юности» животы надорвёт от смеха, когда такое увидит.

— Там с нами будут ещё две девчонки, — напомнил я. — Нормально отдохнём.

Геннадий махнул рукой.

— Что ты задумал, москвич? — спросил он. — Зачем тебе всё это нужно? Надеешься, что выставишь меня перед Светкой дураком? Так зря надеешься. Скорее, это вы с Черепановым будете там клоунами.

Поделиться с друзьями: