Такое кино
Шрифт:
– Очень просто, - с тем же олимпийским спокойствием ответствовала Марина.
– Арестуем костюмы.
– Арестуем?
– не поняли костюмеры.
Ассистент разъяснила:
– Забирем костюмы с фильма, увезем куда-нибудь и не вернем, пока нам не заплатят.
– Отличная идея!
– воскликнула Женя.
– Только вот сработает ли?
Марина философски пожала плечами.
– А если все же не сработает?
– настаивала Мордвинова.
– Ну что ж, тогда ничего нельзя будет сделать. По крайней мере, мы сможем сдавать их в прокат и таким образом хоть что-то компенсируем:
Женя знала, что есть люди, которые живут прокатом реквизита и костюмов. Аня изредка практиковала это. Скажем, снимаются какие-нибудь сапоги сороковых годов прошлого века, за их прокат хозяин получает тысячу рублей в день. Одна знакомая Ани имеет дома целый склад такого барахла и этим живет. Конечно, у нее связи, контакты, ее все знают. Ведь в кино почти все решают связи и свои люди.
Дальше предстояло решить, куда везти костюмы и на чем. Опять выручила Марина.
– Давайте все сложим по сумкам, и я отвезу их к себе на дачу.
Это было разумное решение. Костюмеры тотчас согласились и, вымыв чашки, взялись упаковывать сюртуки, панталоны, галстуки, эфирные бальные и повседневные платья, шали, шляпки и цилиндры в большие сумки, портпледы, кофры и картонные коробки. Изрядно повозились. Потом помогли Марине перетащить все это в ее машину.
– Нужно, чтобы кто-то из вас поехал со мной и там помог все перетаскать и устроить.
Женя вызвалась ехать. Расставшись с Дашей у проходной "Мосфильма", они сели в машину и тронулись в путь.
– И все-таки я не понимаю, - снова заговорила Женя о наболевшем, - как это возможно: взять и не заплатить людям за работу? Это как вот? Как она потом живет, с такой совестью-то?
Марина улыбнулась, чуть покосившись на спутницу, и ответила:
– Это капитализм, о какой совести может идти речь?
– Да, но ведь есть же какие-то пределы, хоть какие-то нравственные понятия и при капитализме? Или нет?
– Деньги - вот единственное понятие при капитализме. Женя, ты будто только что родилась!
– Марина посмотрела на нее с любопытством.
– Не хочу жить в таком мире...
– отчаялась до слез Мордвинова.
У Марины зазвонил мобильный телефон. Она глянула на дисплей и, держа руль одной рукой, проворковала в трубку:
– Да, дорогой...
Жене было неловко слушать чужой разговор, к тому же она всегда нервничала, когда водитель за рулем говорил по телефону. Марина мурлыкала, договариваясь с кем-то о встрече. Закончив разговор, она нежно пролепетала:
– Любимый звонил...
Мордвинова знала, что у Марины есть семья: муж, дочь. Муж домосед, он ведет хозяйство, воспитывает дочь, пока Марина зарабатывает деньги в кино, скача с одного проекта на другой. Где-то он работает тоже, но времени свободного у него гораздо больше, чем у жены. При всей своей занятости Марина успевала еще и вести бурную личную жизнь.
Женя смотрела на нее с тоскливой завистью: почему я не могу так? И ведь не скажешь, что Марина молода и прекрасна. Конечно, она стильно одевается, короткая стрижка ее освежает, легкая округлость добавляет шарма. Да и сама по себе Марина - интересный человек. Но не это главное. Видимо, есть в ней некая внутренняя свобода, позволяющая
ей так легко жить, любить.Мы сами выбираем, как нам жить. У Марины есть силы и на работу, и на дом, и на любовника, даже на бальные танцы. А я? Старая ощипанная курица. Ношусь со своей такой же старой любовью, как эта курица с яйцом. Женя крепко задумалась. Весь оставшийся путь они молчали.
Приехали на дачу, когда уже вечерело. Вышли из машины, и Женя, вдохнув в себя пьянящий чистый воздух, ахнула:
– Красота!
За городом вовсю благоухала весна. В Москве ее совсем не чувствовалось, а здесь... Женя всегда чутко воспринимала пробуждение природы, просыпаясь вместе с ней каждую весну с надеждой на призрачное счастье. Живительный воздух оттаявшей земли вновь взбудоражил ее.
Марина открыла ворота и заехала на участок. Домик был небольшой, но уютный, участок вполне ухоженный.
– Муж хозяйничает, - пояснила Марина.
Первым делом они перетаскали сумки на чердачный этаж. Изрядно попотели: наверх вела узкая и крутая лестница. Потом Марина поставила чайник, достала из кухонного шкафчика кокетливые чашки, из пакета, привезенного с собой, вынула печенье и коробку шоколадных конфет, пригласила Женю к столу.
– Вы не волнуйтесь, - заговорила Марина, когда они уселись поудобнее за столом, - ваши телефоны я знаю, как только будут новости, позвоню. У меня есть некоторые идеи, кому можно предложить костюмы. Деньги за прокат поделим поровну.
Мордвинова кивнула, думая о своем.
– Марина, ты счастлива?
– неожиданно спросила она.
Марина удивленно улыбнулась:
– Ого, как глобально! Ты философ, Женя?
– Да нет, просто неудачница, - ответила Мордвинова мрачно.
Марина плавными округлыми движениями наливала чай.
– Нельзя так говорить, - заметила она усаживаясь.
– Ведь ты прожила большой отрезок жизни, у тебя замечательная дочь, интересная работа. И, наверное, милый друг? Я сужу по тому, в какой форме ты находишься. Одета к лицу, выглядишь свежо. Тебя не обижает, что я так говорю?
– Да нет, конечно, - усмехнулась Женя.
– Так милый друг у нас имеется?
– лукаво улыбнулась Марина.
– Нет, милого друга не имеется, - сокрушенно тряхнула головой Мордвинова.
– Ой, это не может быть для тебя проблемой! Ты хорошо выглядишь, прекрасно сохранилась, стройная... Поверь, все проблемы в нас самих и только.
– Я знаю.
Они помолчали. Совсем стемнело, и пора было возвращаться в Москву.
– Эх, устала, - потянулась Марина.
– Сейчас бы легла и уснула!
– Так ложись, я доберусь как-нибудь...
– предложила Женя.
– Нет, у меня свидание нынче, - кокетливо ответила плутовка.
Как хочется свидания весной, со вздохом подумала Мордвинова.
– А что же ты говоришь дома?
– спросила она не подумав.
– Меня не спрашивают ни о чем, - ответила Марина.
– Я ведь часто прихожу домой утром, после ночной смены. Кто там разберется: одной сменой больше, одной меньше...
Они ехали в город, и Женя думала, что не хотела бы никого обманывать. Она рождена верной, любящей, постоянной, только вот, оказалось, не нужна никому такая ...