Такое кино

Конечно, в первую очередь, состояние Туринского. Узнав об инфаркте, Аня решилась рассказать маме о встрече с ним на проходной "Мосфильма" и о разговоре за столиком буфета.

– Почему ты мне раньше не сказала?
– ахнула Женя.

– Ну, прости, я дура: думала, так будет лучше!
– каялась дочь.
– Ты жаловалась, что он не дает тебе жить...

– Ну да...
– Женя сидела бледная, обессиленная, и у Ани сердце дрогнуло от жалости.
– Значит, он нас считал своей семьей, а ушел потому, что ему было слишком хорошо?

Она горько усмехнулась:

– Витька, Витька, что же ты наделал с собой?

– О чем ты?

– встревожилась Аня.

– Да так!
– Мама качнула головой.
– Если человек всю жизнь лжет себе, это не проходит бесследно.

– Если бы я знала, что так будет...- начала Аня.

– Ты ни в чем не виновата, - остановила ее Женя.
– Ну, рассказала бы мне раньше, что бы изменилось? Он ведь не разводится со своей Анжелочкой, а хочет и невинность соблюсти и капитал приобрести.

– Зря ты так про Виктора Алексеевича, - не согласилась Аня.
– Он действительно тоскует по тебе, это же очевидно.

– Все пятнадцать лет?
– усмехнулась Женя, но тотчас спохватилась.
– Ой, и вправду, зря я так. За него молиться надо, а мы...

И все-таки что-то еще томило и угнетало Аню. Артем? Нет, она чувствует облегчение от того, что, наконец, вернула ему долг, пусть и с основательной задержкой. Они сидели в ресторане на Пречистенке. Ненашев пригласил Аню для "делового разговора", как он выразился. Она воспользовалась моментом и вручила ему деньги, которые задолжала в Италии. Раз уж "деловой" ужин. Заняв столик на открытой террасе, они с удовольствием озирали окрестности. Вид с крыши на город открывался просто фантастический. Храм Христа-Спасителя, Кремль... Аня засмотрелась, задумчиво куря сигарету. Артем вывел ее из оцепенения:

– Аня...
– он замолчал, а глаза его излучали зеленый свет.

Что это было? Она так и не научилась понимать его, так и не смогла читать его по глазам. Чужой. Рядом с Артемом она чувствовала себя пожилой усталой матроной, хотя моложе его на несколько лет. Всегда ровное, хорошее настроение, брызжущий оптимизм, какая-то щенячья подвижность. Так я и не разгадала загадку его глаз. А может и не хотела? Я ведь не нужна ему по большому счету, он абсолютно самодостаточен. Все время его распланировано далеко вперед и занято работой. Он с головой погружен в кинопроцесс, и только в свободные минуты вспоминает обо мне. Он неделями может ждать встречи, а если я занята, то и больше...

– Аня, хочешь поехать со мной в Париж? В ноябре?
– снова заговорил Ненашев. Это собственно и было его деловое предложение.

К ноябрю съемки сериала закончатся, подумала Аня. А кто же не хочет в Париж? Конечно, она мечтала о Париже, как всякий художник. Но... Она вспомнила Италию и непроходимую тоску от постоянного насилия над собой. Артем нравился, но он был чужой. И я с ним не я, а вредная старая грымза. Ненавижу себя такой...

– Я подумаю, Артем, - не сразу ответила она.

– Но думай быстрее, - предупредил он.
– Не меньше чем за месяц надо подать документы.

Аня кивнула и отпила вина. Ей не нужно было думать. Я не поеду с ним, пусть лишусь Парижа, но не хочу больше так. Удивительный человек! Его не обескураживают мои отказы и даже не обижают, кажется.

Деньги он взял без всякого стеснения. Конечно, за полгода он ни разу не напомнил о долге, но когда Аня вернула деньги, он принял без сомнений...

– Ы-ы-ы!
– Васильев вернулся с площадки, потный, несчастный, сунулся Ане в плечо, но она отстранилась, насилу удержавшись от брезгливой гримасы.

– А-ань, выходи за меня замуж, а?

– Антон, успокойся, это у тебя стресс: тяжелая сцена, страшная, - машинально уговаривала его Аня, а сама силилась понять, что же все-таки беспокоит ее.

Васильев переоделся, отправился к буфету расслабляться. Ренат все же застукал его однажды за курением травки и под угрозой увольнения поставил ультиматум: будет "дуть", вылетает из проекта. На этот раз актер внял и теперь спасался в буфете.

Ренат все больше нравился Ане. Он, конечно, страшный ругатель, постоянно орет, легко увольняет проштрафившихся (режиссера, кстати, тоже прогнал, сам взялся снимать), но дело горит в его руках. Он профессионал высокого класса, знает о кино абсолютно все, попробовал себя во всех ипостасях: каскадером, постанцом, актером, режиссером. Начинал с самых азов, работал с мастерами, учился всему на практике, так как образование у него совсем не киношное. И чувством юмора не обделен.

Вчера, к примеру. В кадре - кипящий кулер. Ренат дает команду:

– Грим-костюм поправили!

Конечно, костюмеры и гримеры вскинулись, поспешили исполнить, и не сразу дошло: кому поправлять, кулеру? Это Ренат так шутит.

– Ань, смотри, что пишут!
– Костюмер Оля сидела на диванчике с журналом и пила кофе.
– "Для того чтобы хорошо выглядеть, женщина должна есть следующие продукты: квашеную капусту, авокадо, киви, шампиньоны, твердый сыр, устрицы, пшено и грецкие орехи". Это что, все полезно?

– А ты не знала?
– без интереса спросила Аня.
– Тоже мне, бином Ньютона!

– А я ем все это, ну, кроме устриц, конечно, но что-то не вижу особых изменений, - наивно рассуждала Оля.

– Так ты, наверное, еще и сладкое любишь, и колбаску, и пирожки?

– Ну да, как все.

Аня усмехнулась:

– А попробуй только продуктами из этого списка питаться, вот тогда и посмотрим.

– Да ты что!
– возмутилась Оля.
– Я же ноги протяну.
– И она аппетитно захрустела вафелькой.

Аня налила себе кофе и вышла покурить. Стоя на балкончике костюмвагена, она вдруг почувствовала одиночество и неприкаянность. У меня нет подруг, никого, кроме мамы. Была бабушка, давно уже. Бывают приятельницы, с которыми перестаю общаться, как только заканчивается проект. Были одноклассницы, однокурсницы из колледжа, но с ними тоже связь давно прервалась из-за полного несовпадения жизненных целей и ритмов. Без подруги плохо. Да и вообще вся моя жизнь сплошная суета, как на вокзале или в дороге. Никаких привязанностей, все временно. Работа, работа, работа и больше ничего... Разве в этом смысл моей жизни? Я даже рисовать не успеваю. Сценарий забросила, а его надо доделывать. Серию кукол задумала, на них тоже времени нет.

В небе стояла луна, как огромный фонарь, и освещала парк. На земле лежали четкие тени, небо яркое, звездное - невиданное для города зрелище. Начало сентября, уже чувствовалось дыхание осени...

Я не поеду в Париж. Нет, надеюсь, что когда-нибудь там побываю, но не теперь, не с Артемом. Я больше не хочу себя презирать. Отчего так все складывается? Я не могу быть с тем, с кем хочу. Он уехал и не звонит, и больше не позвонит, наверное. И я тоже не буду звонить, я устала. Мне надоело навязываться, предлагать себя, как залежалый товар. Прости, Тим, я больше не могу.