Такое вот кино

— Садимся за стол? — попыталась я дать ей подсказку к дальнейшим действиям.

А папа взял и всё испортил. Посмотрел на нас с Сашкой обеспокоенно, брови сдвинул, чтобы подчеркнуть серьёзность своего вопроса, и заявил:

— Вы странно выглядите. Ты что, беременна?

11

Самое странное, что Сашка после этого вопроса первый на меня взглянул с подозрением и ужасом. И это было настолько откровенно, что я незаметно его локтем в бок толкнула. Чтобы хотя бы рот догадался прикрыть. Я и сама пребывала в шоке — папа иногда ляпнет, так ляпнет, честное слово! — а тут ещё Емельянов не дышит.

— Пап, ты что? — я самым натуральным образом на отца шикнула.

— А что?

Дашка замерла рядом со мной, присаживаться уже не рисковала, и поэтому упёрла руки в бока — то ли серьёзность изображала, то ли заинтересованность.

— Паша. — Мама слишком поздно попыталась исправить ситуацию, к мужу, который по-прежнему присматривался к нам с огромным подозрением, подошла и взяла того под руку. Улыбалась, но по глазам было видно, что едва сдерживается, чтобы его не пнуть. Тоже неловкость чувствовала. — Пойдёмте к столу, — предложила она.

Я с трудом перевела дыхание. Рискнула на Сашку посмотреть, тот сидел, призадумавшись, по всей видимости, надеясь, что дар речи к нему вернётся быстро.

— Не обращай на него внимания, — посоветовала я любимому шёпотом.

Сашка на меня посмотрел, со значением. Словно обвиняя, что я не предупредила его о том, что мой отец не в себе. Что ж, у меня самой сердце колотилось от волнения, и папу я мысленно ругала, но и Сашкина реакция, настолько откровенный ужас, не порадовала.

Оказавшись за накрытым столом, все почувствовали себя лучше, свободнее. И хотя беседу поддерживали в основном я и мама, а мужчины отмалчивались, но всё-таки они перестали коситься друг на друга с подозрением. Папа открыл бутылку хорошего вина, Сашка выпил первый бокал и расслабился. И даже когда мама рискнула задать наводящий вопрос:

— Значит, вы познакомились в Испании? — не вздрогнул и не начал оправдываться. Вроде бы даже удивился, правда, вполне добродушно.

— А Таня ещё не всё рассказала?

— К сожалению, — неловко вклинился папа и обратил ко мне выразительный взгляд. Я постаралась загородиться от него бокалом с вином.

Сашка же кивнул.

— В Испании.

— Бывают же такие совпадения, — подивилась Дашка.

Я сурово сдвинула брови.

— В каком смысле?

— Ну… Встретиться в чужой стране, оказаться земляками. — Она окинула Сашку красноречивым взглядом, правда, тот не заметил, опустил глаза к своей тарелке, а вот я заметила и украдкой показала сестре кулак. Я-то прекрасно поняла, что она совсем не наше с Сашкой землячество в виду имела.

— И как в Испании? — поспешила мама продолжить светскую беседу. — Таня рассказывала, что там очень красиво!

Сашка кивнул.

— Красиво.

— Такая богатая история, столько городов старинных. Наверное, интереснейшие экскурсии, да? Таня мне рассказывала.

Сашка жевал и думал. Я так поняла, что вспоминает, когда мы на экскурсии ходили. А мама смотрела на него с ожиданием, ждала увлекательного рассказа, а я в душе затосковала. В конце концов, мама обратилась ко мне, чтобы я помогла ей вспомнить:

— Как назывался тот замок, который тебе так понравился? — Она даже пальцами прищёлкнула от нетерпения.

Любимый тоже заинтересовался, взглянул на меня с интересом, и я, понимая, что сейчас начну краснеть, пробормотала:

— Гибралфаро. — Название ведь правильно запомнила, прямо Бог помог, честное слово.

— Точно! — обрадовалась мама. — Двенадцатого века!

— Четырнадцатого, — уныло поправила я. Пусть будут благословенны путеводители!

Сашкины глаза смеялись.

— Да, помню, — сказал он. — Занимательная была… экскурсия.

Я в душе негодовала. Нашёл время смеяться. Что, по его мнению, я должна была родителям рассказать? Что мы до обеда валялись в постели, после обеда на пляже, а к вечеру торопились в клуб? Если бы мама и попыталась понять выбор нашей развлекательной программы, то папа бы точно не оценил. Он и сейчас вон хмуриться начинает, заподозрил, наверное, неладное.

— И что там такого интересного, в этом замке? — спросил папа.

Тьфу ты. А я надеялась, что пронесёт.

— Он старый, папа, — проговорила я, с лёгким недоумением в голосе на его вопрос. — Там… камни, стены всякие.

— Стены? Он ещё не развалился?

Понятия не имею, развалился он или нет. В путеводителе даже фотки не было, только название и дата, они меня впечатлили, и я их запомнила.

— Ров с водой, — подсказала Дашка.

Я заподозрила, что она издевается, и взглянула с укором. А она развеселилась и продолжила:

— И призраки тех, кого замучили в подземелье.

— Смотрю, ты знаешь это лучше меня.

— Я люблю камни, — скромно заметила она.

Я согласилась, не сдержав хищной улыбки.

— Особенно, блестящие и огранённые. Об этом все знают.

— Девочки, не ссорьтесь, — попросила нас мама. На Сашку взглянула с лёгким смущением. — Семейный обед.

— А твои родители? — ухнул папа, обращаясь к Емельянову. И впился взглядом в его лицо. Я этот взгляд знала очень хорошо: явно он уже знает о Сашке всё, что только можно узнать, и сейчас будет уличать его в неискренности.

— Мои родители в Москве живут.

— Ты коренной москвич?

— Наверное. Дед переехал в столицу в конце тридцатых, ещё ребёнком. Приехали из Саратовской области, и с тех пор мы коренные москвичи. Дед женился на москвичке, отец женился на москвичке. Все стали москвичами до мозга костей. — Емельянов открыто улыбнулся. — Если это считается.

— Сейчас всё считается.

Я внимательно слушала. Мне Сашка всего этого не рассказывал. Хотя, я сама не спрашивала, осторожничала.

— А тебя из Москвы потянуло?

— Вообще-то, я не собирался переезжать. Но бизнес пошёл в гору, здесь моё присутствие нужно больше, чем там.

— В столице конкуренция покруче будет, — не удержался папа от лёгкой язвительности.

— Так я не спорю.

— Саша, а как вам пришло в голову заняться кинотеатрами? — полюбопытствовала мама.

— Не приходило. Если честно, документы на свой первый кинотеатр я в карты выиграл.

Я положила вилку и уставилась в тарелку, на горку салата. Чувствовала полное бессилие. Что он несёт? Нашёл чем похвастать, ей-богу.

А вот Сашка, кажется, наслаждался произведённым эффектом, и даже на папу моего смотрел открыто, будто рассказывал смущающие подробности из своего прошлого хорошему приятелю.

— Мне было двадцать пять, и я понятия не имел, что делать с огромным пустующим зданием, которое грозило вот-вот развалиться. Да к тому же находилось оно не в Москве. Кинул документы на полку и забыл, вспомнил только через год. Заняться было нечем, денег не было, покупать кинотеатр никто не хотел, и я поневоле начал думать, что с ним делать. Придумать придумал, но денег так и не было, пришлось искать того, кто мог в долг дать.