Такое вот кино

— Парень, ты бы девушку отпустил, — попросил Емельянов вполне спокойно, на что получил такой поток отборной брани, что я даже не совсем уловила смысл услышанного. Несколько слов просто впервые слышала. Зато успела Дашку за руку дёрнуть. Та с высокого стула соскочила, не слишком элегантно, но проворно, сделала шаг, но была притянута обратно жёсткой мужской рукой.

— Да отпусти, сказала! Больно же!

— Стой здесь, я с тобой ещё не закончил.

Сашка попытался ослабить его хватку.

— Ты чего тупой такой? Бабы не видел никогда? Ухватился, как абориген за мячик.

— А ты кто такой?

— А ты?

Началось в колхозе утро, тоскливо подумала я. Тупой разговор не слишком трезвых мужиков.

Тут за спиной злого парня поднялся другой, и совсем невежливо толкнул моего Емельянова в плечо.

— Не лезь, куда тебя не просят. Он со своей девкой сам разберётся.

Когда Сашку толкнули, он невольно отступил, но тут же ринулся вперёд, и вот тут я уже не на шутку струхнула, поняла, что он один против нескольких, а все подвыпившие и распалённые. Попыталась на руке его повиснуть, но куда там! Пока я, пытаясь перекричать поднявшийся гомон, твердила:

— Саша, пойдём. Саша, плюнь на них! — началась самая настоящая драка. Причём так неожиданно, я только охнула, когда Емельянов меня за свою спину оттолкнул. Я, конечно же, оступилась, повалилась на Дашку, наступила той на ногу, мы вместе вскрикнули и нелепо взмахнули руками, но устояли. А рядом завязался настоящий бой, я не успевала головой крутить, уже не понимая, кто с кем дерется. Сашка, конечно, был в самой гуще событий, с азартом махал кулаками, и вполне результативно, надо сказать, а заметив, что ему на помощь поспешил новый знакомый Коля, который только пока пробирался в толпу дерущихся, нескольких растолкал, завалив на спины, я порадовалась. Гвалт вокруг стоял жуткий. Женщины визжали, мужики ругались, а охрана матом крыла громче всех. Кто-то зычно сообщил, что милицию уже вызвали, но это дерущихся совсем не охладило. Я наблюдала за всем этим со страхом, поискала глазами Ленку, а когда почувствовала, что та схватила меня за локоть, повернулась к Дашке.

— Убила бы тебя! — в гневе сообщила я ей.

— А я здесь причём?

— А ты всегда не причём!

Кончилось всё также неожиданно, как и началось — в одну секунду. Дерущиеся рассыпались в разные стороны, кто-то утирал кровь, кто-то стонал прямо в голос, а я полезла через сидевшего на полу пьяного парня, чтобы до Сашки добраться. У него футболка была в крови, он рукой вытирал лицо, прижал тыльную сторону ладони к разбитой брови, голову назад откинул и открыл рот, осторожно подвигал челюстью.

— Саша, — прерывающимся от волнения голосом, позвала я. — Саша, ты цел? Ты весь в крови.

Он едва заметно качнул головой.

— Хорошо вечер закончился, — проговорил он, а я футболку ему задрала и щёку от крови вытерла.

— Тебе нужен врач. — От вида крови у меня руки затряслись. — Тебе больно?

— Мне больно, Тань. Мне больно от того, что вокруг столько козлов! — в сердцах выдохнул он, а я глаза вытаращила.

— Тише! Не хватало ещё, чтобы опять началось.

Из клуба мы поспешили уехать до приезда милиции. Народ, как сговорившись, повалил на выход, ни о каком такси уже речи не шло, все спешили уехать, и поэтому мы направились к Сашкиной машине. Я трепетно поддерживала любмого под локоть, хотя шёл он твёрдо, не качался и видимо от ран не страдал, только лицо без конца вытирал, кровь никак не останавливалась.

— А кто поведёт? — деловито поинтересовалась Ленка, когда мы к автомобилю подошли. Я оглянулась на неё, и заодно окинула взглядом нашу пёструю компанию — за побитым, но оживлённым Емельяновым и мной, торопливо шагали взбудораженная Ленка, возмущённая Дашка, нервно вышагивающая на высоченных шпильках, и Коля, с наливающимся под глазом фингалом, но ухмыляющийся и с бутылкой шампанского подмышкой.

— Я поведу, — бодро заявил Сашка, но я подтолкнула его к задней двери автомобиля.

— Не хватало нам ещё врезаться куда-нибудь. У тебя может быть сотрясение мозга!

— У меня? — всерьёз поразился Емельянов.

— Думаешь, не может? — зашипела я на него. — Опытным путём выяснил, что мозгов у тебя нет?

Он обиженно засопел и сел на заднее сидение. А я решилась.

— Я поведу. — Покрутила в руке ключи, и покачнулась, когда Дашка меня плечом толкнула.

— Дай сюда. Я клялась, что никогда не сяду в машину, если ты за рулем. И не сяду.

— Лучше бы ты клялась мужиков в клубе не снимать! — рявкнула я. — Тем более, психов!

— Не ссорьтесь, девочки, — примирительно загундосил Николай, и без спроса сел на переднее сидение.

— Все они психи, к твоему сведению. Этих двоих спроси!

Ленка оглянулась на людей, которые рассаживались по машинам. А потом вдруг залихватски ухмыльнулась.

— Такого успеха мы даже в Испании не имели. Слышишь, Сань?

Емельянов в ответ взвыл, потому что я в эту секунду прижала к его кровоточащей брови бинт, что достала из аптечки. Дверь приоткрыла, глянула волком на Ленку и прикрикнула:

— Садись в машину!

Она посеменила к двери с другой стороны.

По дороге в Яблоневку Сашку всё-таки развезло. Алкоголь, резкий скачок адреналина, потеря крови — он перестал насмешничать, съехал по сидению, положил голову мне на плечо и затих. Я обняла его, хоть и злилась жутко на его безответственность и готовность ввязаться в глупую драку. Погладила по щеке, потом поменяла бинт. Кровь никак не хотела останавливаться, и меня это беспокоило. Моя бы воля, я бы плюнула на Яблоневку и поехала в Красный крест, говорят, там у нас самые лучшие в городе врачи работают. Но Емельянов отказался наотрез, заверив меня, что на нем всё, как на собаке заживёт, переспорить я его не смогла. Разговаривать мне ни с кем не хотелось; злость, страх и возбуждение отступали, и мне захотелось поплакать, чтобы выплеснуть переизбыток эмоций. Но мне даже отмолчаться не удалось. Дашка постоянно спрашивала дорогу, вставляла несколько едких словечек, и мы с ней продолжали пререкаться.

— Коль, а ты как?

— Я? — звучно хмыкнули с переднего сидения. — Да чего мне будет? Девочки, может, шампанского?

— Давай, — сразу согласилась Дашка, а я тут же встрепенулась.

— Ты за рулём!

— Да тут гаишников уже нет.

— Машину веди. И не надо на меня смотреть, — воскликнула я, когда она обернулась, — смотри на дорогу.

— Так шампанское-то открывать?

— Открывай, — согласилась Ленка, и первой взяла у него бутылку, когда Николай ловко её откупорил, почти ничего не пролив. Ленка глотнула из горла и предложила мне. Я поначалу отказаться хотела, а потом решила, что с моими натянутыми нервами надо что-то делать. Сделала несколько глотков, сморщилась, почувствовав, как пузырьки в нос ударили. Потом спросила:

— Саш, хочешь шампанского?

— А водки нет?

Вот за что его жалеть? Алкоголик и задира.

— Извини, не запаслись.

— Плохо. Не хочу я шипучку.

По Яблоневке мы проехали, как по пустыне. Из-за высоких заборов ни звука, ни лучика электрического света не проникало. Остановились у ворот, мне пришлось выйти, чтобы открыть их, и Дашка аккуратно въехала во двор. Из автомобиля Емельянов сам выбрался, правда, уже не бравировал, а держался за больную головушку, а ещё за ребра с правой стороны. Но о гостеприимстве не забыл, расшаркался, как столетний старик, рукой махнул и пробубнил что-то вроде:

— Будьте, в общем…

Я следом за ним на крыльцо поднялась, и обернулась, услышав легкий присвист.

— Ничего домик.

— Сань, а ты устроился!.. Молодец. — Ленка на крыльцо легко взбежала, Емельянова дружески по плечу стукнула, а тот заметно присел. Ленка тут же руки убрала и повинилась: — Прости.

Только Дашка ничего не сказала, осмотрелась, руки на груди сложила, и замерла, ожидая, когда её в дом пригласят.

Оказавшись в родных стенах, Емельянов кулем свалился на диван, пристроил голову на подушке и, наконец, вздохнул с облегчением. Я же ходила по дому и свет везде включала.