Талант есть чудо неслучайное

армянской вежливостью забивавшего самые невежливые голы, торпедовца Эдуарда

Стрельцова, о котором мы уже говорили выше, чьи изумительные задатки из-за

прискорбного перерыва не пропали, но, может быть, раскрылись далеко не полностью,

и, наконец, славу советского футбола, лучшего вратаря мира — московского динамовца

Льва Яшина, ставшего дирижером своей команды даже в ее воротах.

Но все же эти футболисты для меня лишь частично воплощали в себе черты

футбола послевоенных годов — футбола личностей. На смену пришел футбол механи-

стический, футбол «винтиков», лишь с отдельными драгоценными вкраплинами, как в

часовом механизме. Личностям стало трудно в футболе. Обратимся хотя бы К

спортивной биографии Михаила Месхи, уникального нападающего, владевшего всеми

существующими приемами обводки, беспрестанно озарявшего самую серую игру

неожиданными «предложениями», иногда не предугадываемыми партнерами. Его то и

дело упрекали в «передержке мяча», в злоупотреблении «индивидуальной игрой».

Финт попал в опалу: Месхи то ставили в сборную, то выводили из нее, не понимая, что

его отдельные неудачи происходили только оттого, что дру-Гие игроки были гораздо

ниже его по мыслительному и техническому уровню. Только, пожалуй, Метревели мог

играть с ним в паре. Вся эта нервотрепка морально | р жмировала Михаила Месхи, и он

рано сошел. В московском «Локомотиве» играл другой, уже совсем недооцененный

блестящий левый инсайд Николай Клыш, внешне и игровым почерком чуть

напоминавший Николаи Дементьева. В чем была вина Клыша, что его ни

361

разу не поставили в сборную? Он был «индивидуалист», а это не поощрялось.

Было поднято знамя «игры в одно касание». Что ж, это прекрасно, но ведь голевую,

а не цсптропольную игру в одно касание могут производить только мастера

индивидуальной обработки мяча. Игроки стали боятьс «промазать», потому что за это

получали выговоры.

Пас из средства нападения превратился в средств избежать удара по воротам. В

сознание футболист усердно вдалбливали, что футбол игра не индивидуал ная, а

коллективная. Что ж, опять-таки правильно, н? разве коллективизм отменяет личность?

Теория ложн понимаемого коллективизма запутала не только трене ров и футболистов,

но и зрителей. Именно тогда с ким азартом с трибун орали могиканам инднвидуальн

игры: «Балерины!» Это можно было слышать и по ресу таких замечательных мастеров,

как Сальни Месхи, Клыш. Даже Стрельцов почти перестал игр в гол, в самых

выгодных ситуациях откидывал мяч своим уступающим по классу партнерам.

Творческие лица футболистов стали выглядеть снивелированно, конвейерно.

Отдельные удачи, как победа нашей олимпийской сборной в Австралии, приходили

лишь благодаря титаническим усилиям Симоняна и его товарищей, а не благодаря

общему тогдашнему направлению футбола.

Но сошли и Симонян, и Анатолий Ильин, и другим Над отечественным футболом,

как серая душная тучЯ начала нависать давящая угроза безликости. Уже стали

слышаться призывы одумавшихся и прессы, и тренеров, и болельщиков к повышению

качества именно индивидуальной игры. Если раньше игроков запугивали «звездной

болезнью», то теперь стали говорить во всеуслышание, что нам нужны наши

собственные «звезды».

Нас вразумила игра таких зарубежных «звезд», кап Пеле — черная летающая

крепость, набитая бомбами потенциальных голов, Эйсебио — элегантный, как яще;

рнца, Бобби Чарльтон — работящий, как манчестерский ткач, лорд английского

футбола, Беккенбауэр — как ско росшиватель, соединявший острыми проколами своия

передач игровые страницы в одно целое, Джаич —с изо бретательностью партизана

взрывавший оборонные мо. сты противника, Маццола — искуснейший ювелир об

362

работки мяча, умеющий ловко провести за нос противника обманным финтом, как

мальчишка у Колизея, всучивающий американскому туристу монету времен Нерона,

сделанную только вчера, Мюллер — «Большая Берга» современного футбола, Бест —

соединяющий в своей игре всю сумасшедшую запутанность ирландской ситуации с ее

всегдашней опасностью. Наблюдение за такими игроками доказало, что «звезда» может

играть не только на себя, а и на весь коллектив.

Но зачем так долго мы ждали подсказки зарубежным опытом? Не проще ли было

обратиться к своему, отечественному, где тоже были «звезды», только не рек-

ламировавшиеся настолько всемирно, как новые, зарубежные? Наши «звезды» тоже

умели быть и индивидуалистами, и коллективистами сразу. Мы несколько а воздало

хватились, что нам нужны «звезды». Инерция «антииндивидуальности» давала о себе

знать, превратившись в культ безличности, с которым труднее бороться, потому что он

не персонифицирован. Общая кар-шна была печальной. Бесконечная суета в середине

ноля, на штрафной площади и даже на вратарской. Бессмысленные пасы друг другу в

близости ворот про-гивянка. Измельчение передач. Прерывистое задыхание Вадима

Синявского стало невозможно при почти не дышащей игре. Для голосов новых

комментаторов стали характерны интонации не задыхающиеся, а вздыхающие.

А все-таки преодоление инерции происходило, хотя очень медленно, туго.

Преодоление любой инерции — увы! — всегда тяжелей, чем ее возникновение.

Расцвет, а затем стабилизация киевского «Динамо», появление !ари» на нашем

футбольном небосводе, четкая игра «Арарата» под руководством Симоняна не могли не

радовать. Однако инерция неправильно понятого «ан-iииндивидуализма» продолжала

сказываться, и внимание тренеров направлялось главным образом на выращивание