Талисман власти

Уснуть там оказалось невозможно. Уж на что не прихотливы были богатыри, их бокам камни пещеры пришлись не по вкусу.

— Пещера пещере рознь! — сказал вдруг ни с того ни с сего Избор. — Вот в Палестине пещеры — это совсем другое дело!

Гаврила, тоже не сумев найти место достаточно гладкое, что бы устроиться с удобствами и к тому же расположенном достаточно близко от костра, охотно откликнулся:

— Да! На Востоке пещеры совсем другие. Удивительное дело! И с боков и сверху камень, а внизу — всегда песок. Я в одной такой полгода прожил — вспомнить приятно. Трудностей там конечно и так хватало, но что бы выспаться — с этим никаких трудностей не было. Зашел внутрь, упал где хочешь, хоть у порога, и спи себе спокойно.

Он помолчал, вспоминая как ему жилось, и добавил:

— Правда, змеи!

— О! — отозвался Избор, то же что-то вспомнивший.

— Конечно! Уж чего-чего, а этих тварей там всегда хватало!

— Навидался и я их. Чуть только где остановимся, обязательно приползут одна-две гадины и смотрят.

— Да.

— Но если на коне, то ничего не страшно.

— Конечно, — подал голос Исин. — Коней бы нам!

Он представил доброго коня, до бабок прикрытого толстой добротной попоной. Простеганная крест на крест она словно состояла из маленьких, в ладонь, пухлых подушечек, сквозь которые жесткость камня никогда не смогла бы дойти до изможденного дорогой тела…

В таких разговорах время от времени задремывая и просыпаясь то от холода, то от грохота производимого Гаврилой, когда он в тщетной надежде устроиться вертелся меняя под собой одни камни на другие они провели больше половины ночи. В конце концов, не выдержав этой пытки, Избор уселся.

Глядя на него, следом поднялись и остальные.

Бросив в костер остатки дров, они устроились около него, поглядывая то в пламя, то на выход. Гаврила как всегда сидел спиной к огню и смотрел наружу. За стенами пещеры буйствовала непогода. Ни дождь не гром не унимались. Молнии резали темноту тяжелыми и сырыми ломтями. Вспышки света на мгновение освещали лес около пещеры, но предрассветная темнота всей своей тяжестью наваливалась на трещины в своем теле и схлопывая их со страшным грохотам.

После каждой такой вспышки земля вздрагивала как в ознобе и сжималась в ожидании нового удара. Сквозь сетку дождя богатыри видели, как ручейки дождевой воды скатывались по глине вниз, собираясь в журчащие мутные потоки. Каждый из них подумал об одном и то же и поежился, представив каково сейчас путникам в дороге, особенно тем, у кого есть конь и какое-нибудь срочное дело.

— Погода-то, — неясным голосом сказал Избор. — В такую погоду и по делу ехать не хочется, а уж просто так бродить…

— Дураки да лягушки сейчас, и те, наверное, сухое место ищут, — согласился Исин, вспомнив Гы и ощутив запах репы.

Отведя глаза от проема, то и дело вспыхивающего ярким небесным светом, хазарин глянул на Изборов мешок. Порядком отощавший, он все-таки содержал в себе кое-что съедобное.

— Поесть разве? — вслух подумал Избор.

В эту минуту он и сам не смог бы сказать чего ему хочется больше: есть или спать, но выбора у них не было. Спать тут было просто невозможно, поэтому единственное, что они сейчас могли делать так это есть и говорить.

— Давай, — согласился Гаврила. — А потом нам Исин сказку расскажет. Подлиннее…

Они не успели протянуть к мешку руки, как перед пещерой заржала лошадь, и послышались голоса.

— Люди, — сказал Избор. — Кто-то идет.

Исин бесшумно — без вздохов и кряхтения поднялся на ноги. Легкий свист, прозвучавший в воздухе, показал, что он уже успел обнажить меч.

— Неужто опять остроголовые, — одними губами прошептал сотник. Оглянувшись, он уже другими глазами посмотрел на пещеру. Теперь это была ловушка, из которой не уйти и не выбраться в которой и драться-то неудобно.

Ни Избор, ни Гаврила не почувствовали опасности, но бездумно доверять своему ощущению не тот не другой не стали. Конечно, остроголовые, с которыми им приходилось иметь дело последнее время не допустили бы стольких ошибок, сколько уже сделали эти неведомые люди очутившиеся перед входом в пещеру, но Бог бережет только береженого. И никого другого!

Снаружи послышались голоса.

— Да здесь она!

— Попомнишь меня!

— Прокляну мерзавца!

Исин подвигал плечами, согнув руки в локтях, сделал несколько энергичных движений. С неудовольствием посмотрел на низкий потолок. При таком потолке мечом не очень-то помашешь, мелькнуло в голове сотника, ну, да ничего, справимся.

Избор так и не поднялся, остался сидеть там, где и сидел. Он прикинул, что в случае чего успевает упасть за камень (место он себе уже приглядел), если придется отвечать незваным гостям с помощью оружия, к этому он тоже был готов. Под руками ждали своей секунды два ножа.

— Да здесь она! — плаксиво утверждал кто-то тонким голосам. — Что ж я не помню что ли?

— Ой, помнишь ли?

— Ну, ей Богу помню! Вот вверх немного и будет пещера.

— Прокляну мерзавца! — донесся властный голос человека, по всей видимости, привыкшего если и не повелевать, то, по крайней мере, что бы с ним держались с особым почтением.

— Слышишь Клавдий, проклянем тебя! Жизни ведь не будет.

— Да найду я ее! Найду! — отбивался старческий голос. — Что ж я нарочно вас сюда завел что-ли?

— Прокляну!

— Да вот она! — раздалось прямо перед входом.

Заслушавшиеся богатыри не успели перемолвиться словом, как перед ними появилось четверо странников. За их спинами торчали четыре лошадиных морды.

— Ой, — сказал тот, что сунулся в пещеру первым. — Тут кто-то есть, — и немного попятился.

И странники и лошади были и мокры и грязны. С них ручьями стекала вода, и почему-то пахло псиной. Каждый, у кого имелись глаза видел, что они проделали немалый путь, который проходил через особо грязные, а местами и, вовсе похоже, непролазные места.

— Заходите, — радушно пригласил их Избор. — Мы вам рады….

«Чему радоваться-то», — недовольно подумал Исин, но потом и он догадался. Рассвет еще не наступил, и его тоскливое ожидание эти люди могли скрасить. Конечно, после такой ночи они могли оказаться неразговорчивыми, но Гаврила, наверное, подумал и об этом. «А если возгордятся и ничего не скажут, пусть через костер прыгают! Какое никакое, а развлечение!»

Ни слова не говоря — он свято блюл обычаи и не ни о чем спрашивать гостей до тех пор, пока не накормит их — Избор приглашающе махнул рукой. Жест его можно было истолковать и как приглашение зайти и как приглашение присоединиться к еще не начавшейся трапезе. Бесстрашно странники вошли под кров и завели лошадей. Сразу стало тесно, но как-то само собой все утряслось, и странники расселись вокруг камня и присоединились к трапезе.

Утолив первые муки голода, залетные пташки откинулись назад и, давая отдохнуть зубам, пустили в ход языки. Если у этой пещеры и были хозяева, то без сомнения это были те, кто занял ее раньше других, и по праву хозяев вопросы тут задавали именно они:

— Плохо в такую погоду без крыши над головой, — деликатно начал Избор, — холодно и мокро и тоска заедает… Да и чудовище, говорят, где-то тут рядом бегает…

Один из них склонив голову в вежливом поклоне, ответил:

— Чудовищ мы не боимся, а что до всего остального, то необходимость — мать всякого действия и иногда даже мы не властны над своими поступками. В этих случаях нас ведет Предначертание!.