Талисман
Шрифт:
Елена пожала плечами.
– Квартира родителей Игоря. Мы там жили в начале нашей совместной жизни. Года полтора. Потом переехали. Родители у него умерли, и квартира стояла пустой. Я предлагала продать, но Игорь отказывался. Детство там провёл, жалко ему было.
– Она так и стоит пустая? – проявлял интерес Арсений. Снять он её, что ли, хочет?
– Нет, там какие-то знакомые Игоря живут. Причём, по-моему, бесплатно. Игорь частенько занимался благотворительностью, – сказала она, и я не понял, с одобрением она это произнесла или нет.
А Громов, тем временем, с подозрением посматривал
– А вы там давно не бывали? – Арсений явно перебарщивал, это было заметно по Елене. Она уже раскаялась, что не говорила с Михалычем без свидетелей.
– Я же говорю, мы там жили ещё до рождения дочки! С тех пор я там не появлялась. Кто там сейчас – даже не представляю. И не хочу представлять. Просто мне не хочется всем этим заниматься: выселять каких-то старых знакомых, договариваться, общаться с покупателями!.. Понимаете?
– Конечно, – очень серьёзно ответил Арсений, – вам и не придётся! Вы нам сейчас ключи от квартиры можете дать? И адрес!
– Строганов, – взорвался Громов, – я подключу к этому нашего юриста! Завтра! Тебя это не касается! Извини! – последнее слово он сказал, обращаясь к Елене.
Та неожиданно усмехнулась и произнесла:
– Так, понятно, давайте я уж лучше вам сейчас всё отдам… Хорошо? И твой детектив уже уедет!
Она пошла к висевшей на стене ключнице, покопалась там и извлекла пару ключей, висевших на старом брелке. Затем мы записали адрес и оставили вдову в покое.
Пока мы шли, Громов высказывал Арсению свое недовольство. Начиная от его дурацких идей, заканчивая жлобскими манерами. По ходу сообщая, что это он, Василий Михайлович, нанимает его, Строганова, и что он, Громов, – главный, а Арсений – подчинённый! И так далее, пока мы не дошли до машины. Арсений все внимательно слушал, ничего не возражая (отчего Громов ещё больше распалялся), но как только мы сели в машину, заявил:
– Так точно, господин начальник! Я с тобой полностью согласен. – и, не давая Громову опомниться, продолжил: – Поэтому мы меняем маршрут. Поскольку квартира убитого находится на Петроградке, мы едем вначале туда. Потом, поскольку и я живу на Петроградке, мы заезжаем ко мне, чтобы оставить все коробки. И на место преступления едем уже завтра. Сегодня мы с доктором изучим все твои факты, а завтра …
Но что, по мнению Строганова, должно было произойти завтра, я не узнал, поскольку Михалыч, доведенный до белого каления и не привыкший к таким манерам, заорал:
– Завтра?! Я не собираюсь! И не могу! Потому что ещё немного, и прибью тебя! И доктор будет свидетельствовать, что это доведение до убийства! Это был последний раз, когда мы с тобой сотрудничали! Ты понял?!
Он отвернулся и стал искать сигареты. Поскольку он пытался бросить курить, сигареты были припрятаны где-то далеко. Наконец, найдя полупустую пачку, он немного успокоился и стал блаженно затягиваться дымом. Ни я, ни Строганов не выносили табачного дыма, поэтому тут же открыли окна.
– При чём тут эта квартира? – через некоторое время спросил он.
– Это вехи человеческой жизни, – охотно объяснил Арсений. – Дома, где живут люди… Работа… Увлечения… Это было спланированное убийство, поэтому случайные, незнакомые люди не имеют значения. Что-то из его
прежней жизни, точнее, кто-то. Он, покойник, ценил эту квартиру! Не продавал. Значит, надо посмотреть, что там можно найти интересного! А нас интересует всё, что относится к убитому! Особенно, когда он был живой, – значительно добавил Арсений.– Бред! Фигня! – отозвался Громов. – Ты заключения экспертов посмотри. Вот это интересно! Несколько человек ищут джип в одном из районов, – вот если они его найдут, то это будет интересно! А квартира, в которой Игорь сто лет не бывал…
– Ты и к жене ехать не хотел, – поддел его Арсений, – а если бы мы не поехали, то не узнали бы про похороны…
– Пфф! Ерунда на постном масле! Вот, почтальона засекли – это тебе спасибо! Не отрицаю. Будем работать в этом направлении. А какой-то мелкий эпизод… Ну, провалилась девочка в яму, ну и что?
– Кстати, – обратился я к Арсению, – а как ты вычислил про предчувствия, про дочку?
Арсений пожал плечами.
– Это как раз было не сложно! Попал пальцем в небо, угадал. И сами бы могли, если бы потрудились!
Он поудобнее устроился, явно получая удовольствие от своего повествования.
– Задавать вопросы – кого подозреваете, кто звонил,– смысла не было! Во-первых, всё это уже расспросил Михалыч, и что? И ничего!
– Я – Василий Михайлович! – напомнил начальник.
– Ага, – подтвердил Арсений, – поэтому я использовал знания, полученные от одной знакомой цыганки…
Я недоуменно уставился на него.
– Как-то у меня был роман с одной цыганкой… Хотя, на самом деле, она была молдаванкой. Но это не принципиально! Кстати, а вот её дядя был цыганский барон. Мамаша её ходила по улицам и получала деньги с доверчивых граждан. А девушка работала в одной конторе, руководила приёмом на работу. Попросту говоря, оценивала претендентов – брать человека на должность или нет… Так вот, она мне рассказывала, как определить, что за человек перед тобой! Для этого нужно быть хорошим психологом, иметь наблюдательность и некоторый опыт общения с людьми…
– А она тебя хорошо изучила? – поинтересовался Громов.
– Да, и я её тоже, – ответил Арсений.
– Тьфу на тебя, срамота! – сказал в сердцах Громов и отвернулся.
А Арсений продолжил, как ни в чём не бывало:
– Мою приятельницу учила ещё мамаша, думала, что дочь пойдет по её стопам, будет обирать легко внушаемых простофилей. Но дочка решила иначе и стала использовать полученные знания, не нарушая закон…
– А причём тут?.. – не выдержал я его болтовни.
– При том, что оценивать человека, – что он из себя представляет, – нужно, так сказать, издалека! Во что одет, как стоит, какая походка, что за выражение на лице. Затем физиогномические наблюдения…
– Давай, действительно, поближе к теме! – поддержал меня Громов.
– Извольте, – кивнул Арсений, – ближе, так ближе! Одного взгляда на Елену было достаточно, чтобы понять, что она сильно испугана. Согласны?
Я кивнул. Громов сидел молча.
– Далее, что самое важное для любого родителя? Конечно, дети. Видели, сколько фоток висит на стенах? И на всех – её дочка. Или с ней, или одна, или с папой. На похороны её не берут…
– Дались тебе эти похороны, – проворчал Михалыч.