Там, где сердце

— У меня есть причина, — он наклоняется с широкой улыбкой, бицепсы бугрятся под футболкой.

— Да? — на линии гудки, гудки, гудки. — И какая же?

— Причина такая, что мне не нужна причина.

— Глупость какая-то. Попробуй еще раз.

— Ладно, — он разглаживает бороду длинными, сильными пальцами. — Ладно... ладно, как насчет такой причины: ты очень сексуальная штучка, и я так мил с тобой, потому что мне просто понравились твои большие сочные сиськи.

На мгновение я лишаюсь дара речи.

— Господи, ну ты и свинья.

Он пожимает плечами.

— Ты сама спросила.

— Они не такие уж и большие, — я скрещиваю руки на груди, не то чтобы застеснявшись... хорошо, да, я стесняюсь.

— Достаточно большие, насколько я могу судить, а повидал я достаточно.

Я смотрю на него и разочарованно вздыхаю — трубку на том конце не берут.

— Мы можем перестать говорить о моих сиськах? — и ровно в этот самый момент трубку все-таки поднимают. Черт, конец фразы наверняка успели услышать.

— Э, здравствуйте? — растерянно отвечает Линдси.

— О, Боже, Линдси, привет, это Найл.

— Найл! Ты в порядке? Мы все беспокоились о тебе.

— Да, я... Я в порядке. Мой грузовик вчера вечером сломался, и я проспала. Прости, Линдси. Я буду у вас, как только смогу. Где-то через полчаса.

Линдси говорит с кем-то, слышно плохо.

— Ну, вообще-то здесь доктор Бердсли, и он говорит, что все нормально. Возьми выходной.

— О, нет, я не могу.

Слышно, как трубку передают из рук в руки, а потом меня оглушает техасский говор доктора Бердсли.

— Найл, дорогуша, ты остаешься сегодня дома, лады? У нас тут все отлично. Ты вчера здорово поработала, и, к слову, у тебя не было выходных уже... вообще никогда.

— Вы уверены, доктор Бердсли? Я могу приехать через полчаса.

— Может быть, я и старый, но умирать пока не собираюсь. Денек проскриплю.

— Если вы так уверены.

— Уверен. Теперь отдыхай. Увидимся завтра.

— Хорошо, Спасибо. И... простите. Со мной первый раз такое.

— Боюсь, это хоть раз да происходит даже с лучшими из нас. Однажды я сам на два часа опоздал на операцию.

Я смеюсь. В этом весь Амос Бердсли.

— Дайте угадаю, были на охоте?

— Найл, откуда ты все знаешь? Но ты права. Я подстрелил в тот день отличнейшего оленя, правда, потом пришлось иметь дело с вывихом колена, — слышится грудной смех, похожий на кашель — он всегда так смеется. — Так что слушайся меня, старого дурака. У меня пациенты, так что я пойду. Увидимся завтра, Найл.

— Пока, доктор Бердсли.

— Пока, дорогуша.

Я заканчиваю звонок, бросаю телефон в сумку, а потом, вспомнив, что он не мой, возвращаю его этому светловолосому качку.

— Так у тебя выходной?

Я киваю.

— Кажется, так.

— Что собираешься делать?

Я пожимаю плечами.

— А черт его знает. У меня не было выходных уже... очень долгое время.

— Могу я пригласить тебя на завтрак? Ну, на ланч. Бранч. Короче, пофиг. (Прим.: Бранч — в США и Европе приём пищи, объединяющий завтрак и ланч. Он подаётся между 11 часами утра и 16 часами дня).

— Ты можешь пригласить, но я могу и отказаться, — я не смотрю на него, потому что, как бы то ни было, а нормально поесть — это звучит здорово. У меня есть только черствый хлеб, и черствый он не потому, что засушен в тостере.

— Я вернул тебе грузовик, — он дарит мне очередную невыносимую улыбку. — По крайней мере, завтрак я заслужил.

— Да, кстати об этом. Как тебе удалось? Ключи-то у меня в сумочке.

— Запасной ключ в коробке под передним правым крылом. Это одно из мест для хранения запасного ключа, — он копается в кармане, достает ключ и протягивает его мне.

Вытаращив глаза, я беру его.

— Даже не представляла, что такое есть, — я смотрю на него. — Что с машиной?

— Кончился бензин, — уголки его губ подергиваются, как будто он изо всех сил пытается сдержать смех.

— Кончился бензин? — я озадаченно хмурюсь. — Но я его заправила всего пару дней назад. Этого не может быть.

— Утечка топлива. Ее быстро исправили.

— Сколько все это стоит? Эвакуатор и ремонт?

— Бранч.

— Что?

— Пообедай со мной — это плата за ремонт.

Я делаю несколько медленных вдохов и выдохов, пытаясь собраться с мыслями. Не стоит с ним обедать. С другой стороны, почему бы и нет?

Он спас меня вчера вечером.

Пригнал мне грузовик сегодня утром… вернее, днем. Он не просит денег.

Стоит здесь, в моей спальне, а я даже не знаю его имени. Я почти голая, и он ясно дал понять — ему нравится то, что он видел. И, судя по его словам, увидел он достаточно.

Это хорошо или плохо? Я не знаю.

Он выбил меня из колеи.

Мертвый взгляд Олли из сна снова всплывает в моей памяти. Ничего не могу с этим поделать. Вдруг становится трудно глотать. Если сегодня я останусь одна, то буду переживать этот сон снова и снова, пока не сойду с ума.

Так что, может, я и спятила, но…

—Ладно. Хорошо. Бранч. Но ты должен выйти, чтобы я могла одеться.

— Не стесняйся, я отвернусь.

— Он отвернется! Иисусе, — я качаю головой, удивляясь его нахальству. — Ты даже не знаешь моего имени.

— Найл Джеймс.

Я ошеломленно моргаю.

— Как… Откуда ты знаешь?

Какая-то тень пробегает по его лицу, но исчезает так быстро, что мне кажется, я ошиблась, и на самом деле ничего и не было.

— Твое имя написано на водительских правах. Я увидел их, когда искал в бардачке запасной ключ.

— Но я не знаю твоего имени.

— Лок.

Я хмурюсь.

— Лок?

— Сокращение от Лахлан, но никто не называет меня так, кроме матери, и то я с ней постоянно спорю.

— Лахлан. У тебя есть фамилия?

— Нет. Я клон суперсолдата, сбежавший из секретной лаборатории.

Ему удается сказать это с каменным лицом.

— Не будь мудаком.

Он смеется, и, Боже, этот смех чертовски сексуален. Ненавижу его за это. Или хочу ненавидеть, но не получается. Но хотя бы раздражение есть.