Там, где ты

Огненная вспышка ворвалась в комнату, распахнув ставни. С нею вместе до нас донеслись крики и звон оружия. В ярком свете Ведино лицо казалось бледнее мела. Эту ночь, как и несколько предыдущих мы провели в одной комнате. По крайней мере рядом с ней кромешная темнота пугала чуть меньше. Соскочив с кровати, мы выглянули в окно. Весь видимый участок заграждения пылал огнем. И сражающиеся на его фоне мужчины походили на фантастических персонажей. Вот только передо мной не фантастический боевик на экране, а сражение в реальности.

Сухие срубы. Они ведь быстро сгорят и городище останется как на ладони. Как потушить долбаный пожар с одним колодцем и, что хуже всего, в разгар битвы?

Прихватив клинок Стаса, с которым не расставалась и в ночи, я рванула к дверям, но Веда удержала меня.

— Пусти, я должна….

— Должна что? – перебила она, — Биться наравне с мужчинами? Ты это можешь?

Не могу. Вообще ничего не могу, кроме как стоять и беспомощно смотреть. Ждать вестей, не могучи ничего изменить.

Я не знала, сколько мы так простояли, слушая биение собственных сердец, заглушающее шум битвы. Звон клинков вскоре стал стихать.

— Сдавайтесь! – прогремел странно знакомый голос. Владислав? Не может быть, что киевскому княжичу делать здесь? Выскользнув из рук Веды, я выбежала из комнаты и, едва не свалившись со ступенек, выскочила на улицу. От зарева пожарища было светло как днем. Перепуганные женщины рыдали, прижимая к себе рыдающих же детей. Повсюду лежали окровавленные тела – в до боли знакомых кольчугах и черных, отороченных мехом плащах. Лошади без всадников носились вокруг. С десяток дружинников теснили нескольких берсерков. Те уже побросали мечи, их глаза с одинаковой бессильной злобой блестели на грязных бородатых лицах.

— Все равно конец вам, поляне, — выплюнул один из них, — Берсерк теперь княжит в Киеве, переловит вас как псов и….

Договорить он не успел – синхронными взмахами мечей рыцари, словно по команде, обезглавили пленников. Я даже не содрогнулась от ужасной сцены. В голове вертелись слова пленного. Если он прав…. Если Киев смогли взять.

— Тушите пожарище, — я не ошиблась. Вот он – княжич Владислав, всего-то в паре шагов от меня. Уцелевшие воины бросились выполнять его распоряжение, а сам княжич подошел ко мне.

— Элина? – став вплотную он взял меня за подбородок. Я отшатнулась, ощутив запах крови. Тошнотворный и резкий, как я раньше могла этого не чувствовать. Он не разгневался, но и руки не убрал. Безо всякого намека, не применяя силу, Владислав скорее просто касался, а не держал.

— Княжич, — просипела я.

— Не бойся меня, — проговорил он, — Я слово дал брату по оружию – если с ним что случится, ты под моей опекой.

Жуткие вести приносят по-разному. К примеру, на практике в больнице я видела, как мой куратор сообщает родственникам пациента, что тот умер на операционном столе. Несчастный случай и черепно-мозговая травма не совместимая с жизнью. Я до сих пор помню, как доктор прятал глаза, кровь на его операционном костюме, который тот даже не снял. Беззвучные рыдания худенькой женщины средних лет. Я тогда тоже плакала, навзрыд. Оплакивала незнакомого мне мальчишку и свою первую встречу со смертью.

— Стаслав? — услышала я чей-то хриплый шепот, не сразу поняв, что он принадлежит мне, — Он….

— Теперь раб Берсерка, — раздалось откуда-то снизу, — а брат его – союзник.

Я практически упала рядом с окровавленной грудой тряпья. Тяжелая рана – проникающая в брюшную полость, его трясло от шока и кровопотери.

— Говори! – заорала я, — Отвечай, тварь, где он.

— В Киеве, — просипел мужчина, — раб Владыки, такой же, как и вы….

Он отключился. Чьи-то сильные руки подняли меня с земли, слегка встряхнули.

— Девица, если Стаслав жив, мы вызволим его, — проговорил княжич, — Но этот пес мог и солгать.

— Не перед смертью, — Веда коснулась моего плеча.

— Владислав, где остальные? – я слышала себя словно со стороны. Словно это не я, а какая-то другая женщина распрямила сгорбленную спину и со спокойным достоинством задала вопрос. Так и было. Это не я. Я рыдаю в его руках, обезумев от горя.

— Лагерем к востоку, — тихо ответил он, — те, кто остался. Мы разделились, дабы найти берсерков. Они неуловимы, словно тени, от того отец решил….

На небе вспыхнула молния. Раздался жуткий раскат грома и полил дождь. По-осеннему ледяной, но я не чувствовала этого. Раздались ликующие крики – в борьбе с пожаром перевес теперь на нашей стороне. Владислав на миг запнулся, обратив невидящий взгляд на затухающее пламя.

— … Разделиться. А они сумели нас обойти…. Окружили, ударили с флангов…. Не всех, конечно, быть может, кто еще плутает в полях. Берсерк сумел взять Киев. Как? Я не понимаю…

Он продолжал говорить. Хрипло, отрывисто, уже не с нами, а словно с самим собой.

— Где ваш отец? – тихо спросила Веда.

— Мертв, — коротко бросил Владислав.

Я приблизилась и положила ладонь на его плечо. Оно подрагивало.

— Я соболезную, — тихо сказала я, — Давайте с дождя уйдем. Всем прикажите следовать в терем. …

— Нет, — отрезал он, — Мы вернемся в лагерь прямо сейчас, а вам оставим воинов для защиты.

— А не лучше ли переместиться сюда? Я лекарь и смогу помочь раненым, да в общем всем вам нужны кров и еда. Берсерки какое-то время сюда не сунутся – видели ведь пожарище со стен, решат, что ждать им вскоре возвращенья своих с явствами да рабами. Они ведь не знают исход сражения…. А пока рассудят, вы восстановите силы и решите, что делать дальше.

Он согласился. Возможно, попросту слишком устал, иначе навряд ли прислушался к мнению девицы.

— Я не упомянул еще одно, — сказал Владислав, — Крепимир тоже в лагере. Ранен, но держится.

Мы с Ведой отправились с ними. Но перед тем, как сесть на лошадь, я отдала некоторые распоряжения. Командовать было странно, но сейчас не имелось выхода. Нужно было начинать готовить еду, перевязочный материал, восстанавливать изрядно пострадавший забор. Впрочем, последним занялись немногие из оставшихся для защиты мужчины. От Владислава я узнала, что несколько человек отправились на поиски так неудачно разделившихся отрядов, дабы собрать их воедино.

До лагеря несколько часов езды – стоило спешить, от того я ехала вместе с Владиславом дабы не рисковать сломать шею свалившись с лошади. Мы мчались под дождем в кромешной темноте, освещаемые лишь вспышками молний. День все не наступал из-за сплошного покрывала темных облаков, скрывших солнце. Мое сознание погрузилось в какую-то странную пустоту. Ледяную – похуже ливня, под которым мы промокли до нитки. Темную – страшнее самой темной ночи, проведенной в одиночестве без сна.

— Кто? – источник голоса я не могла бы различить.