Танцуя в огне

— Правильно сказать — не только с тобой, — Гуля незаметно выдохнула: давно она не находилась с Антоном один на один ночью, в его танцевальном зале. Правильнее сказать, никогда такого не было. Да, они тренировались вечерами. Но рядом всегда были другие фаерщики: Женька, Паша… Встречи тет — а — тет с Антоном Гуля могла пересчитать по пальцам. И всегда они были или мимоходом, или по чисто тренировочным моментам.

— Пойдем в тренерскую, сядем! — Антон указал на неприметную дверь в конце зала.

Гуля чуть губу не закусила, и в несколько прохладном воздухе хорошо проветренного танцевального зала ей внезапно стало слишком тепло. Какая ей тренерская? Специально не подходила к Антону близко, едва не теряя сознание от чего-то непонятного и чуждого ей. Оно могло называться как угодно: харизма, энергетика, но Гуля чувствовала это каждой клеточкой своего тела, находясь в танцевальном классе Антона. Зал был пропитан творчеством, а еще — энергией Антона, которая подавляла Гулю, заставляла смотреть на него с замиранием сердца, не отрываясь, и утопать в его ярких внимательных глазах. Темнота за окном усиливала это ощущение. Они с Антоном словно оказались на маленьком островке света, остальной мир от них отрезала тьма.

— Нет. Здесь поговорим, — пробормотала Гуля, изо всех сил борясь с наваждением.

— Как скажешь, Гуль, — Антон вытер напульсниками капельки пота, выступившие на лбу, — я слушаю.

Гуля посмотрела в пол, пытаясь подобрать нужные слова для обвинения.

— Антон, что за фигня? — вскинулась она через несколько секунд, честно признавшись себе, что лучшая защита от чего бы то ни было — нападение, — В чем дело? Зачем ты принял в свой коллектив мою Иру? Она же танцует у меня!

— Я не принимал ее в свой коллектив, Гуля. Я взял ее в новую программу на танец танго, а это не одно и то же. Раз. А два — так ко мне, кроме твоей девочки и всех остальных, пришли еще две фаерщицы из других коллективов. Просто твоя Ира оказалась объективно лучше них, потому я взял на номер ее. Но посмотрим, как она будет его исполнять…

— Антон, ты не мог ей отказать? — хмуро спросила Гуля.

— А зачем? — пожал тот плечами, — Артисты, Гуля, даже твои — это же не крепостные! Это люди со своими желаниями и стремлениями. Если твоя девочка хочет танцевать у меня, неужели ты ей сможешь в этом помешать?

Неотступный пристальный взгляд Антона смущал Гулю, как смутили и два шага Антона к ней. Он подошел близко, но Гуля не отступила, оставшись стоять на месте.

— Я — нет, но ты… Ты мог бы отказать ей, не брать ее…Для чего ты мне делаешь гадости, скажи? Антон, я всегда считала, что у людей должно быть что-то святое, совесть чтобы была! Знаешь, такое подстраивать человеку, который…который… Антон, это же я тебя всему научила! Это я объяснила тебе много лет назад почти все основные крутки, потому что Женек на тебя плевал, и Пашка с Юлькой тоже объяснять ничего не хотели! Это добрая Гульмира тебе все показывала и объясняла, носилась с тобой, как курица с яйцом! Да, сейчас ты клевый, самый крутой фаерщик, и умеешь намного больше меня, но надо какие-то принципы иметь, что ли… Хоть благодарности чуток за прошлое! А не гадить мне на каждом шагу!

— Гуля, стой, — Антон шагнул еще ближе к Гуле, но та отпрыгнула от него, зло сверкнув глазами:

— Не подходи ко мне, придурок, понял?

— Гуля… — примиряюще поднял руки Антон.

— Я тебе не Гуля! Ты мне чуть не сорвал выступление! Почти сорвал! — кричала Гуля.

— Дай хоть сказать…

— Ира с кем была час назад? — сузила глаза Гуля, продолжая злиться, одновременно испытывая радость от того, что преодолела наконец очарованность Антоном. Только гнев — больше ничего она не чувствовала. Почти…

Только не представлять себе, что делали здесь Антон и Ира час назад! Или в тренерской. Неужели после ее ухода он стал импровизировать под «Сплина»? Думал ли он об Ире, танцуя?

— Ну, — широкая улыбка осветила лицо Антона, — я начал кастинг в восемь вечера. Он длился где-то до девяти. До одиннадцати мы с Ирой разбирали постановку, пришлось кое-что поменять, поэтому так долго… Если бы она сказала мне, что у нее сегодня выступление, я бы обязательно перенес нашу тренировку на другое время! Хоть ты обо мне всегда была невысокого мнения, Гуля, я уважаю чужую работу, а уж выступления — тем более. Я сам выступаю постоянно, отлично представляю, как неприятно, когда тебя подводят свои же, — Антон говорил это так серьезно и рассудительно, что у Гули пропал весь ее злобный боевой пыл.

— Он тебе…не сказала? Не сказала о том, что сегодня должна выступать? — не веря своим ушам, произнесла она.

— Нет, — Антон уселся прямо на линолеум и глядел на Гулю теперь снизу вверх, — я вообще был не в курсе, Гулечка. Пока ты не позвонила.

Гуля молчала, кусая губы. На Антона она не смотрела, но кожей чувствовала его откровенный оценивающий взгляд.

Он изменился. Раньше был немного другим, мягче и добрее, из-за того, наверное, что был моложе и в чем-то неопытнее. Теперь же скулы на его лице обозначились резче, голубые глаза отстраненно поблескивали, а в голосе иногда проскальзывали стальные нотки жесткого руководителя.

Гуле вдруг вспомнилось, как она танцевала восток на корпоративе, не подозревая, что один из зрителей — Антон. Гуля смутилась еще больше, сразу же отвернулась, чтобы он ничего не заметил. Кровь прилила к щекам, мурашки побежали по телу…

— Понятно. Пока, — голос почему-то осип.

— Гуля, подожди! — когда она все-таки рискнула посмотреть на него, Антон поднялся с пола, — Слушай…Ты, я вижу, с выступления? У тебя копоть на щеке, не стерла, — он протянул руку и легонько коснулся пальцами Гулиной щеки, показывая испачканное место. Гулю словно обожгло, но она продолжала стоять, не двигаясь. Антон убрал пальцы с ее щеки и продолжил, — Может, кофе попьем? Или чай? Сто лет с тобой не общался, а тут, раз такие дела… Ты со своим техником приехала? Отпусти его домой, я подвезу тебя. Посидим, поговорим. Обсудим эту ситуацию, что-нибудь придумаем. Все решаемо на самом деле, Гуль! — голос Антона звучал уверенно и успокаивающе.

— Меня Марат ждет. Без меня он не уедет. Спасибо за приглашение на чай, Антон, но не стоит. Не трать на меня время. А решить — так мы все решили уже. Она танцует у тебя, а ко мне в коллектив не суется больше. И тебе бы я посоветовала быть с ней осторожным! Мало ли что? Тоже тебя кинет, как и меня… — с тоской закончила Гуля.

Но тоска была больше из-за невозможности принять такое доброжелательное приглашение Антона.

Если она останется, ничего хорошего не выйдет. Останется, разговорится, будет созерцать Антона и жалеть, что не из-за нее он танцевал так красиво и вдохновенно. И что четыре года назад она не согласилась создать с Антоном один коллектив…

Правильно сделала, что не согласилась! Мучить себя безответной любовью могут только дуры.

Зато Гулю с Антоном ничего не связывает, они и видятся друг с другом или случайно, или в исключительных случаях. Да, иногда пересекаются. Но всегда можно пройти мимо, лишь поздоровавшись! А лицезреть его, такого далекого, каждый день, как делали влюблённые в него девочки в его же коллективе — это чистой воды мазохизм!

Нет уж, Гуля обойдется!

— Может, передумаешь? — Антон смотрел на нее таким проникновенным взглядом, от которого бы Гуля растаяла, но… Но он сам когда-то давал ей мастер-класс по артистизму и наработке нужных взглядов для сцены.

— Мы все прояснили, Антон. Больше мне здесь делать нечего. Пока.

— Гуля…

Не дожидаясь продолжения фразы, Гуля выбежала из зала, громко громыхнув дверью.

Запыхавшаяся, села на заднее сидение машины Марата.

— Поехали.

— Ты что там с Антоном сделала? — ехидно спросил Марат, заводя мотор, — Убила или зацеловала до смерти?

— Марат, ну тебя! Достал со своими шутками…

— И все же?

— Мы. Просто. Поговорили. Ясно? — больше ничего сообщать Марату Гуля была не намерена.