Танцующий бог

— Что вы! — прижав руки к груди, возразил молодой чародей. — Для меня книги — святое.

И буквально ринулся в указанный угол, начав рыться в свитках, а там были, в основном, не фолианты, а именно свитки.

Библиотекарь некоторое время с интересом наблюдал за ним, но убедившись, что посетитель действительно бережно обращается с книгами, отвернулся. В то же мгновение перед ним слегка засветился воздух, стягиваясь в призрак старого человека с пронзительными серыми глазами.

— Вот так-так! — всплеснул руками мэтр Осанх. — Фаэр?! Так ты перешел?

— Уже пару лет как, — проворчал упомянутый. — Здравствуй.

— И тебе хорошего посмертия. Чего хотел-то?

— Помоги парню. Это мой ученик.

— Ты взялся учить человека?!! — полезли на лоб глаза незаметно изменившегося старика, по которым сразу становилось ясно, что на самом деле это акала. — Ты забыл, чем это заканчивается?! Совсем на старости лет с ума сошел?!

— Он не просто человек, — усмехнулся призрак, тоже становясь акала, которым, впрочем, всегда и был, только ученик об этом не знал. Да и не надо ему было этого знать. Рано. — Посмотри особым взглядом, сам все поймешь.

— Даже так? — вздернул брови мэтр Осанх.

Он повернулся к погрузившемуся в чтение какого-то свитка Кейсаву и расфокусировал взгляд. Некоторое время смотрел, потом ошалело помотал головой.

— Чей? — хрипло спросил библиотекарь.

Перед призраком сформировалсьа иллюзия идущего над бездной по канату шута в сине-черно-серебряном трико.

— Так он вернулся?..

— Вернулся. И очень недоволен тем, во что за время его отсутствия превратился мир. А особенно — люди. И да, он позволил рассказать тебе о его возвращении. Под клятву, естественно.

Мэтр Осанх коротко кивнул и дал поддержанную чародейской связкой клятву молчать о возвращении принципа Разума.

— Остальные не знают? — хрипло спросил он, ощутив, что клятва легла тяжким бременем на душу.

— Нет, — отрицательно покачал головой призрак. — Сам посуди, это они допустили такое и не остановили Шиннану, пока это можно было легко сделать, очистив мир от энергии Падальщика. Я не понимаю, почему это не было сделано. А ты?

— Я тоже... — вздохнул мэтр Осанх. — И никто из наших не понимает. Но молчим, не нам вмешиваться в дела принципов и соответствий.

— А сколько наших всего в городе? — поинтересовался Фаэр.

— Двенадцать.

— И Лидара?

— И Лидара, — подтвердил библиотекарь. — Она себе интересное место избрала для наблюдения за людьми. Подавальщицей в популярном трактире. А мы с Луанием по старинке и привычке с книгами возимся.

Немного помолчав, он спросил:

— Парню открыть сразу все?

— Ни в коем случае! — вскинулся призрак. — Ценится только то, что добыто в трудах и сражениях. Поэтому дай ему наметки для дальнейших поисков подземных городов, жезла и книг Великого Тетроса, потом аккуратно выведи на Луания, пусть он даст еще несколько намеков. Желательно, чтобы парень к зиме добрался до Тихих пещер в Танарских горах. И расскажи, где жили самые известные людские чародеи, пусть пороется в развалинах их замков. Там немало интересного сохранилось.

— Понял, — кивнул мэтр Осанх. — Толковый малый?

— Весьма и весьма, — заверил Фаэр. — Ему многое предстоит, сам понимаешь. Но если не сумеет стать тем, кем должен, то пусть лучше сгинет, чем станет еще одним Даргалом...

Двое акала, живой и мертвый, некоторое время молча смотрели друг на друга, затем кивками распрощались. Призрак растворился в воздухе, а библиотекарь поковылял искать рукопись, которую хотел подложить молодому чародею. Ему будет полезно ее почитать, кое-что важное поймет.

Глава 5

Найра, недавно выбравшая себе это сценическое имя, поскольку доставшееся от родителей, Далия, ей не нравилось, было самым обычным, мягким, никаким, звучало слабо, а отличие от избранного псевдонима — словно ворона каркнула. В последнее время юная гадалка не находила себе места. Наставница, матушка Лагута, обучавшая девушку искусству гадания, помимо прочего, нужного в балагане, говорила, что когда наступает вот такое, тревожное состояние, то следует ждать особого провидческого транса. Он может накатить внезапно, и лучше всего, если это случится ночью — не напугаешь никого своим потусторонним видом.

Девушка съежилась, принявшись растирать себе плечи — ее бил озноб. Таких сильных преддверий к видению еще никогда не бывало, а это может значить только одно — боги хотят через нее предупредить мир о чем-то страшном. Это пугало, но Найра понимала, что от нее ничего не зависит. Ведь боги дали ей провидческий Дар, о чем, гадалка, впрочем, не распространялась, делая вид, что она обычная шарлатанка. Так намного проще. Побить за не понравившееся предсказание могут? Ничего, стерпит, не впервые. Тем более, что теперь за всех них, актеров, сказителей, гадалок и музыкантов, вступается небесный покровитель, Канатоходец. Найра часто видела его в трансе идущим по канату над Бездной. Но ни разу не решилась в эту Бездну всмотреться, помня старую истину, что в этом случае Бездна может начать всматриваться в нее. И это станет ее концом. Да и матушка Лагута предупреждала никогда этого не делать, чревато безумием.

Транс приближался, Найре становилось все холоднее с каждым мгновением, ей казалось, что тело словно застыло в ставшем ломким воздухе, настолько ломким, что еще мгновение — и он осыпется битым стеклом, лишив людей и животных возможности дышать. Девушка оперлась об одну из несущих балок фургона, ее трясло, глаза закатились, она страшно боялась проглотить язык и задохнуться — такое иногда случалось с впавшими в особо глубокий транс гадалками.

Фургон тем временем остановился, циркачи с гомоном выбрались наружу и принялись обустраивать привал. Кто-то побежал за водой, еще кто-то, взяв сеть, поспешил поймать нескольких зайцев, от которых высокая трава на берегу недалекой речушки словно кипела. Они были настолько жирные, что даже не убегали, только прижимались к земле и дрожали, поэтому ловить грызунов никакого труда не составляло, даже стрел тратить не понадобилось.

Актеры весело переговаривались, они пребывали чуть ли не в эйфории — первое представление в большой деревне дало такие сборы, которые никогда не получал балаган Шаэра. Зрителям очень понравилось представление, повествующее о трех героях древности — каливре Хэлдре и двух охотниках из Древнего леса, Кунаре и Зерт. Роль последней досталась Тайре, поскольку она, как и ее героиня, была отличной лучницей и была способна держать в воздухе до трех стрел. Майт отлично режиссировал спектакль, он получился очень красочным, ярким и необычным. Тайра поражала бросаемые силачом Руго мишени в воздухе не просто быстро, но еще и красиво — она великолепно смотрелась в сшитом самостоятельно кожаном костюме лесной охотницы. Изображать каливру пришлось сразу двум актерам — Итане и Макоту. Специфический южный акцент гимнастки придавал речи Хэлдры особый шарм, показывая ее чуждость людям. Жители Тимаса, деревни, в которой театр Майта дал первый спектакль, рукоплескали, свистели и вызывали актеров на бис — они ничего подобного в своей жизни еще не видели. А потом завалили караван продуктами — денег у крестьян никогда много не было, за редким исключением, зато съестных припасов хватало. И театр теперь был обеспечен ими на добрый месяц, если не больше. Однако их, особенно крупы, предпочитали приберегать на черный день. Зачем тратить припасы, когда зайцы вокруг буквально кишат?

— А где Найра? — поискала взглядом подругу Итана.

— Не видно, — озабоченно ответила Тайра. — Может, того... в кустики побежала?

— Щас в фургоне гляну, — недовольно проворчал дядюшка Охт.

Клоун с явно заметным неудовольствием встал с облюбованного им плоского, удобного камня, и двинулся к фургону с тремя канатоходцами на боку, забрался в него и ненадолго затих.

— Эй, сюда, девчушке плохо! — высунулось из дверцы встревоженное лицо дядюшки Охта.

Итана всплеснула руками — опять с ее подругой что-то случилось, подобрала юбку и опрометью ринулась к фургону, буквально влетела в него, протиснулась мимо клоуна и резко остановилась, увидев Найру, сидящую на полу, опершись об несущую балку. Ее глаза закатились, изо рта стекала струйка слюны, гадалку били судороги, она выгибалась и стонала, тряслась и то белела, то краснела. Короткие белые волосы Найры сбились в колтуны, словно их не мыли месяц, хотя девушки театра на прошлом привале нашли мыльный корень и как следует вымылись в ручье, в том числе и волосы хорошо промыли. Что же с ней такое? Не сразу до Итаны дошло это.