Танцы на снегу

— Эрб, у нас гостья. Старая приятельница Кувырка, тоже родом с гор, про которые он нам все уши прожужжал.

— Привет! — сказал Эрб. — Так ты его ищешь? Я слышал, что он пропал.

— Да, я как раз советовалась с Фрамбуазой. Может быть, вы сообразите, где его искать.

— К сожалению, он сюда не приходил, — ответил Эрб. — Никто из нас не видел его с тех пор, как он ушел из норы, хотя слухи до нас доходили. Новости среди кроликов распространяются быстро, нас тут много. Я хотел бы помочь — мы все очень полюбили Кувырка, — но ничего не могу посоветовать.

Разочарованная Торопыжка поблагодарила кролика.

— На вас была вся надежда. Не знаю, что теперь делать. Наверное, надо смириться с тем, что его нет, и жить дальше.

Фрамбуаза смотрела на нее с сочувствием.

— Вы были парой? — спросила она.

— Нет. Просто друзья — хорошие, любящие друзья. Мы вместе выросли. Он напоминал мне прежнюю жизнь, горы. Мне очень будет недоставать его, хотя за последние месяцы мы виделись всего один раз. Но он был близко, под рукой, я всегда могла к нему прийти, если бы понадобилось.

— Боюсь, что надо признать горькую правду, — согласился Эрб. — Зайцы и кролики погибают каждый день. Что делать? Так уж природа распорядилась. Хищникам ведь тоже надо жить, а они нуждаются в мясе.

— Но мы не обязаны любить их за это! — заметила Фрамбуаза.

— Не обязаны. Но мы можем смириться.

Торопыжка решила уходить. Помочь кролики ничем не могли, а оставаться в душной норе было тяжело. Она удивилась, как Кувырок умудрился не сойти с ума под землей, в этой духоте. А ведь он прожил здесь довольно долго. Она сказала об этом кроликам.

— Да он не здесь жил, — объяснил Эрб. — Это у нас самая глубокая галерея. А его мы поместили рядом с барсуками, поближе к поверхности, туда к нему даже немного света проникало.

— С барсуками? — воскликнула пораженная Торопыжка.

— Вот и он в первый раз поразился. А мы к ним привыкли. Они, правда, жаловались на Кувырка — шумный, дескать, очень. Он, думаю, немножко от нас заразился неугомонностью. Но все-таки они его считали неплохим парнем — для зайца, конечно. А не жаловаться барсуки не могут, такой уж у них нрав.

Торопыжка представила себе, как жил Кувырок бок о бок с барсуками, и у нее мурашки поползли по спине. Она поблагодарила Фрамбуазу и Эрба за гостеприимство и полезла вверх. Подниматься было легче, но все же, добравшись до поверхности, она вздохнула с облегчением.

Ветер по-прежнему раскачивал ветви деревьев. Небо на востоке посветлело. Торопыжке пришло в голову, что, возможно, разумнее было бы остаться в лесу, пока не рассветет, но в чаще ей было не по себе, здесь стоял такой непроглядный мрак… К тому же она знала, что Убоище залетает и в чащу. Для безопасности следовало бы укрыться в норе. Но об этом и думать нечего. Под землю она больше не полезет!

Лучше всего выбраться на открытое место, а там притаиться где-нибудь до наступления дня.

На краю леса она увидела знакомого. Это был Водохлеб. Он ждал ее.

Вид у него был, как всегда, неряшливый, но все равно Торопыжка была рада его видеть. Заметив, что она на него смотрит, Водохлеб неловко переступил с лапы на лапу.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Торопыжка.

— Тебя жду. Увидел на перешейке и пошел следом.

— Для чего это?

Водохлеб пожал плечами:

— Думал, может, помощь нужна.

— Я сама могу о себе позаботиться!

— Знаю. Но вдвоем-то легче, правда? И потом, мне надо кое-что тебе сказать. Когда начнутся танцы на снегу, я буду за тебя драться. Я так решил. — Он воинственно выпятил челюсть. — Ну, что ты на это скажешь?

— Прямо не знаю, что и сказать… По-моему, зря ты это затеял, Водохлеб. Ты же знаешь, что я обещала Чемпиону…

— Знаю. Но все равно я хочу с ним драться, если ты не возражаешь.

Она задумалась:

— Я не могу взять обратно свое обещание. Раз уж я решила, пусть так и будет. Было бы нехорошо с моей стороны поощрять тебя, ты это и сам понимаешь.

— Нет, не понимаю! — резко ответил он. — Ты слишком все усложняешь. Обещания даются, чтобы их нарушать, — особенно когда имеешь дело с таким голубчиком, как Чемпион. Он-то бросит тебя не задумываясь, если найдет нужным.

Торопыжка пожала плечами:

— Не знаю, с чего ты это взял. По-моему, ты к нему несправедлив. Он, правда, слишком озабочен тем, что о нем подумают, но нельзя же это ставить ему в вину. Такая уж у вас колония — ничего никому не прощают. Я Чемпиона понимаю. По-моему, он в глубине души очень добрый.

— Ну, не обижайся, я на это только фыркнуть могу. Не забывай, что я его знаю дольше, чем ты.

— Вы же соперники! Естественно, что ты в нем только плохое видишь.

— Ладно, может, хватит о нем? Нашли тоже тему для разговора. Ты теперь знаешь, чего я хочу. Если ты не особенно против, я попытаюсь. Может, конечно, и проиграю, скорее всего даже, но упустить такой случай не могу. А то буду жалеть до конца жизни. Другие зайчихи мне не нужны, мне с ними скучно. Какие-то они… никакие.

— И к ним ты несправедлив.

— Знаешь, что мне в тебе не нравится? Ты обо всех хорошо думаешь. Интересно, если Убоище стащит у тебя зайчонка, ты и для него найдешь доброе слово?

Вспомнив об Убоище, Торопыжка взглянула на тускло-серое небо.

— Давай-ка поторапливаться, — предложила она.

Зайцы побежали к канаве. Какое-то время они могли бежать под ее прикрытием, потом шел открытый участок, а через два поля стояла покосившаяся каменная стена сухой кладки. Там можно притаиться, пока солнце не поднимется. Углубления в стене, там, где выпали камни, были хорошим, надежным укрытием.

Водохлеб и Торопыжка поскакали по склону канавы. Здесь проходила тропа горностаев, так что была опасность, спасаясь от Убоища, напороться на другого хищника. Торопыжка прикинула — они находились на самой границе охотничьего участка Убоища. Но полагаться на это нельзя — чудище вполне могло отклониться от обычного маршрута, оно было существом непредсказуемым.

Канава вывела их на луг, поросший короткой травой, где совсем недавно паслись коровы. Зайцы бросились через луг изо всех сил, торопясь к каменной стене. Добежав до нее, они могли считать, что опасность миновала.