Танцы на снегу

Водохлеб отставал от Торопыжки прыжка на три. Вдруг она увидела на земле тень, быстро набегающую с востока. Зайчихе не надо было поднимать голову, чтобы понять: тень принадлежит громадной птице — удивительной птице с огромным туловищем, веерообразным хвостом и относительно небольшим размахом крыльев. Убоище было крупнее и сильнее золотого орла, а его полет отличался большей маневренностью. Зайцы попали в отчаянное положение. В первую очередь опасность грозила отставшему Водохлебу.

Речь шла о спасении жизни, а помочь парню она ничем не могла, и Торопыжка устремилась вперед. Адреналин, выброшенный в кровь, придал ей сил, и она мчалась быстро как никогда. Водохлеб остался где-то позади, на открытом месте, а она почти добежала до стены. Мимолетно пожалев о бедном парне, она уже ныряла в укрытие…

И тут на нее обрушился удар.

У нее пресеклось дыхание. Железные когти сорвали ее с торфа и взметнули в небо — только ветер засвистел в ушах. В одно мгновение земля превратилась в лоскутное одеяло, провалилась далеко вниз — словно Торопыжка оказалась на вершине высочайшей горы, там, на севере. Ее тело, парализованное ужасом, окаменело. Ветер пел над плоской землей. Торопыжка видела океан и путаницу стремящихся к нему речных рукавов и протоков, поля и изгороди. Когти чудовища вонзились ей в бока, причиняя нестерпимую боль, но ужас, переполняющий сердце и голову, был мучительнее всякой боли.

Преодолевая судорогу страха, она попыталась бороться, вырываться, надеясь, что чудище выронит ее и она умрет легкой смертью. Но могучие когти держали крепко — только какая-нибудь из человеческих машин могла бы ослабить их хватку.

Это было выше заячьих сил.

Глава тридцать первая

Бубба был доволен собой. Заяц, который причинил ему столько неприятностей, наконец попался в когти. Он, оказывается, перебрался с острова на большую землю, чтобы и болотных зайцев обучить спасаться от него, Буббы, роя норы в земле. Но теперь волшебный заяц был в его власти. Теперь-то он с ним посчитается. Заяц был непростой, и значит, смерть его ждет тоже непростая. Только тех, кто угодил Буббе, он в виде милости сразу разрывал на части и съедал. А эта тварь умудрилась рассердить его по-настоящему. Надо было еще придумать для нее смерть помучительнее.

Бубба влетел в помещение своей круглой башни и бросил добычу на пол. Парализованный ужасом заяц лежал без движения на пыльном и грязном полу среди костей. Костей было уже порядочно, хотя, конечно, до того количества, что пришлось оставить в квадратной башне, было далеко. Валяющаяся на полу тварь таращилась на кости неподвижными глазами, словно ждала от них спасения. Спасения не будет. Для тех, кто попался Буббе в когти, надежды нет.

— Башня, что мне сделать с этим странным зайцем?

— Отдай его мне, Бубба. У тебя хватает еды. Позволь мне замучить его до смерти.

— Ты хочешь замучить его голодом?

— Да. Оставь его здесь, в моем каменном брюхе. Он не убежит. Для тех, кто не умеет летать, есть только дверь — но тогда он упадет с такой высоты, что сломает шею. Он будет метаться и искать выход, которого нет.

Бубба тщательно обдумал этот совет. Единственный выход располагался на середине высоты башни, а вся она была раз в шесть-семь выше человеческого роста. Уйти через отверстие в потолке заяц не мог — летать он не умел. Зайцы боятся высоты. Бубба знал это точно — все они визжали, когда он поднимал их в небо, и зубы их стучали от страха.

Бубба напомнил себе, что раньше считал этого зайца волшебным. Действительно, зверек умудрился вскарабкаться по ступенькам на вершину той, квадратной, башни, но это было не так уж трудно. А здесь никаких ступенек нет. Будь заяц действительно могучим колдуном, он бы исчез или убил Буббу, не дожидаясь, пока попадет к нему в когти.

Бубба пришел к выводу, что заяц не умеет творить чудеса, а просто обладает даром предвидения. Он мог изобретать для других зайцев приемы защиты, мог заметить Буббу в небе, но на волшебные чары не способен и сейчас вызволить себя из беды не может. Приятное открытие!

Заяц пошевелился в пыли. Бубба клюнул его в спину — несильно, чтобы не покалечить. Заяц снова застыл в ужасе.

Эта тварь, наверное, ждет, что ее сейчас съедят. Не дождется!

Бубба подлетел к отверстию в потолке и, стоя на разломе стены, посмотрел вниз. Заяц корчился на полу, пытаясь заползти в тень. Очень хорошо! Пусть ползает. Пусть ищет выход. Выхода нет.

Бубба расправил крылья и поплыл в воздушном потоке. Оглядевшись, он не заметил в окрестностях башни ничего интересного. Зато вдали виднелась большая птичья стая. С севера летели гуси. Недурно! Млекопитающие вкуснее, но и птицы чего-то стоят. Бубба не решился схватить гуся на лету, он не привык так охотиться. Когда они сядут — другое дело.

Он кружил в небе и смотрел, как гусиная стая ищет место для приземления. Гуси явно устали после долгого пути. Бубба знал, что птицы зимой перелетают туда, где потеплее, — очень глупый, по его мнению, обычай. Чем плох холод? Очень уж они нежные, эти птицы. Он, Бубба, родился в жарком климате — у него сохранились смутные воспоминания еще из тех времен, когда он сидел в яйце, о горячем, влажном, застоявшемся воздухе. Он родился в земле, где все живые твари днем еле двигаются, обессиленные духотой под зеленым пологом леса.

Но здесь Бубба привык к зимнему холоду и презирал неженок, которые, спасаясь от снега и льда, улетают на юг.

Гуси приземлились. Они вытягивали шеи и шлепали по влажной земле эстуария своими безобразными перепончатыми лапами. Бубба выбрал большого, жирного, явно обессиленного долгим перелетом через море гуся. Гусь не ждал с неба опасности, поскольку до сих пор не встречался с летающими хищниками, опасными для такой крупной птицы.

Бубба тяжело упал ему на спину. Гусь недолго бился и гоготал — Бубба утихомирил его в несколько мгновений. Стая с криком разлетелась, отчаянно хлопая усталыми крыльями. Снявшись с земли, они снова сбились в треугольник и полетели искать для отдыха другое место, где не будет ужасных неведомых убийц, нападающих ниоткуда.

Было уже совсем светло, но Бубба решил съесть добычу на месте. Гусь оказался слишком тяжелым, чтобы тащить его на башню. Поесть можно и здесь, а на башню отнести остатки.

Бубба яростно рвал мясо, разбрасывал перья, ошметки, брызгал кровью. Люди и животные решат, что гуся сгубила лиса.

Утолив голод, Бубба схватил в когти бесформенный ком мяса и снова взмыл в воздух. Он направился к башне. Долетев, швырнул в отверстие остатки гуся, а сам сел на стену и заглянул внутрь.

На мгновение у него сжалось сердце — ему показалось, что заяц все-таки умудрился убежать. Но нет, вот он, тесно прижался к стене, старается слиться с тенью. Бубба полюбовался пленником, потом прыгнул в комнату, царапая твердыми когтями кирпичи, немного поиграл с тем, что осталось от гуся, отдирая узкие полоски мяса и медленно их заглатывая.

Заяц смотрел на него из темного угла.

Бубба делал вид, что не обращает внимания на узника, а сам упивался его страданиями. Приятно было сознавать, что заяц в ужасе и этот ужас будет усиливаться в ожидании мучительной голодной смерти.

Мало-помалу Бубба заснул.

Часть пятая Волшебный заяц

Глава тридцать вторая

Историю заячьего племени нельзя назвать захватывающе интересной. Зайцы всегда были травоядным народом. Хищники каждый день убивали и пожирали их, но сами зайцы не убивали никого. В их прошлом не было славных сражений, им не случалось никого завоевывать, среди их предков не было могучих воинов. Один только великий Громоног, скорее бог, чем простой заяц, заслужил непреходящую славу. Зайцы могут похвастаться только своими лапами: единственная их доблесть — быстрота бега. Да, зайцы быстро бегают и гордятся этим. Но скорость служит им только для защиты и бегства, никогда для нападения.