Танцы на углях (бонусная книга к дилогии)

– Дочь. Что ты делаешь?

– Типитирую!

– Что?

– Типитирую мамаське песенку.

– М. На каком языке?

– Ангельском!!

– Английском?

– Ангельском!!! Хапа дёзди... Хапа дёзди... Хапа дёзди... ЛЮ-ЮБЛЮ-Ю-Ю!!!

– Это мамочка так шутит. Ангельского языка не бывает. Правильно будет так: хэппи бездей ту ю.

– Это на английском, - дефилирует мимо него Старшее высочество из детской в ванную.

– А мелкая поёт на ангельском. Мамуля, дай телефончик. Я хочу сфотаться на авку!

Боди-арт под Покахонтес прекрасен. Свеженанесенный масштабный татуаж капает на светлый ковер красным, черным и желтым. Он у нас еще "новенький" и катаклизмам не привык. Пережил пока только растоптанную на нём несанкционированно пронесенную в дом жвачку. А разве я не предупреждала, что светлый дорогущий ковёр со скульптурной стрижкой - это идея утопическая?

Глаз Величества начинает дергаться. Сжимаю крепче ноутбук.

– Хапа дёзди... Хапа дёзди... Хапа дёзди... ЛЮБЛЮ-Ю-Ю!!!

И еще несколько плюшек растекающейся по ковру краски.

– Ой...
– замечает Старшее свои "следы" и бегом ускоряется до ванной.

Аметистовые очи Величества закрываются. Мне всегда интересно, какую именно мантру он произносит в такие моменты.

Пока очи закрыты, тихонечко прячу ноутбук за кресло.

Есть у меня одно рабочее заклинание по размораживанию сфинксов.

– Любимый... я соскучилась.

Суровые будни царского семейство (часть 7)

Эпизод 7 - Пляжная прелюдия

На нашем царском ложе четыре купальника. Три из них – подарки Величества. Вот этот итальянский, например, в цвет его глаз. В нём я смотрюсь с ним рядом лучше всего, мне кажется. Как хорошая рубашка, ну или дорогая тачка в цвет глаз хозяина. Главное не открывать рот, говорит Величество. Иначе в дорогой атрибут превращается уже он.

Но это он так шутит, конечно.

Надеваю на щиколотку браслетик из белоснежных ракушек. Распускаю косы.

– Я на море хочу.

– Езжайте.

– Я хочу с тобой.

– Мм… нет. Я не поеду.

– Ну, почему? – хныкаю я.

– Там сейчас массовый выброс китов. Я этой эстетики не выношу.

Да. Величество – мизантроп, социофоб в своей интровертивной версии и социопат - в своей экстравертивной. Как карта ляжет. Хоть и считается в семье, что всё это – я. Но, в отличие от него, людей я люблю. Эпатировать.

И, да – он не выносит заполненных неэстетичными формами пляжей. Особенно, когда эти неэстетичные формы втрамбовывают в себя кукурузу с чебуреками. А на нашем пляже - эстетичных форм не много. Контингент в основном начинается с размера так пятьдесят четвертого и семидесятый порой не предел. Величество ласково называет это явление массовым выбросом китов. И байкотирует.

– Это просто люди, - закатываю я глаза. – Они бывают разные.

– И чудесно. Я не против разнообразия форм, я за их ухоженность и эстетичность. И желаю любоваться только тем, что мне по вкусу. Ты же не ходишь смотреть продукцию Болливуда, например, хотя признаешь его как культурное явление. Почему я должен ходить смотреть на продукцию попустительства к себе, лени и низкой культуры тела? Я признаю за этим всем право на существование, но любоваться отказываюсь.

– Зануда.

– Что?

– Я говорю, что есть правда в твоих словах. Но… Зачем жить в курортном приморском городе, если не посещать пляж?

– Мы посещаем его утром и ночью. Осенью, весной, зимой…

Ну да. Когда он пуст.

– А давай, просто наденем тебе шоры?

– А давай, просто наденем тебе ошейник и немножечко выпорем?

– Пожалуйста. Хочу солнце! Ты будешь смотреть только на меня! – заманивающе поднимаю я купальник.

– На тебя я и дома посмотрю. Надень его.

Вздыхаю, подхватывая купальник и отправляюсь в ванную.

– Стоять. Куда?

– Надевать.

– Здесь надевай. Я буду смотреть, как ты и хотела. Видишь, я опять иду на поводу у твоих капризов.

Вообще, мне кажется я хотела чего-то другого. Но он так на меня смотрит, что я не могу вспомнить – чего именно. Может и правда этого?

Этот мужчина заморочит кого угодно!

Медленно снимаю через голову футболку, плавно двигая плечами. Грудь покачивается.

– Очень хорошо… - поощрительно комментирует Величество. – Не торопись. У нас полно времени до заката.

Сдёргиваю футболку, встряхивая копной волос. Они рассыпаются по плечам, падая на грудь.

– Прекрасно… Развернись… теперь шортики… повиляй попочкой…

Вдевая сзади большие пальцы за пояс мягких меланжевых шортиков, я медленно двигаю бедрами, стягивая их вниз.

– Медленно… да… вот так… мхм… вот это я понимаю – формы, эстетика. Давай, детка… один пальчик вниз…

Тяну шортики, оголяя ягодицу.

– Теперь второй… Где твои трусики, м?..

– Надеть?

– О, нет! Прогнись… сильнее… стяни их совсем… до колен.

– Па-а-ап! – залетает младшее Высочество.

Рывком подтягиваю шорты вверх, резко разворачиваясь.

– Ой, - подхватываю рукой, качнувшуюся в такт движению грудь.

Проснулась!

Встречаемся с Величеством немного ошалелыми взглядами. И переводим их на Высочество.

– Ух ты… - с детским непосредственным любопытством разглядывает она мою грудь. – А у меня тозе будет как у мамаськи? Такая…

Рисует она на себе два шара размера на три побольше итак не маленькой моей груди и переводит требовательный вопрошающий взгляд на Величество.

– Как-то я до этого момента об этом не думал, - хмуро смотрит он на меня.

– Все девочки взрослеют, - пожимаю я плечами. – Ты не знал?

– Всё, не надо со мной об этом разговаривать.

– Почему?

– Боюсь, как библейский фараон прикажу уничтожить всех мальчиков подходящего возраста еще во младенчестве. Вы меня расстроили… - морщится он. – Напомни мне почему я был рад, что у нас девочки, а не мальчики?

– Наверное, потому что одну девиантную девицу ты таки приручил. И примерно имел представление как с этим злом бороться. А девиантного мальчика - еще не приходилось.