Танец дождя

«А, – отмахнулся он от наваждения. – Главное, что сегодня не надо идти в институт, потому что выходной».

И еще потому, что это его день рождения: 25 лет. Отмечать к нему домой придут друзья. Родители уехали в отпуск в Италию, откуда прислали красивую открытку с поздравлениями и подсказкой, где искать их подарок.

А еще раньше придет Ира – та девушка из троллейбуса. Будет помогать готовить всякие вкусности и принесет свои фирменные заварные пирожные к чаю. А он при всех подарит ей коробочку с кольцом и попросит стать его женой. И для такого торжественного случая у него в холодильнике припасена бутылка шампанского, которую они разопьют вдвоем, когда уйдут гости…

В чащах юга жил бы цитрус?

Было это в те времена, когда еще не существовало сотовых телефонов, цветной отечественный телевизор можно было купить только по большому блату, а модное сегодня слово «гаджеты» писалось раздельно и обозначало оценку живого существа, а не бездушную электронику.

К этому слову мы еще вернемся, а пока скажу, что в те времена достаточно распространенным видом связи в стране был телетайп. Это такой здоровенный агрегат, состоящий из пишущей машинки и передающего устройства, который переводил слова в дырочки на бумажной ленте и наоборот – распечатывал их с этой ленты. Иногда, а порой даже очень часто – тут уж как повезет, – он отказывался выполнять оба или каждое по отдельности эти действия, и тогда телетайписты призывали на помощь дежурного мастера…

Звали этого специалиста – дежурный электромеханик Сергей Деркач. Он только закончил ремонт оставленного ему бригадиром неисправного аппарата, проверил телетайпы в зале и уже уселся почитать прихваченный на работу детектив, когда от неё поступил вызов. За окном хлестал дождь, вечернее небо полосовали молнии, а гром сопровождал их каким-то сатанинским обвальным треском и грохотом. Ехать в такую погоду чуть ли не через весь город Сергею не улыбалось: транспорт в эту позднюю пору ходит через пень-колоду, а сейчас его и вовсе не дождёшься.

– Добрый хозяин в такую грозу собаку из дому не выпустит, – заартачился было он. – Не поеду. Невелика контора – перебьются до утра.

– Не сахарный – не растаешь, – парировала старшая смены, – не за чтение тебе платят.

– Да уж, прямо зачитался! И вообще, Нина Александровна, интересно получается: чем больше ремонта, тем лучше механик – так, что ли?

– Сергей, кончай демагогию. Там по тебе уже скучают. У людей работа стоит. Ехай давай!

– Демагог, между прочим, – вождь народа, – нашёлся Сергей, – а мы – люди скромные.

– Ой, ну я валяюсь! Тоже мне, умник! Делай что говорят, – отрезала старшая.

Поняв, что не отвертеться, начал, не торопясь, собирать инструмент в шикарный кейс-дипломат, подаренный ко дню рождения тещей, которой был доступен любой заграничный дефицит – она руководила местным райпо.

Он хотел было добавить, что насчет «скучают» старшая угодила в самую точку. Но удержался, хотя на все сто процентов был уверен, что поломка опять пустяковая и нарочно устроена студенткой, подрабатывающей там подменной телетайписткой. За исключением первого вызова в это почтовое отделение, когда пришлось чуть ли не полночи повозиться с ремонтом, остальные были какие-то странные, похожие на баловство. Странность была в том, – Сергей проверил это по журналу – что все они приходились только на его ночное дежурство. Запала, что ли, на него студентка или просто балуется от скуки, а ему мотаться по дождю!

Скажи об этой старшей – засмеет: много, мол, мнишь о себе! Ладно, сами разберёмся. Если вправду балует девка, пусть пеняет на себя. Тоже мне, завлекательница нашлась! Как говорится, ни рожи, ни кожи: тощая, плоская, груди за свитерком не видать. Нет, на мордашку она даже ничего – симпатичная, а в остальном – куда ей до Нади!

– Ну, я пошел, Нина Александровна, – крикнул он в дверях. – А оттуда – домой.

– С Богом! Позвони, когда закончишь. Мало ли что при такой грозе.

– Ох, не жалеете вы меня.

– Надейка пожалеет, – засмеялась старшая.

Уже пожалела, – хорош был бы он сейчас, если бы не Надя, которая примчалась к нему на такси с курткой и зонтом. Повезло ему с женой, чего там говорить. А он-то, дурак, убивался, когда Вера его бросила. Даже вспомнить стыдно.

Тут Сергей поймал себя на том, что никакого стыда не испытывает. Наоборот, любое воспоминание о ней и это – тоже, вызывало лишь горечь и обиду, не ослабевающие с годами. Потому что душа не хотела смириться с потерей. Занозой сидит и тревожит, будто в его силах что-либо исправить. Не зря в народе говорят, что старая любовь долго помнится.…

Одноклассница Вера была первой и до сих пор, выходит, единственной его сердечной привязанностью. Кто знает, как бы всё сложилось, уговори он её перед уходом на службу в армию выйти за него замуж. Не стал настаивать: ладно, вернется, тогда и распишутся.

Ага, расписались… Приехал через год в отпуск в деревню, а ему со всех сторон: Верка твоя загуляла, совсем стыд потеряла. Приезжал, мол, тут один из сельхозинститута на практику, задурил девке голову. Теперь вот, то он – сюда, то она – к нему в город. Словно кожу с него содрали этой вестью – так ему больно было.

Объяснение вышло тяжелым и пустым. Он занудствовал, канючил, как пацан:

– Как ты могла, Вер? Ты же меня любила, ждать обещала!

– Сережа, дорогой, пойми: детская у нас с тобой любовь была. Это как корь у маленьких – все ею болеют. Я и сейчас тебя люблю, как раньше. А тут совсем другое: сама себя не помню, когда с ним. Вроде, для того и на свет родилась, чтобы с ним свидеться.

– Ты же говорила: на всю жизнь!

– Говорила, и сама верила. Откуда мне было знать, что бывает иначе? Хорошо, что сейчас узнала. Хуже, если бы когда уже за тобой была. И тебя бы мучила, и самой – не жизнь, а пытка была бы!

– Зачем тогда писала, что ждешь, ни с кем не знаешься, – с отчаянием допытывался Сергей.

– Прости, мой грех! Думала, служба у тебя тяжелая – не хотела до времени огорчать.

– Вер, брось его, а? Я тебя не попрекну никогда, честное слово!

– Ох, и глупый же ты! Нет, хороший, чистый. А я пропащая! – засмеялась счастливо. – Как тебе объяснить, Господи? Ты для меня, как брат меньший. Знаешь, как тобой командовать было приятно?

– А если он тебя бросит, не женится? Пойдешь за меня? – настаивал Сергей.

– Горюшко ты мое! Да разве в этом дело – бросит или нет? Люблю я его! Вот оно доказательство, – Вера осторожно положила руку на заметно выступавший живот. – Распишемся мы или так, как сейчас, будем жить, – дело десятое, что бы там наши бабки ни судачили. Но это я так, к слову, чтоб ты понял. Свадьба скоро. Да и любит он меня, уж я-то знаю.

Столько было в этих ее словах спокойной убежденности, что до Сергея дошло наконец, до чего жалки и бесполезны его уговоры.

В часть Деркач вернулся другим человеком: всегда спокойный, уравновешенный, он раздражался теперь, вспыхивал по пустякам. Служба чуть было не пошла наперекосяк. Лейтенант Шумаков, командир его взвода связи – светлая голова, золотые руки, что касалось аппаратуры, – оказался плохим психологом. Нет бы разобраться, отчего захандрил его лучший отделенный, а он, как нарочно, обрушился на парня за случившийся на учениях сбой связи, в котором тот не был виноват. Сергей вспылил, наговорил грубостей, и поплатился сержантским званием.