Танец меча
Шрифт:
– Так точно, - сказал он одубевшим от рвения голосом.
– Господин начальник русского отдела, вы меня удивляете! Неужели вы считаете, что взрослая девушка сама не вправе распоряжаться своими поступками?
– Так точно!
– Что «так точно»? Так вправе или нет?
– передразнил Лигул.
– Вы сами себя слушаете?
– Да… то есть нет! Вправе… распоряжаться!
– От оговорки у Пуфса пересохло в горле.
– Что вы там пищите? Вы что, меня боитесь, Пуфс?
Пуфс вцепился в край стола. Этот вопрос был еще страшнее. На него нельзя было ответить ни «да», ни «нет». К счастью, Лигул не стал добиваться
– Да и вообще, если не позволять молодым людям всего, что им заблагорассудится, из них никогда не вырастут настоящие мерзавцы! Это подметил еще сказочник Андерсен. Вы любите сказки, Пуфс?
– спросил он со смешком.
– Да, - на всякий случай соврал Пуфс.
– Я понял это, читая ваш квартальный отчет! Надеюсь, хотя бы с ножнами провала не будет!
– холодно сказал Лигул, и трубка замолкла прежде, чем Пуфс сумел разомкнуть челюсти.
Пуфс еще пару минут продержал трубку в потной ладошке и осторожно опустил в ящик стола. Работать с Лигулом чудовищно трудно. Он никогда ничего не забывал, никогда никому не прощал и прекрасно помнил абсолютно все свои слова. Для подчиненных иметь такого начальника - самое большое наказание.
Пуфс выждал где-то час, давая себе окончательно успокоиться, а потом занялся лишенцем.
На этот раз лишенец появился сам. Без руны. Пуфс был слишком осторожен, чтобы подставляться. Он просто громко окликнул - и все. Семь теней окружили стул, на котором, обмахиваясь крылом валькирии, сидел Пуфс. Там, где по крылу ударил клинок, запеклась кровь.
– Интересно, у новой валькирии-одиночки будет лебедь? И если да, то с двумя крыльями или с одним?
– спросил Пуфс, кивая лишенцу.
Тот не ответил. Шесть рук протянулись к крылу. Бесплотные руки прошли его насквозь. Ни одна не смогла взять.
– Что, не получается без разрешения?
– сочувственно спросил начальник русского отдела.
– Разумеется, я подстраховался.
– Отдай его нам!
– потребовали шесть теней. Седьмая молчала.
Пуфс покачал головой.
– Ножны!
– напомнил он.
– Крыло!
– прошуршали шесть теней голосом-которого-не-было.
Пуфс зацокал языком.
– Тце-тце! Из-за этого крыла Эстик потерял хорошего бойца. Нет, я отдам его только в обмен на ножны, и не раньше!
Семь теней пришли в движение. Пуфс не успевал следить глазами за их быстрыми перемещениями. Они то сплетались, то расплетались, как древесные корни.
– Обманет, - сказали шесть теней.
– Не обманет, - прошептала седьмая тень.
– Разве он один помнит, что случилось 14 мая 1509 года между часом, когда начинают петь соловьи, и часом, когда высыхает роса?…
Пуфс, услышавший только дату, вздрогнул и торопливо повернул голову. Узнать тень было невозможно: серое лицо не имело черт.
– Прошу тебя, тень, замолчи! Какой смысл ворошить прошлое?
– сказал он с нервным смехом.
– Вот крыло! А вы найдите мне ножны!
Шесть теней одновременно протянули левую руку, и крыло валькирии исчезло. Только одинокое перо осталось лежать на полу. Седьмая тень, стелясь, коснулась его всем своим долгим бесплотным телом, и перо пропало.
– Эй, а ножны!
– нервно напомнил Пуфс. Совещаясь, шесть теней сомкнулись головами.
Седьмая осталась в стороне. Только покачивалась, словно от сквозняка.
– О ножнах скажем
завтра! Чтобы все узнать, теням нужна ночь, - прошуршали тени.Лишенец завертелся как маленький ураган. И, несмотря на то что Пуфс был стражем мрака, его захлестнула волна гадких желаний, ненависти, раздражения, тревоги - всего того, что лишенец вбирает в себя как в губку и разносит повсюду, где бы он ни был.
Мешки под глазами у Пуфса набрякли, как у бульдога.
Они бродили по заброшенной стройке недалеко от метро «Выхино». Строили подземный гараж, ввинтившийся в землю на шесть этажей. Первым крался принюхивающийся Добряк. За ним, пиная ботинками куски кирпича, шагала Варвара со здоровенным фонарем. Замыкал Корнелий с флейтой, к которой он на всякий случай примкнул штык.
Связному света хотелось приключений. Сгоряча он вызвал на шесть и по хлопку двух выпивох, которых они обнаружили в нише третьего подземного этажа. Выпивохи устроились неплохо и даже запаслись чем-то вроде лампы из автомобильного, аккумулятора и старой фары. Обидело же Корнелия то, что, увидев их с Варварой, один из бомжиков махнул рукой и пьяным голосом сказал: «О, мальчики пришли!»
– Не заморачивайся! Меня вечно принимали за мальчишку! «Мальчик, где твоя мама? Мальчик, в футбол будешь?» - передразнила Варвара, волоча за собой хромающего Корнелия, которого один из вызванных на дуэль метко подшиб половиной кирпича.
– Ты не мальчишка!
– сказал Корнелий.
– Хочешь сказать: для тебя это важно?
– поинтересовалась Варвара.
– Ну, вообще да. Представь себе!
– ответил связной света и, стиснув зубы, повалился на сваю, торчащую из кирпичной колонны.
– Давай немного отдохнем!
Варвара присела рядом, выключив фонарь, чтобы не убивать батарейки. Добряк вернулся и улегся в ногах. Было слышно, как он глодает здоровенную кость, найденную где-то здесь. Корнелий понадеялся, что она хотя бы не человеческая.
– Не надо было хватать меня за флейту! Ты испортила мне всю маголодию!
– пожаловался он в темноту.
Сверху капала вода. Было слышно, как капли шлепаются на бетон.
– Ну прости!
– сказала Варвара.
– Я тебе все прощу, - пообещал Корнелий.
– А я тебе - ничего…
Младший страж вытянул ногу и стал ее массировать. Перелома нет, остальное - пройдет.
– Неправда!
– возразил он.
– Ты всем все прощаешь. Просто тебе нравится казаться хуже, чем ты есть.
– Докажи!
– потребовала Варвара.
– Да чего тут доказывать? Кто меня за флейту хватал, когда пьянчужки в нас кирпичами швыряли?
Варвара хмыкнула. Довод был сильный.
– А как его на самом деле зовут?
– внезапно спросила она.
– Кого?
– Арея! Это же прозвище! А кто он на самом деле?
– Кажется, Федя. А фамилия Гризодубов, - ляпнул Корнелий, надеясь, что до Арея его шуточка не дойдет.
Варвара слегка разочаровалась.
– Правда? А я думала: Андрей или Александр. Знаешь, он почти перестал со мной разговаривать! Зеленый, уставший, глаза ввалились. Смотрит на меня и не видит. Целый день сидит и что-то пишет. Какие-то имена в столбик. По-моему, их уже целая тетрадь.
– А что за имена?
– заинтересовался Корнелий.