Танец на тлеющих углях

И порушилась эта схема лишь потому, что ему удалось сбежать. И тот растерялся. А шантаж при чем?

Многого он не знал и знать не мог – непонятна была ему логика убийцы, который втравил его, Шибаева, в эту грязную историю…

Глава 22 Партнер

У Петра Семеновича Воробьева оказался высокий, почти женский голос. На просьбу о встрече он сказал, что страшно занят, весь банк на нем, ни минуты свободной. Удивился, что секретарша пропустила звонок. Поинтересовался, чем обязан. Шибаев нарочито замялся и сказал, доверительно понизив голос, что ему не хотелось бы объясняться по телефону и он все расскажет при встрече. Дело касается последних событий…

В трубке наступило продолжительное молчание. Потом Воробьев спросил: вы из полиции? Хотя Шибаев в начале разговора представился, правда, расплывчато, сказав коротко – по делу Григорьева. Дурацкий вопрос для такого умного человека, как партнер Григорьева, – ведь ясно же, что не из полиции. Шибаев понял, что Воробьев тянет время, не зная, на что решиться. «Извините, – сказал он, – я спешу. Или мы встречаемся, или…» Он не закончил фразу. Идиотизм – звонить, просить о встрече, а потом заявлять, что спешишь! Ему приходилось идти напролом. В данной ситуации было что-то иррациональное, Шибаев чуял это нутром, но объяснить, в чем дело, не мог. Здесь все было не так… А с другой стороны, он действительно спешил. «Ладно, – решился Воробьев, – через час в баре «Тутси», знаете?»

Через час! Воробьеву, видимо, не терпелось узнать, кому он понадобился и зачем. Это вполне могло оказаться обыкновенным любопытством и желанием держать руку на пульсе событий, равно как и нечистой совестью. Он ничем не рисковал – днем, в людном месте. Возможно, придет не один – на всякий случай захватит свидетеля…

Воробьев пришел пешком и один. Шибаев, сидевший у окна, никого не заметил. Он вошел в бар, остановился у стойки. Обвел внимательным взглядом зал, привыкая к полумраку. Безошибочно определил Шибаева среди нескольких посетителей-мужчин. Александр кивнул, и он направился к его столику, наклоняясь вбок при ходьбе. Шибаев видел его в церкви, это был тот самый человек, которого он узнал по описанию Ирины. Длинный, с дерганой походкой и маленькой детской головкой, покрытой жидким пухом. Он уселся против Шибаева и выжидательно уставился на него круглыми серыми глазами. Затарабанил длинными узловатыми пальцами по столу.

Шибаев молчал. Они, казалось, играли в гляделки, и Воробьев не выдержал первым:

– Вы хотели меня видеть… – произнес он знакомым уже Шибаеву тонким голосом. – Кто вы такой?

– Я представляю некое лицо… – выдал Александр заготовленную заранее фразу.

– Какое лицо? Кто вы?

– Я веду расследование по убийству Григорьева.

– Вы что, из полиции? – перебил он.

– Частным образом.

– Что значит частным образом? Какое лицо? Вы что, частный детектив?

– Я не уполномочен назвать имя этого человека, – сказал Шибаев и чертыхнулся – какой-то граф Монте-Кристо, честное слово!

– Чего вы от меня хотите? – Воробьев, похоже, нервничал – пальцы тарабанили по столу с бешеной скоростью. А может, у него такая неприятная привычка?..

– Я пытаюсь найти убийцу Григорьева и рассчитываю на вашу помощь, господин Воробьев.

– С какой стати? Я ничего не знаю! Я думал… – он осекся.

– Мне известно, что три года назад погиб при невыясненных обстоятельствах ваш партнер…

– Ну и что? – Воробьев вытаращил глаза, похоже, удивился. – Проводилось следствие, там все чисто. Меня вообще тогда в городе не было… – Последнее замечание оказалось лишним и просто глупым – его никто ни в чем не обвинял.

– Мне известно, что вы оба выкупили его долю у вдовы.

– Ну и что? – повторил Воробьев.

– Мне известно, что вы собираетесь выкупить также и долю у вдовы Григорьева…

– Секрет Полишинеля! – хмыкнул Воробьев. – Конечно, собираюсь. Но это не значит, что… Ничего не значит! Это бизнес.

Шибаев загадочно смотрел на него и молчал.

– Это Ира? – спросил вдруг Воробьев, подавшись вперед. – Это она вас натравила? Зачем? Я бы на ее месте вообще сидел тихо! Конечно, Ира!

– Вы были ее любовником?

Воробьев побагровел.

– Вы забываетесь! – прошипел он. – То, что я согласился встретиться с вами, не дает вам права оскорблять меня! – Он стал подниматься из кресла, но как-то неубедительно.

– Сядьте! – резко приказал Шибаев. – Вы были ее любовником, вы помогли ей избавиться от мужа, и теперь каждый получит свое: она – свободу и деньги, вы – банк.

– Вы с ума сошли! – Воробьев снова опустился в кресло. – Что вы несете! Я не был ее любовником! Я семейный человек. К ней шляется полгорода, к этой художнице. Не там ищете! Вы бы лучше к ней присмотрелись. Она не хотела развода!

– У Григорьева была женщина…

– У него было много женщин, они друг друга стоили! Но Толя мужик, ему простительно. Он спал даже с Ириной подругой, Гельвиной, такой же шлюхой! А последняя его пассия ожидает ребенка!

В голосе его звучала неприкрытая злоба. Видимо, с дамами ему не везло. Он был далеко не дурак, но, говоря о женщинах, терял осторожность.

– Вы пытались завязать отношения с женой Григорьева, – долбил в одну точку Шибаев, не представляя отчетливо, куда его несет. – Вы продолжаете звонить ей по ночам!

Логики в том, что он говорил, не было никакой: или Воробьев домогался Ирины – или был ее любовником и сообщником – одно из двух, или – или, но ничего лучшего Шибаев не мог придумать. Воробьев казался ему жуком, в которого он, Шибаев, тыкал палочкой, а жук возмущенно шевелил лапками и усами. Ему хотелось разозлить банкира, и, похоже, он своего добился.

– Ну, пытался… – неожиданно уступил Воробьев. Он словно угас, даже перестал тарабанить пальцами по столу. Взял себя в руки, видимо. – Ну и что?

– Но она не пошла вам навстречу…

– Вы так думаете? – Он хмыкнул иронически. – Да и какое вам дело?

– А в полиции знают, что вы домогались жены вашего партнера? Что вы не давали ей прохода? Только одно это могло послужить мотивом для убийства – обладание любимой женщиной. И банк в придачу!

– При чем здесь полиция?

– Зачем вы звоните ей по ночам?

– Идите к черту! – заорал вдруг Воробьев. – Никому я не звоню! С меня достаточно ваших инсинуаций!

Он вскочил и понесся к выходу. Шибаев задумчиво смотрел ему вслед. Воробьев согласился на встречу с ним не потому, что испугался, испуга в нем Александр не заметил. Злобу – да, но не испуг. И вины не почувствовал – или Воробьев искусно притворялся. Напоминание об Ирине вывело его из себя, а упоминание о возможном мотиве вообще разъярило. Говорит ли это о его вине? Он хитер, гибок, злопамятен. Действительно, иезуит. Но убийца ли?

И о ночных звонках ему, похоже, ничего не известно…

* * *

– Ши-Бон! – закричал в трубу Алик Дрючин. – Тебя искал Коля Астахов. Он был здесь, в офисе. Я сказал, что не знаю, где ты, и спросил, по какому делу.

– И что он ответил?

– Поговорить, сказал, надо. Напускал туману, шарил глазами. Спрашивал, давно ли ты занимаешься частным извозом, что мне известно о твоих клиентах.

– А ты что?

– А я спросил, это что, допрос? Тогда, пожалуйста, вызывайте повесткой, чин-чинарем, с соблюдением формальностей.