Танец над вечностью

— Довольно! — резко оборвал его старик. — Я вам тоже настоятельно советую… убираться вон!

— Что ж… — пожевал губами генерал. — Я хотел договориться по-хорошему.

— Любое государство сильно не только армией, но и казной. Я бы сказал, в первую очередь — казной! — подчеркнул отец Васуарий. — Хотите войны? Братья ордена откажут Гарлегии во всех сделках и переводах, а также займах и ссудах, вплоть до обеспечения…

— Деньги не пахнут, — перебил его мерзавец и ухмыльнулся. — Куда вы денетесь!

— Вы еще не поняли, генерал? Выгода выражается не только в золоте, но и в репутации. А для ордена она составляет основной капитал. Подите вон.

Как только за Вальцкертом закрылась дверь, я покачал головой и сказал:

— Лихо вы его. Не боитесь?

— Как только начнутся перебои с провизией, прибежит ко мне, как миленький, в ногах валяться будет, — устало ответил казначей.

— А если силой попытаются забрать вашу казну?

— Уже. Выгребли все, что нашли. Но не тревожьтесь. Орден умеет хранить и секреты, и золото. Даже если имперцы вверх дном перевернут здесь все, им не найти основной казны. А за уже отобранные средства орден выставит им тройную неустойку, — с этими словами отец Васуарий встал и подошел к окну, заложив руки за спину. — Никому еще не удавалось безнаказанно грабить когниматов!

Я последовал за ним, рассеяно глядя в окно. На улице красные имперские муравьи загружали ящики, бессовестно обчищая орден средь белого дня. Генерал выкатился из здания и надавал затрещин извозчику, смердящему самокруткой, потом вскочил в открытый экипаж с неожиданной для тучного тела прытью. Человек, подавший ему бумаги, надвинул на лоб треуголку и сел рядом. Что-то знакомое почудилось мне в этом коротышке. Не может быть!.. Это же тот… из Вырезателей!..

— Простите!.. — пробормотал я казначею и опрометью выскочил из кабинета.

Но не успел. У меня перед носом экипаж укатил. Велька, видя мое перекошенное ненавистью лицо, вовремя перехватил меня и оттеснил от караульного, на которого я накинулся, требуя сказать, кто был в экипаже вместе с генералом.

— Тише, тише!.. — затащил он меня за угол и прижал к стенке. — Я все узнаю, фрон, не бузите. Все разведаю.

Я кипел от злости, шагая по тихому переулку; сзади топал Велька, зорко поглядывая по сторонам. Офицер Матий был прав: банда Вырезателей — дело рук имперцев! А если Хриз права, то этот урод не просто бандит, а колдун! Колдун, знающий, что его жертва жива. Знающий, где ее искать. И знающий о Хриз. Но почему он напал на императора? Кто за ним стоял? И какую роль во всем этом играет Клаус Цукеркандль?

Нас обогнали две фигуры. Студенты. Нездоровое оживление на лицах и какой-то восторженный испуг. Велька потянулся за короткой орловкой на поясе, но молодчики гоготнули и ускорили шаг, перейдя на бег. С площади уже доносился гомон. Сделалось тревожно. Я рванул за ними, понимая, что там происходит что-то серьезное.

Гудящая толпа плескалась на площади, стекаясь из переулков в центр и устремляя взгляды к разрушенной ратуше. У меня тревожно сжалось сердце, когда я заприметил человеческую фигурку, взобравшуюся на самый верх. Если эта та, о ком я думаю, то поймаю и надеру задницу так, что месяц сидеть не сможет! Пусть хоть крокодиловыми слезами обрыдается! Но фигура была мужской. Несмотря на жару, неизвестный вырядился в длинный плащ и шарф на голове. Мужчина вскарабкался на перекладину и стал что-то вещать, размахивая руками.

— Велька, за мной! — скомандовал я и нырнул в толпу, расталкивая плотное скопление людей.

Площадь по-прежнему гудела и кишела, как муравейник.

— Кто это там?..

— Сказывают, Шестой!

— Да поди ты!.. Куда на ноги прешь!..

— Фиса, рыбонька, гляди, гляди, что делается!..

— А что имперцы?..

— Военный сбор объявили, да? Вот пусть Шмеля и забирают, лоботряса, растудыть его в колен!..

— А если погромы?.. Погромы!..

Человек глянул вдохновенно поверх тысячной гущи голов куда-то вдаль, где шумел Дымнай, и золотились на солнце горы, взмахнул рукой и выкрикнул:

— Позор захватчикам! Винден не сдается! Бей красномундирников!

Толпа шумела и волновалась, и каждый о своем: о налогах, о военных сборах, об отдавленных ногах, о погромах, о Шмеле-лоботрясе… А человек надрывался:

— Бей имперцев! Виндену слава! Княжеству слава!

Тут с него слетел шарф, и на солнце заалела знакомая рыжая шевелюра. Матий!

— Демон кошачий! — выругался я. — Ах ты ж!.. Велька! Видишь рыжего придурка? Надо его оттуда стащить и увести! Пока его имперцы не схватили!

А меж тем толпу уже начали подсекать с нескольких сторон имперские патрули, некстати подоспевшие к действу. Красномундирники вклинивались в толпу группами по трое и окружали ратушу, стягивая кольцо облавы. Но не зря я выбрал Вельку с собой в разведку. Сухощавый и юркий, он рыбкой нырнул в толпу и пошел на опережение имперцев. Забрался на ратушу и ухватил офицера за шарф. Притянул к себе и что-то шепнул.

— Фисонька, гляди, гляди! А это кто?

— Хо-хо, Седьмой!

— Да твою ж демну мать!.. Сбор-то будет, али как?..

— Шмеля берите, берите Шмеля!

Я оттолкнул тощего спутника неведомой Фисы, необъятной, как любовь к отечеству, подскочил к женщине и сорвал с нее пеструю накидку и шляпку с перьями. Рыбонька завизжала. Тут же образовалась толчея и давка. Я уже пер напролом, прижимая к груди украденные сокровища, да простит меня Единый и Фисонька. Кто-то давил мне в спину и дышал в ухо, но я упрямо рассекал людское море, двигаясь к ратуше.

Не успел Велька вытаскать офицера наружу, как я нахлобучил на Матия шляпу, накинул ему на плечи яркую тряпку и потащил его прочь. Велька прикрывал тылы. Имперцы слепо тыкались в плотную визжащую толпу, беспорядочно колышущуюся в разные стороны. Началась паника.

Единый видит, я был так зол, что чуть в кровь не расквасил морду сыскарю. Людской поток вынес нас в какой-то тупичок с садиком меж двух домов, где я прижал Матия к стенке и орал на него:

— Вы что творите! Жить надоело?!?

— Пушистик! — нагло ухмыльнулся мне в лицо офицер, и это стало последней каплей.

Я врезал ему в челюсть и рявкнул:

— Еще раз назовете пушистиком, сломаю нос!

Матий утер кровь из разбитой губы и вытаращился на меня изумленно, присвистнув:

— Ну ты пу… Ну ты даешь…

— Вы идиот? Что это за выходки? Зачем вы влезли на ратушу? Дразнить имперцев?

— Подрывную работу провожу, — помрачнел офицер. — Помощи ждать неоткуда. Ихтинборк еще утром взяли, голубиная почта донесла…

Мы сидели на набережной, на каменных ступенях, о которые разбивались вялые волны. Офицер уплетал купленные у уличного торговца пирожки с мясом, а я рассеяно наблюдал за стайкой мальчишек, которые беззаботно запускали плоские камешки в водную гладь Дымная. Велька, не привыкший болтаться без дела, соорудил рыбный самолов и забрасывал его в реку, шикая на мальчишек.