Танец над вечностью

— На императора сегодня ночью было совершено покушение, — будничным тоном сообщил я.

Офицер поперхнулся и закашлялся. Я легонько похлопал его по спине.

— Ёжик шишканутый!.. Пуш… То есть ты это… тьфу!.. Предупреждал бы! Откуда узнал?

— У меня свои источники. И не перебивайте меня, пожалуйста. Я знаю, что советник поручил Хриз устранить императора. Не спорьте! — осадил я открывшего рот Матия. — Но она не успела до него добраться. В дело вмешалась третья сила. Главарь Вырезателей. Тот самый, с пробитым глазом, которого вы видели во время нападения банды на Соляной замок. А в братской могиле возле поместья Седвига был похоронен его брат-близнец.

— Но… эээ…

— Жуйте лучше, — запихнул я огрызок пирожка в открытый рот офицеру. — Колдуна зовут Олаф Борн. Откуда знаю? Столкнулся с ним сегодня в ордене когниматов. Ублюдок ходит в личных денщиках генерала Рудольфа Вальцкерта. Угадайте, на что генерал требовал деньги у ордена? Нет, лучше молчите. Я сам скажу. На постройку имперского хронометра. Где, спросите вы? В жизни не угадаете. В Соляном замке! Имперцев не смущает, что замок им не принадлежит, это же такая мелочь!.. Дожевывайте, а потом рассказывайте мне все, что вам известно о Клаусе Цукеркандле, новом главе Тайного корпуса.

После разговора с отцом Васуарием я мысленно вознес молитву Единому за здравие воеводы Дюргера, который переубедил меня оставить вард на охране замка. Захватить его силой у имперцев не получится. По крайней мере, с наскока — точно нет. Но долгую осаду замку не выдержать. И моя единственная надежда была на то, что хотя бы в этот раз Святой Престол вовремя вмешается и не допустит усиления богопротивного колдовства. Потому что даже ежику шишканутому, кем бы этот зверь ни был, уже стало понятно, что имперцы строят вовсе не хронометр. Мне срочно была нужна Нишка.

Мясной аромат раздразнил обоняние, и я вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. В животе позорно заурчало. На балу я ни к чему не притронулся, опасаясь подвоха от Хриз, а потом уже стало не до этого. Господи, казалось, что маскарад был не вчера, а в другой жизни! Рыбальски, как живой, в наряде золотого нарцисса стоял перед глазами, счастливо улыбаясь и с гордостью глядя на своих детей… Я забрал сверток у торопливо жующего офицера и вытряхнул оттуда последний, истекающий маслом пирожок, мрачно откусив от него сразу половину.

— Ты, получается, с мухоморкой виделся?.. Откуда знаешь о Цукеркандле? Его кстати назначили в обход Вальцкерта! Н-да, неудачненько получилось… Олаф Борн?.. А покушение-то чем закончилось, а? Титька тараканья, да хватит жрать! Отвечай уже!

— Это вы жрете и не отвечаете на мои вопросы. А я кушаю.

— Клаус Цукеркандль — темная лошадка. Известно, что император ему всецело доверял. Не из благородных. Считался при дворе выскочкой, хитрой и ловкой выскочкой.

— Я спрошу иначе. Цукеркандлю было выгодно убийство императора? Он мог стоять за покушением?

— Скорее нет, чем да. Он ставленник Его Величества. Если бы того убили, то Цукеркандль получил бы пинка под зад, это в лучшем случае. А мог бы и головы лишиться… У матери-императрицы нрав крутой. Так что с императором? Жив он или нет?

— Он ранен, — уклончиво ответил я и задумался. — Покушение подгадали специально под захват Виндена. Если б оно удалось, то вину б свалили на вымышленных винденских заговорщиков, что дало бы формальные основания развязать полномасштабную войну. Но тогда получается, что это было идеей не императора, а того, кто метит на его трон. Знал ли Фердинанд Второй, что его генерал взял на службу колдуна? Знал ли о планах Часового корпуса? Знал ли о том, что корпус пытается построить ту самую Искру, из легенды? Если предположить, что не знал, то он может стать союзником Святого Престола в борьбе с колдовским безумием. Хотя как он мог не знать?!? Куда Цукеркандль мог увезти раненного императора? Понимая, что во дворце небезопасно?

Офицер пожал плечами и задумался. Его конопатая, хитрая и вечно улыбающаяся физиономия осунулась, на лбу пролегли морщинки. А у меня челюсти сводило от голодной слюны. Несчастный, проглоченный впопыхах пирожок казался крошкой, упавшей в бездонный желудок.

— Если б ты, пуши… эмм… если б ты, Кысеныш, все мне рассказал для начала… Например, что задумала твоя мухоморка? Ведь она наверняка…

— Да не знаю я! — тоскливо оборвал я сыскаря. — Ускользнула она от меня. И затеяла свою игру. Дура! Ведь попадется имперцам!

— Это она-то попадется? — искренне удивился офицер. — Да она в этой неразберихе, как рыба в воде себя чувствует. И чем мутней водица, тем ей краше.

Я прикрыл глаза и молчал, пытаясь отогнать от себя дурные мысли. Но страшные образы упорно лезли в голову. Вот Хриз запуталась в толпе, упала на колени, паника… ее топчут и переступают… Или вот безумица, скрученная веревками, яростно шипит и извивается в руках имперского дознавателя… Или вот ее полосует и насилует Олаф Борн… Я до боли сжал кулаки. Офицер похлопал меня по плечу и шепнул доверительно:

— Кысей, да не бери ты дурного в голову… Твоя бледная поганка из любой передряги выкрутится, а вот нам с тобой надо бы затаиться на время и где-то переночевать… В гостинице тебя уже небось ждут, а ко мне красномундирники наведались еще спозаранку. Кстати, есть у меня мыслишка, где могли спрятать императора…

Солнце захлебывалось и тонуло в темных водах Дымная, окутывая набережную вечерним сумраком. Велька за спиной разжег костерок, от которого приятно тянуло теплом и так упоительно вкусно пахло, что желудок сворачивался в тугой узел.

— Фрон, я тут на углях испек… Будете?.. — Велька гордо кивнул на жареную рыбку, разложенную на раскаленных камнях.

Я кивнул, жадно глотая голодную слюну, и сказал:

— У меня тоже есть мыслишка, офицер, где можно спрятать вашу приметную рыжую физиономию.

— С ума сошел?!? — воскликнули они оба, побагровевшая Нишка и ошарашенный Матий.

Переглянулись между собой, и началось.

— Я - порядочная девушка!.. Ноги его в моем доме не будет!..

— Да кому ты нужна, чудовище лысое!

— Оглобля тощая! Пшел вон!

— И пойду!.. Пошли, пушистик! Пока это лысое чудовище нас не сожрало!..

— Ах ты!.. Козел рыжий!.. — полезла она с кулаками.

— Дура бритая! — увернулся офицер.

— Хватит! — рявкнул я, и даже Велька с испуга дернулся. — Заткнитесь оба! Отечество в опасности, а они тут сопли разводят!

Сказал и сам себе поморщился. Удивительно, как благороднейшие слова могут испохабиться в устах лицемерной интриганки. Но отступать было поздно.

— Сейчас не время для обид, поэтому замолчите и слушайте меня. Здесь офицера никто искать не додумается…