Танец с богами и драконами

На вопрос секундантов «Каким оружием будем биться?» я не нашел ничего лучше, чем сказать:

– Десантный нож.

Не подумайте, что я сморозил глупость и со страху сделал неправильный выбор. Именно десантный нож и никакое другое оружие был в данный момент моей единственной надеждой. Если очень постараться, войти в гипер быстрее, чем противник успеет сковать мою свободу действий, и метнуть нож – тогда летящая стремительнее любой пули сталь, возможно, и пробьет защитный кокон эльфа. В том, что он в первую очередь поставит между нами щит, непроницаемый для пули или луча бластера, я нисколько не сомневался.

Мелькнувшую было мысль выбрать «элефант» я без колебаний отверг – слишком опасно доверять эльфу столь убойное оружие. Таких дел наворочает – соскребай потом гномов и орденских с брони боевых машин.

Его Величество промолчал – похоже, оценил всю гениальность моей задумки, а Ситтиус недоуменно переспросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно, – теперь уже без всяких колебаний ответил я, вынимая из ножен оружие. – Давайте начинать.

Матео в свою очередь достал точно такой же нож и протянул моему противнику. Эзерг Утиол не оценил всей широты жеста короля гномов и брезгливо отстранился, будто ему протянули не универсальный тесак армейского головореза, а кусок свежего дерьма. Правда, опомнившись мгновением позже, все-таки нашел в себе силы поблагодарить моего секунданта:

– Спасибо! Как-нибудь обойдусь без него.

– Вольному – воля, – усмехнулся король и убрал клинок.

Хранитель традиций – Ситтиус бегло втолковал каждому правила поединка. Ничего сложного: я и Эзерг Утиол встаем в центр круга в десяти шагах друг от друга и начинаем по первому сигналу. Во время схватки допускается применение противниками приемов рукопашного боя, всех видов магии или других экстраординарных способностей индивидуума и любых подручных средств, найденных на арене, при условии, что оные не изготовлены руками разумных существ. То есть, если мне под руку подвернутся подходящий булыжник или ветка – я имею полное право применить их в качестве оружия, но если здесь случайно обнаружатся грабли, бейсбольная бита или стопятидесятипятимиллиметровая гаубица, к ним даже пальцем прикасаться – табу. Нарушение этих нехитрых правил грозит виновному полной дисквалификацией с фатальным исходом. За этим должны строго следить секунданты.

Чтобы не было соблазна, я сдал весь свой арсенал Матео. Эзергу Утиолу отдавать было нечего – перед тем как упаковать, гномы и маги его уже тщательно обыскали и изъяли все лишнее.

Сразу же после инструктажа секунданты расставили нас по местам, а сами покинули площадку. Толпа болельщиков вокруг в ожидании начала поединка затаила дыхание, лишь время от времени тишину нарушало чье-нибудь нетерпеливое покашливание или шмыганье носом.

Я опустил руку с ножом, постарался предельно расслабить мышцы и сконцентрировать внимание на противнике. Мой замысел был прост и, как мне казалось, вполне жизнеспособен: войдя в ускоренное состояние, бросить оружие в эльфа снизу без размаха и не промазать – тогда он труп. Великим специалистом по метанию острых предметов я себя не считал, но кое-какими навыками обладал: как личность разносторонняя и стремящаяся к совершенству, время от времени я брал уроки у признанных мэтров многих видов боевых искусств, в том числе и мастеров клинка.

– Начали! – Голос Его Величества, будто громом, ударил по ушам.

И мы сошлись в кровавой схватке.

Глава 10

Я был готов сразу же войти в состояние гипера, но, как оказалось, эльф все просчитал намного лучше, чем я. Вместо того чтобы заняться созданием защитного кокона для себя, он первым делом заблокировал мои и без того не ахти какие магические способности. На это у него ушло не более одной десятой секунды. Если бы я только знал. Этого времени мне вполне хватило бы, чтобы метнуть нож, не входя в режим ускорения, тогда все могло закончиться, едва начавшись. Теперь оставалось кусать локти – пока я лбом прошибал стену и терял драгоценные мгновения на бесплодные попытки войти в гипер, Эзерг Утиол успел отгородиться магическим щитом от любого физического воздействия с моей стороны.

Через радужно переливающуюся и искрящуюся электрическими разрядами оболочку защитного кокона я увидел, как меняется выражение лица моего более удачливого противника: от хмуро-озабоченного, без каких-либо промежуточных трансформаций, оно стало злорадно-удовлетворенным. Больше всего эльф сейчас напоминал голодного кота, загнавшего в угол жирную мышку. Котяре нестерпимо хочется жрать, аж кишки внутри шевелятся, а желудок истекает соком и требовательно урчит. Однако охотничий инстинкт не позволяет хищнику отправить добычу прямиком в пасть – с мышкой нужно еще чуть-чуть поиграть, помучить ее, и только после этого невзрачный серый комок превратится в подлинное украшение праздничного кошачьего стола.

Нетрудно было сообразить – кому в этом спектакле предназначалась роль несчастного грызуна. К великому сожалению, не я был автором постановки и повлиять на ход пьесы не имел никакой возможности.

До сих пор по отношению ко мне, точнее, к моей телесной оболочке, маг не проявил никакой агрессии. Я мог бегать, прыгать и скакать, однако настроение не предрасполагало к подобным шалостям. Кроме того, можно было попытаться кинуться с ножом на защитный кокон, но я не собирался этого делать, поскольку даже в столь незавидной ситуации жизнь для меня была лучшим подарком судьбы, отказываться от которого добровольно с моей стороны было бы непростительной глупостью. Единственное, о чем я мечтал в данный момент: оказаться в любом другом месте, лишь бы оно находилось как можно дальше отсюда, но по условиям поединка я не имел права хоть ненадолго покинуть круг, даже в том случае, если мне очень приспичит справить малую или большую нужду.

Трибуны продолжали безмолвствовать. Пожалуй, лишь маги понимали, в каком плачевном положении находится зазнайка, всего пять минут назад возомнивший о себе, как о спасителе Мира. Любой из них мог прийти мне на помощь и одним движением бровей развеять эльфийские чары. Однако проклятый кодекс чести и древнее уложение какого-то Ксенофонта Блаженного не позволяли им хоть капельку подсобить попавшему в беду товарищу. Только наивные гномы все еще продолжали ждать активных действий с моей стороны, совершенно не подозревая о том, что порадовать их чем-либо интересным ловкий Коршун уже никогда не сможет.

Осознав безвыходность ситуации, я (как мне казалось, гордо) выпрямился и посмотрел в глаза победителя и не без удовлетворения отметил, что Эзерг Утиол едва не светится от радости – оказывается, даже для высокородного эльфа победа над Коршуном чего-то да значит. Было лишь обидно, что эта победа досталась ему так легко.

Переиграл меня остроухий. Мне оставалось лишь одно: смириться и спокойно ждать, когда этому извергу надоест любоваться на беззащитную жертву, и он перейдет к финальной стадии пьесы под незатейливым названием «Кошки-мышки».

С минуту мы играли в гляделки. До разговора со мной высокомерный эльф так и не снизошел. Ну что же: не желаете разговаривать – плакать не стану, ограничимся обменом многозначительными взглядами, поскольку без лишних слов понятно, что думает каждый из нас о другом.

С трибун уже начали доноситься недовольные возгласы: «Чего, Коршун, время тянешь?», «Врежь ему по первое число!» и еще что-то в этом духе. Нетрудно догадаться, что горланили гномы – орденские были настроены менее оптимистично и предпочитали переживать за меня молча.

Видя, что моральный дух соперника одним давлением на психику сломить не удастся, Эзерг Утиол вытянул руки в моем направлении и начал шевелить пальцами, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. Затем он свел руки со скрюченными пальцами перед собой, будто собирался схватить кого-то и сдавить в объятиях.

Поначалу мне было непонятно, чего пытается добиться эльф, но, ощутив его невидимые лапы на своей шее, я понял суть манипуляций коварного врага. Находясь в полной безопасности внутри защитного кокона, он не имел возможности причинить вред своему оппоненту каким-либо физическим воздействием. Однако при помощи чародейства вполне мог извести меня любым доступным ему способом: сжечь, вызвав «огненный шторм» или запустив в меня файербол; превратить в фарш заклинанием «Воздушной воронки»; упрятать метров на десять под землю «зыбучкой». Эзерг Утиол выбрал «Удавку». Ну что же, чего-чего, а быстрой смерти я от него и не ждал. Хорошо, что не наколдовал «Спору» и не сотворил из меня симпатичный терновый кустик. Впрочем, это ему вряд ли удалось бы осуществить – посеять зародыш нужно обязательно на открытый участок тела жертвы и зафиксировать хотя бы на пару минут, для того чтобы корни растения-убийцы успели внедриться достаточно глубоко в живую плоть.