Танец с дьяволом

Я думала, Артем отмахнется, не ответит из-за нервов, но он отвечает ледяным голосом:

– Двигатель отказал.

– Как это – отказал?! – спрашиваю на выдохе. Становится невозможно дышать, как будто из легких выкачали весь воздух. Грудь сдавливает, паника липкими щупальцами пробирается в каждый уголок подсознания: мы разобьемся!

Видимо, на моем лице все написано, поэтому Князев своеобразно успокаивает:

– Не ссы, нормально все будет.

Бросаю взгляд из-под дрожащих ресниц на заканчивающийся под нами лес и виднеющуюся опушку, окруженную горами и скалами. Вертолет начинает качать из стороны в сторону, когда Артем пытается посадить его вручную. Дым, я так понимаю, исходящий из нашего судна, заволакивает обзор, усиливаясь с каждой секундой. Я не понимаю, что именно происходит, почему, если отказал двигатель, мы не падаем вниз камнем и почему он вообще, черт подери, отказал?!

Делаю глубокий вдох и выдох, чтобы не паниковать; кресло трясется, как и все вокруг. Писк датчиков не дает полноценно успокоиться, верхушки елей царапают дно вертолета, когда Артему удается снизиться.

Муж командует держаться крепче, из-за усиливающегося ветра нас мотает по сторонам; резкий толчок – и встряска, несмотря на пристегнутые ремни, выталкивает меня вбок. Я больно ударяюсь виском о стекло, перед глазами все начинает плыть, а затем – темнеть.

Цепляясь за реальность, хочется позвать Артема, но кромешная темнота поглощает меня.

* * *

Жуткий холод и завывающий ветер, пронизывающий до костей, вызывают дрожь во всем теле. Слабый пищащий звук раздражает барабанные перепонки, заставляя издать сдавленный стон отчаяния в надежде, чтобы он прекра-тился.

Первое время не могу понять, где нахожусь и что произошло, заставляю себя распахнуть веки, мозг затуманен, взгляд расфокусирован. Я чувствую тошноту. Почему мое тело в неудобной полусогнутой позе? Дрожащей рукой провожу по лицу, потираю пальцами глаза. Четкий запах дыма окутывает, обволакивает со всех сторон.

Жарко. Почему так жарко?

Артем… Чувство, что муж где-то рядом, четко сидит внутри.

– Арт? – хрипло зову его, произнести удается не с первого раза, и голос звучит ужасно тихо и неуверенно. – Артем?

Тишина. Ответа нет.

Прокашлявшись, заставляю себя попытаться разглядеть хоть что-то из-за пелены перед глазами, но затем понимаю, что это дым, который не уходит, а только усиливается.

Зову Князева еще раз, а затем, не получив ответа, протягиваю мгновенно начавшую ныть руку и нащупываю на соседнем сиденье мужа. Он без сознания!..

Отстегнув трясущимися пальцами ремень безопасности, не без труда сползаю и, практически ничего не видя, пытаюсь открыть заклинившую дверь со своей стороны, но та, зараза, упорно не поддается. Глаза начинает щипать от едкого дыма. Смаргиваю слезы и, несмотря на полное отсутствие сил, начинаю выбивать дверь. Меня душит кашель, скрежет металла разносится на весь салон, когда с пятой попытки мне удается это сделать.

Ледяной воздух врывается внутрь, немного рассеивая дым. Еще чуть-чуть, и салон загорится! Осознание этого заставляет меня действовать быстрее. Обернувшись, вижу бессознательного мужа. Вертолет лежит на заснеженной земле как раз таки боком на стороне Князева. По стеклу размазана кровь; прикладываю руку к правому виску Артема и чувствую теплую жидкость. Подавив волну паники, отстегиваю ремень и, подхватив мощное тело за подмышки, пытаюсь поднять его, но ничего не выходит.

– Ну же… давай… – Пыхтя, делаю еще одну попытку сдвинуть Артема, но он словно прирос к сиденью. – Качок недоделанный!.. – Злость захватывает все нутро: на себя – за беспомощность, на него – за то, что отключился и я вынуждена спасать его, вытаскивая, а не наоборот. – Вставай! Помоги мне, иначе мы оба умрем! – произношу с надрывом, как крик души из-за безысходности. Из глаз льются слезы.

Кулаки сами находят грудь Князева, и я в отчаянии осыпаю ее ударами. От моих активных атак муж слегка наклонятся вперед, и, слава богу, это дает преимущество. Ловлю его на себя, еле обхватываю руками, как бы обнимая, и тяну.

Мощное тело Артема наваливается на меня, его руки болтаются по бокам, мое сердце колотится в груди, поясница готова вот-вот прогнуться назад и сломаться от немалого веса мужа. Ноги не слушаются, ужасно, что мне приходится тащить Князева задом, не видя, что у меня за спиной. Еле-еле передвигаю, волоча его, замерзшими в кроссовках ступнями, дышать тяжело, на лбу проступает испарина.

Но самое страшное ждет меня, когда, не почувствовав под левой ногой опоры, я вываливаюсь через открытую дверцу вертолета и падаю назад из салона на снег, а сверху летит и сам пострадавший…

– М-м-м… – мычу, плача от невыносимой боли, парализующей тело, когда спина соприкасается с землей, а грудь сдавливает навалившийся всем весом Артем. Ребра болят, как и вся грудная клетка.

«Пожалуйста, хоть бы не перелом!»

Кажется, что кислород закончится прямо сейчас и я тоже отключусь. Хочется жалеть себя, плакать и успокаивать, что я и делаю, пока взгляд не цепляется за маленький разрастающийся огонек с верхней части вертолета, где расположены лопасти и двигатель.

Осознание надвигающей катастрофы приходит как цунами: он совсем скоро взорвется!..

Глава 17

Подгоняемая адреналином, бурлящим в крови, я не без труда сбрасываю с себя Артема, переворачивая его спиной на снег. Лежу с минуту, приложив руку на болящие ребра и восстанавливая дыхание. Нельзя медлить, надо вставать, хватит жалеть себя! Скосив взгляд на бессознательного и такого беззащитного Артема, я беспокоюсь о нем, несмотря на то что он не раз делал мне больно, и не только физически. Внутри сидит странное и необъяснимое чувство, что спасать в первую очередь надо его, а не себя. Почему?..

«Потому, что он сделал бы то же самое», – тихо нашептывает подсознание.

Стиснув зубы, встаю, отряхиваясь. В голове всплывает воспоминание, как в детстве отец брал меня с собой на охоту. Как жаль, что я была глупой девчонкой, не прислушивалась к нему и не запоминала его наставления о том, как выжить в лесу. Знания о том, как определять время и куда двигаться, сейчас бы отлично пригодилось, учитывая, что мобильник в моем кармане разряжен.

Бросаю косой взгляд на дымящийся и уже загоревшийся вертолет; чуйка подсказывает, что внутри салона должно было что-то остаться на случай чрезвычайной ситуации. Нотка сомнения сидит внутри, но выжить одной с бессознательной мужской тушкой зимой в лесу, без какого-либо средства защиты, не удастся. Неизвестно, какой степени травма у Артема, он давно уже должен был прийти в себя. Слишком долгая отключка начинает сеять внутри еще большую тревогу.

Быстро, насколько это возможно, возвращаюсь к вертолету и забираюсь внутрь. Ледяной ветер разгоняет внутри смог, и я вижу хотя бы очертания предметов. Обшариваю все вокруг в поисках сама не знаю чего. Когда надежды уже не остается, опускаю руку в узкий проем за пассажирское сиденье и обнаруживаю там что-то вроде кармана. Нащупываю нечто твердое, а достав, сдерживаю ликующий крик: военный бинокль! Проделываю то же самое с сиденьем Артема. Какова вероятность обнаружить там что-то помимо такого же бинокля? Боги сегодня на моей стороне, и я выуживаю оттуда небольшой пистолет. Твердый металл утяжеляет руку; хлопаю несколько раз глазами, не веря, что это правда. Пока не передумала брать его с собой, быстро убираю оружие за пояс джинсов.