Танец с дьяволом

– В парке? – Не растерявшись, Джон вскидывает брови, а я первые секунды не понимаю прикола. Когда мозг перерабатывает информацию, не удержавшись, начинаю улыбаться, как дурочка, а затем и вовсе смеяться, но смех мой полон боли.

Джон подхватывает, присоединяясь, и мы хохочем, как два дурачка.

– В душе, – сквозь икоту произношу, стирая непроизвольные слезы.

Боль – безумно странное чувство: оно сковывает все тело в самый неподходящий момент, заставляет обнажить раны, показать свои слабые стороны.

Когда приступ смеха проходит, Джон протягивает мне салфетку, я принимаю ее с благодарностью и вытираю лицо, на котором нет ни грамма макияжа.

– Легче? – с пониманием во взгляде уточняет Джон, и до меня доходит, для чего была эта шутка. Грей заставил меня почувствовать, прожить сидящие внутри эмоции, а не подавлять их, как я делала все это время.

– Спасибо. – Закусив нижнюю губу, утвердительно киваю; в глазах блестят слезы, но я быстро смаргиваю их, успокаиваясь. – Думаю, мне было это необходимо.

Так странно, что чужому человеку намного легче признаться в собственной боли.

Бармен опускает на стойку заказанный апельсиновый сок с трубочкой и зонтиком на зубочистке, а перед Джоном – бокал с темной жидкостью. Взяв зонтик за верхушку, слегка покручиваю его в пальцах.

– Если муженек разрешит, можешь записать номер дядюшки Джона и звонить, когда станет совсем уныло.

– Пожалуй, это будет перебор. – Отпиваю глоток сока, смешно кривляясь.

– Да я из вежливости предложил, не обольщайся! – фыркает Джон, отворачиваясь на стуле, давая понять, что разговор окончен.

– Жаль, что ты из Чикаго. Могли бы стать лучшими друзьями, – искренне заявляю, уже допивая сок. И это чистая правда, Джон – просто невероятный: легкий, веселый и безумно приятный парень. Если бы не пистолет у него за поясом, я бы подумала, что они с Адамом простые бизнесмены, а не мафиози. К слову, они действительно бизнесмены. Взять тот же бар, в котором мы находимся, – оказывается, он принадлежит сидящему рядом Грею, это я поняла из их разговора.

– Не-а, это вряд ли. С женщинами я умею делать только одно, и поверь, кобра, это слово точно не «дружба».

– Омерзительно! – осуждающе цокаю языком.

– Слышу это слово в свой адрес чаще, чем собственное имя, – произносит Джон, но я не отвечаю.

На какое-то время каждый из нас погружается в свои мысли, после чего Грей начинает говорить:

– Каждая ситуация в жизни – это определенный урок. К сожалению, в большинстве случаев свои ошибки мы осознаем слишком поздно, когда ничего исправить нельзя. – Он неожиданно становится серьезным, словно говорит не только о моей боли, но и о чем-то своем. – И только ты знаешь, для чего тебе это испытание, за какие грехи и проступки. – Джон говорит, глубоко погрузившись в воспоминания, но, словно опомнившись, что сказал это вслух, залпом осушает бокал с горьким напитком, сморщив лицо.

Язык так и чешется спросить, что стало для него уроком, но не решаюсь: если бы хотел, рассказал сам. Я, конечно, бестактная, но не до такой степени, не хочу бередить чужие раны. Полюбопытствовать не дают и подошедшие Артем с Адамом.

– Смотрю, вы нашли общий язык. – На лице босса Джона появляется легкая улыбка.

Артем же не настолько доброжелателен и произносит грубее, с прищуром:

– Кое с кем давно не проводили воспитательную беседу.

– Ага, мы ж в детском саду, а ты наша нянечка. – Оборачиваюсь к мужчинам и закидываю на барную стойку локоть, подперев голову кулаком. – Закажешь мне молочка?

Джон и Адам прыскают от смеха.

– Высшие силы наказали тебя твоей же копией. – Адам сочувственно хлопает Князева по плечу.

– Она настоящая дьяволица в обличье ангела. – Артем закатывает глаза.

– Надо ее с Белкой познакомить, а то сидит деваха дома одна, скучает, – встревает в разговор Джон.

– Белка? – Странное прозвище вызывает интерес, он всем так клички дает?

– Ага, рыжая такая наглая белка. Ну Адам, если захочет, сам расскажет… – многозначительно отвечает весельчак, но последнюю фразу добавляет шепотом: – Как в дупло свое заманил.

Я ничего не понимаю, но хихикаю, когда Адам Коулман уничтожает своего зама… точнее, даже не так: он буквально испепеляет его взглядом.

– Дяхан ее на базу напал? – словно понимая, о ком и о чем речь, задает интересующий вопрос Артем.

– Да, ублюдку крышу снесло, когда девчонка у меня оказалась. Разворошил я осиное гнездо, придется пока у себя подержать, ради ее же безопасности.

– А она че? Не рыпается? – Мой муж, я бы сказала, активно участвует в неких делах Чикаго; полагаю, мужчины осведомлены о делах друг друга во всех подробностях.

– Да один хер там! – Адам приглаживает волосы в нервном жесте, но подробнее не рассказывает: видимо, та самая Белка неплохо ему так нервы треплет или испытывает на прочность.

– С Галанте созванивался. Занят семейной жизнью в самом разгаре. Надо бы собраться вчетвером, не по делу, а так, а то, чухаю, Максимилиан скоро от своей любимой жены и детей на шаг не отойдет! – смеется Артем, но по-доброму. Ясно, это их четвертый из компашки. Не думала, что у мафиозников бывают свои небольшие тусовки, где они тесно дружат и помогают друг другу с проблемами.

– Кровавый Макс уже не тот. – Адам отпивает из бокала, который все это время держал в руках.

Артем ставит свой полупустой бокал около моего.

– Пойдем. – Неожиданно для остальных мужчин, да и меня он протягивает мне руку, приглашая подняться, и кивает в сторону лестницы.

– Уезжаем? – уточняю, вставая и безропотно вкладывая свою ладонь в его, хотя мне это несвойственно. Артем не отвечает, а просто молча ведет нас вниз. – Твоя загадочность пугает. Решил убить меня в туалете? Под лестницей?

– Слишком просто, – хмыкает муж.

Идя чуть позади, разглядываю его широкую спину и не могу, черт подери, не заметить, как на Князева пялятся местные телки. Пожирают его глазами, пытаясь привлечь внимание любым способом. Хоть я и не подаю виду, но внутри меня постепенно начинает разгораться огонь ревности, несмотря на то что Арт совершенно не дает повода, он даже не смотрит на других женщин. Так и хочется крикнуть: «Эй, сучки, посмотрите на его безымянный палец с татуировкой даты нашей свадьбы! Он занят!»