Танец с дьяволом

Когда наемники Араи были обезоружены, оглушены, связаны и усажены на асфальт рядом с выложенным товаром, полностью перекрывшим дорогу, подоспело ФБР. Мы же в это время уже избавлялись от тачек и номеров, делая ноги.

Информатор Майкла, чтобы не вызывать подозрений ни к нему, ни к нам, тоже был повязан, но условия по его особенному содержанию были заранее обговорены.

Короче, дни на базе слились в одно сплошное пятно. Как только я собирался ехать домой, происходила херня, требовавшая неотложного решения, начиная от стычек на границе, заканчивая ебаным пожаром из-за замкнувшей проводки, а впоследствии и подряд трех взрывов боеприпасов на складе. Я его рот манал, понесенные убытки – это плохо, а вот десять погибших солдат, что оказались поблизости, – это, блядь, просто пиздец! В последние дни на языке вертятся только одни маты.

Пожарные, менты, «Скорая» – весь набор сказочных персонажей стал гостем на базе. Естественно, лишних вопросов не задавали, ибо у «Кольта» все копы на территории прикормлены, но во всем этом беспределе мои мысли то и дело возвращались к жене, которая осталась дома под присмотром нанятой медсестры.

Сейчас обессиленная Лиса спит, но даже, казалось бы, в беззаботном состоянии маленькое тельце жены потряхивает от ночных кошмаров. Битый час, бля, лежу, но сон, зараза, упорно не идет из-за размышлений о прошедших днях. Сара не знает, что я вернулся домой, даю башку на отсечение, она меня ненавидит за то, что оставил одну и свалил почти на двое суток. Но были причины, маленькая. Я должен был наказать: за тебя, за… Слово «ребенок» встает комом в горле.

Да, я никогда не хотел иметь малолетних спиногрызов, которые вырастут неблагодарными ублюдками по типу меня, да и напизжу, сказав, что у меня сердце разрывается из-за потери нерожденного ребенка. Оно разрывается, но от состояния Сары: женщины всегда остро реагируют на подобное, а тут пиздец какая щепетильная тема! Короче, отцовский инстинкт не появился, но если бы не выкидыш, а Сара захотела его оставить, хуй знает, рожала бы, походу. Тем более слова о браке были правдивыми. А кто, если не дети, делает его самым что ни на есть настоящим?

Но, как говорится, мы предполагаем, а бог располагает (если он есть, конечно, а судя по тому, что творится в наших жизнях, он либо забыл о существовании семьи Князевых, либо… ну, короче, мысль ясна).

Встаю с постели, хватаю с тумбочки мобилу и выхожу из спальни, поднимаясь в кабинет на второй этаж, прохожу к креслу и сажусь за стол, даже не включая света. По памяти набираю знакомый номер. Но гудки идут, а абонент в очередной раз не отвечает на звонок, игнорируя. Я знаю, что сегодня у Деллы ночная смена и она не спит. В который раз говорю себе прекратить, как маньяк, сталкерить девушку, но не получается. Сам себя презираю за слабость в отношении нее.

Швыряю трубку и ставлю локти на стол, прижимая раскрытые ладони к лицу. Перед закрытыми глазами начинают мелькать картинки, как на старой фотопленке, унося в воспоминания, где я был счастлив. У меня была семья, совершенно не было проблем и дерьма вокруг. Перед взором мелькает Делла в розовом платье, бегающая босиком по зеленому саду нашего дома, ее светлые волосы развеваются на ветру, а в руках – та самая книга, что стоит сейчас на стеллаже за моей спиной.

«Ой, Темка, отстань!» – Ее звонкий голос с бархатным смехом звучит как настоящий, словно она произносит это сейчас.

До смерти не хватает ее легкости, воздушности и доброго сердца. Мягких пальцев, после прикосновения которых проходит даже самая страшная боль. Нежных слов, что излечат любую душу. Только вот все изменилось. Я изменился, Адалин изменилась. Мы уже не те, что были раньше, и вряд ли когда-нибудь снова станем такими. Теперь у каждого своя жизнь, наши пути разошлись, и пора бы уже свыкнуться с этой мыслью.

У меня есть семья, и я не намерен ее потерять.

Сара

Что-то тяжелое сдавливает мое тело, затрудняя дыхание. Пытаюсь повернуться, но не получается, паника сковывает все тело, и я экстренно просыпаюсь. Сердце пропускает удар, когда я понимаю причину образовавшейся проблемы. Князев, мать его, будь он неладен, крепко спит, обнимая и придавив меня своей головой и верхней частью тела, на моем животе. С ума, что ли, сошел?

Несколько секунд я рассматриваю мужа, часто моргая в надежде, что это мираж и на самом деле его здесь нет. Гляжу на безмятежное лицо Артема, и на меня сразу же накатывают воспоминания о произошедшем, которые я гнала из собственной головы со скоростью света. Тело-то мое восстановилось, но вот с ментальной часть остались проблемы, я сама это четко осознаю, хоть вслух никогда и не признаюсь.

Становится странным лежать вот так вместе. Так не должно быть. Я же дала себе слово больше не подпускать Артема близко во всех смыслах.

Нажимаю на плечо Князева, думая, что он проснется и сам отвалит, но его дыхание остается таким же размеренным. Повторяю попытку, нажимая на оба плеча, – эффект тот же.

– Артем. – Кручусь, как уж на сковородке, под грузом мускулистого тела мужа, пытаясь высвободиться. – Артем, встань. Мне тяжело!

Из груди Князева вырывается протяжный вздох, а затем он поднимает заспанное лицо с отметинами от пледа на щеке прямо на меня. Сначала просто смотрит, но затем, несколько раз моргнув, впивается взглядом мне в глаза, глядя в упор.

– Встань, говорю. Мне тяжело, – сухо повторяю со стервозным выражением лица.

Приподнявшись на ладонях, он переваливается на пустую половину кровати и садится, разминая шею.

– Как ты себя чувствуешь? – повернувшись, уточняет Артем с каким-то странным выражением лица, словно смотрит на инопланетянку.

– Ох-ре-ни-тель-но, – скандирую, добавив в голос максимум яда. Надеюсь, ты отравишься, ирод.

Мои агрессивные мысли прерывает бестактный вопрос:

– Че с глазами? – Князев кивает на мое лицо, и я замираю, несколько раз моргнув, как глупая лань.

Линзы! Я сняла на ночь чертовы карие линзы!

Сглотнув, не подавая виду, сажусь на постели, безразлично пожимая плечами:

– А что с ними не так? – Давай, больше уверенности, Сара!

– Ты линзы носила? – спрашивает он, словно я на допросе, продолжая буравить меня взглядом.

Хотелось бы сказать, как Эдвард Каллен, что это флюоресценция, но Арт не поймет иронии.

– Да, носила. До сих пор ношу, просто на ночь сняла. И что? Они для зрения, но с прикольным оттенком. – Больше подробностей для правдивости не помешает.

– На хрена менять родной цвет? – В голосе Князева слышится подозрительность, и это мне совсем не нравится.

– Ту-у-уф! Я терпеть не могу свои зеленые глаза, понятно? Не нравится мне, всегда карие хотела! Теперь ты доволен? Все вопросы исчерпаны? Тебя интересуют только линзы, а не то, что ты кинул меня здесь на несколько дней, не звоня и не приезжая?! – Как там говорят? «Лучшая защита – это нападение»? Так вот, отличный метод. Действенный. Но я рычу правду, то, что в действительности будоражит душу.