Танец с саблями

Постепенно меняя угол наклона, парень выцедил тонкую бледную струйку, сразу же устремившуюся с высоты вниз, на пол — но вместо этого угодившую точнехонько на дно стакана, притаившегося у его левого бедра.

— Грациас! — поблагодарил Владимир Александрович, принимая вспенившуюся жидкость. Зрелище было действительно впечатляющим — во всех уголках террассы одновременно с полдюжины кабальерос разного роста, возраста и комплекции проделывали то же самое, что Виноградовский официант.

С неравным, конечно, успехом… Действия некоторых, явно приезжих, сопровождались женским визгом и шутливыми угрозами обрызганных соседей. И все равно — даже самые неловкие в этот момент походили на торреадоров.

Поставив на скатерть перед Владимиром Александровичем заботливо закупоренную вновь бутылку, парень удалился.

— Будь здоров! — сам себе пожелал майор и не без опаски пригубил напиток. На вкус он показался чуть кисловатым и явно не крепче простой деревенской бражки.

Тогда Виноградов допил содержимое стакана до конца, вытянул пробку и аккуратно добавил себе ещё — на этот раз побольше, почти до краев.

— О, Боже, что он делает? Он же убивает сидр. — Женщина говорила по-английски и совсем рядом:

— Обьясните ему, коллеги!

— Ну, я не думаю, что это удобно…

— Сеньор!

Виноградов обернулся — речь шла явно о нем:

— Сорри?

Человек семь за ближайшим столиком. Мужчины, женщины — и все глазеют… Впрочем, вполне дружелюбно.

Инициативу взял на себя маленький и очень похожий на индейца брюнет. Он подмигнул и что-то сказал, показывая на стакан в руке Владимира Александровича.

Тот пожал плечами:

— Извините, я не понимаю по-испански… Может быть, на английском?

Собеседники шумно обрадовались — сразу же и все вместе:

— О, отлично! Я же говорила…

— Вы откуда, коллега?

— Присаживайся! Только стул прихвати.

— Я, собственно, из России… Санкт-Петербург!

— Да ну? Не может быть!

— Действительно? Я ездил в Россию — три года назад. Москва, Грозный…

— А я была в Санкт-Петербурге — это ведь Ленинград, да? — ещё в колледже. Тогда у вас управлял Леонид… Брешев?

— Брежнев, — поправил Владимир Александрович. Потом решился, с трудом подбирая забытые английские выражения:

— Скажите… Что случилось? Что я сделал неправильно?

— Видишь ли…

— Ерунда! Не обращай внимания.

— Нет, все-таки стоит обьяснить, — поправила пышные, светло-русые волосы девушка, оказавшаяся напротив. — Это — сидр, молодое яблочное вино. Оно бродит естественным путем, поэтому…

— Простите — что делает?

— Бродит… пенится! Понятно? Так вот, здесь, в Астурии по традиции сидр наливают так, чтобы не убить аромат и вкус — длинной струей.

— И пьют сразу же, быстро, — дополнил бородач в очках и с дымящейся трубкой. — Попробуй!

— Но сидр… он же не крепче лимонада, — пожал плечами Виноградов, осушая стакан и отставляя его в сторону.

— Это только так кажется.

Бородач оказался прав. Бутылки стремительно сменяли одна другую, затем счет уже начал вестись на ящики — и вскоре Влаадимир Александрович почувствовал себя совершенно своим в этом веселом, легком братстве сытых и не связанных никакими взаимными обязательствами людей.

В конце концов он даже не без успеха повторил вслед за официантом весь процесс угощения собравшихся…

— Браво, русский!

— Ты просто настоящий кабальеро!

— Предлагаю выпить за дружбу…

К трем часам ночи он уже перезнакомился со всеми, оказавшимися за столиком — благо, языковой барьер растворился в алкоголе и Виноградовского словарного запаса вполне хватало для взаимопонимания. Более того, откуда-то из глубин памяти назойливо полезли наружу испанские выражения типа «но пасаран!» и ругательное «ихо де пута»…

— За встречу, русский! — Владимир Александрович не помнил, представлялся ли он по имени, но так получилось, что собеседники называли его так же, как бородач. Это не казалось обидным, но «сеньор Виноградов» звучало бы лучше.

— Чин-чин! — Очень красивую русоволосую итальянскую журналистку звали, как выяснилось, Габриэла.

Сидящая рядом девушка с загадочным именем Дэльфин, которая первой возмутилась насчет «убийства» молодого сидра была, кажется, откуда-то из Восточной Европы — миниатюрная, с короткой мальчишеской стрижкой и ямочками на щеках. То ли она, то ли её родители эмигрировали несколько лет назад во Францию и теперь Дэльфин работала на радио.

Бородач оказался чистопородным британцем и представился издателем и литературным критиком, а неразговорчивого немца в углу отрекомендовали как Эриха Юргенса, криминального репортера. Местным уроженцем был только, пожалуй, похожий на индейца Хуан, пресс-секретарь фестиваля.

Несколько хуже запомнились другие — без особых церемоний присоединявшиеся к кампании и так же легко исчезавшие в дыму и суматохе ресторанного веселья…

… Начало припекать, и Владимир Александрович нехотя перевернулся на живот — стоит уже, наверное, сходить искупаться.

Та-ак! Кто же, все-таки, поинтересовался, чем он занимается? И с чего вообще зашла об этом речь? Не вспомнить…

— Я занимаюсь криминальными темами, — ответил он тогда. Не очень понятно, однако в этом-то и заключается неоспоримое преимущество беседы на чужом языке: что бы ты не ляпнул, можно списать на плохое знание соответствующей лексики.

— А — конкретно? Журналистика, литература?

Вот! Эту реплику точно подал некстати дотошный немец — все ещё удивились, что он вообще напомнил о своем существовании.

Но Владимира Александровича так просто в тупик не загонишь:

— Широкие аспекты воздействия организованной преступности на общество.

Господин Юргенс кивнул — а остальным и подавно такого обьяснения было достаточно.

Да-а… Конец вечера, который как-то незаметно перетек в глубокую ночь, никак не хотел восстанавливаться в единое целое — так, отдельные отрывочные картинки сомнительного содержания и достоверности.

Интересно, к примеру, с чего это вдруг они отправились кататься на машине? Вшестером… За рулем сидел Хуан, потому что автомобиль, вроде бы, принадлежал ему — но и это не факт.

Уехали, правда, уже после того, как Владимир Александрович сгонял к себе в номер и принес поллитру «Столбовой» питерского разлива… Единственное, что помнится точно — искренняя радость и облегчение на лицах провожающих официантов. И большое пятно на столе от коктейля из водки со светлым пивом.

— Мать их в душу! — довольно громко выругался по-русски Владимир Александрович. Встал и направился к кромке воды — купаться… Купаться! Точно — они все купались вчера при луне в каком-то горном источнике.