Танец с Тенью

Нигде в протоколах дела подобной версии не излагалось. Вообще не было подробного описания оружия, что для дел такого рода — немыслимо. Только предположение о способе его изготовления.

— Прискорбно. Дротик к делу не приложен, почему?

— Забрали серые. В первый же день приехали, прямо из Москвы, две пафосные наглые девушки и забрали.

Ни одной девушки в московском следственном отделе Инквизиции не числилось. Никаких, даже скромных и прекрасных. Никогда. Так получилось. Только в их — тринадцатом. Ди временами была, конечно, «наглой и пафосной», да вот беда — в этот момент она сидела с ним вместе в тот самом проклятом пансионате с демонами.

Все интереснее и интереснее.

— Почему так криво составлен протокол осмотра места происшествия? Где часть с подробным осмотром и описанием оружия? Что это вообще за «школьное сочинение»? Впору оглавлять сие народное творчество: «Как я гулял по Васильевскому». Что это, Люсь? Или все было, но тоже «серые» все забрали?

— Осмотр оружия? Кому это нужно-то было? Я записи свои себе оставила. Могу поискать. Но если кратко: был серебряный дротик, дорогой, магически активный. С нанесенными на нем рунами и орнаментами магическими, я срисовала, но их не читала — времени не было, а следователи не заинтересовались.

Люся стояла, опершись о столб у границы тротуара, и задумчиво рассматривала фасад дома напротив.

— Помню только, что мне показалось… старославянские. Могу ошибаться… Да! Еще: судя по ударной силе и проникновению дротика, арбалет действительно самострел кустарный. С небольшого расстояния, да по такой крупной цели, как этот ваш Максимилиан Амба, боевые арбалеты никогда так не мажут. Я скорее поверю в рогатку. Ну или во втыкание дротика рукой, что еще неправдоподобнее. Пострадавший — не столб. Офицер, и судя по его личному делу — с завидным боевым опытом.

Девушка выглядела уставшей. Лер почувствовал легкий укол совести.

Юная курсантка, талантливая и перспективная, хитроумно выигравшая пари на обед с ним, попала в стальные лапы закаленного жизнью опера, еще и выносливого антропоморфа. А ведь ей еще строить глазки дракону за ужином.

— Так, давай-ка я нас отпущу. Устала?

— Есть немного. Хотя я давно не испытывала такого удовольствия от банального осмотра места происшествия. Вы настоящий фанатик.

Не видела она еще фанатиков. Лер всего лишь старательно забивал свою голову почти безнадежным расследованием, выдавливая мучающие его мысли. Вымарывая сны и «страдания». Проще было разбираться с проблемами других, нежели пытаться решить свои. Неразрешимые.

— Я отвезу тебя, как обещал.

— Нет, мне еще домой нужно заехать, «расфуфыриться». Спасибо, не нужно.

Лер было решил не настаивать, погрузившись в мысли о покушении на Макса. История пропажи дротика не выходила из головы, придется потревожить готовящегося к свиданию Ладона. И выяснить у него еще кое-что. Пожалуй, есть смысл повозиться немного с этой девушкой.

— Предлагаю компромисс. Обещания свои я привык выполнять, и не спорь. Отвезу тебя домой. Потом вытащу из берлоги Ладона, мне кое-что от него нужно. И приволоку его на ужин, скромно удалившись. Как тебе такая комбинация?

Девушка удивилась. Интересно, сколько раз она уже пожалела, что связалась с неугомонным Лером?

— Своеобразная. Думаете, сбежит?

— Не позволим.

— А как же ревность?

— Беру на себя.

Она рассмеялась, вновь продемонстрировав чудесные ямочки на щеках, лукаво блеснула серыми глазами.

— Ладно, везите. Вы же все равно сделаете, как задумали.

— Вот всегда мне нравились разумные девушки. Обязательно женюсь на такой. Лет через двести.

Смеясь и обмениваясь колкостями, они поймали такси и поехали домой к Люсе. Лер галантно проводил ее к самой двери квартиры, записал адрес ресторана, номер ее телефона, пригрозил явиться под дверь в случае опоздания на ужин и, раскланявшись, исчез.

Он предпочел переход в Сумраке долгим поездкам по улицам вечернего города, воспользовавшись внутренней сетью Инквизиции и явившись к Ладону прямо в кабинет. Тот как раз собирался улизнуть со службы.

Сердито насупясь и раздувая хищные ноздри, дракон воззрился на гостя и прошипел:

— Что-то на моем горизонте сегодня слишком много Валерия.

— Я тоже тебе рад, друг. Отличная девушка, хорошо, что ты решил остепениться.

Ладон как-то разом сник, уныло бросив кожаную папку из рук на стол. Упал на кресло, уставившись в окно, и вздохнул.

— Может, ну его? Девочка хорошая, а я ведь так… не по хорошим девочкам.

— Никакое не ну. Накормишь ужином, будешь искрометен и прекрасен, как обычно. Только никаких флиртов себе не позволишь. Попробуй, тебе понравится: ново, необычно, захватывающе.

Ладон пожал плечами.

— Зачем?

— Она мне еще пригодится, а обожает наша славная контрразведчица-Люсьена — тебя.

— Потребитель ты, Лер. Новые таланты тебя портят. Власть — страшная штука. Медные трубы…

Вон как он заговорил. А ведь на девочке Люсе Лер никоим образом дар свой не применял. Вообще был предельно осторожен с его использованием. Особенно — после ночи с Ладоном.

— Лад. Я никого не трогаю. Пока. До тех пор, пока не владею всеми тонкостями нового дара. И не выдумывай, я тебя умоляю. Тот, кто кормился под столом, спал на пороге и всю жизнь ходил тенью за… не важно. Тот не чувствует вкуса власти. Тебе не понять.

— Обидел? Прости. Что-то мне пакостно совсем стало. Выгораю? Не радуют женщины, не возбуждает работа. Как робот — бегаю по кругу, шучу одни и те же шутки, улыбаюсь одинаковыми улыбками. Прости, Лер, прости.

Гуло посмотрел на друга.

Когда-то, в незапамятные времена, молодой дракон нашел в отбросах на окраине древнего города умирающего сироту-мальчишку. Спас, отогрел, отмыл и накормил. Пристроил в тайную школу для азеркинов. Да — оплатой тогда была роль «Тени» для странной девочки с белыми волосами. Но именно эта роль сделала Лера Великим морфом, опером, искусным телохранителем, магом. И главное — человеком. За его плечами — долгие годы дорог, в его активе — десятки наук и искусств.

И вот сегодня они говорят на равных, как соратники. И во многом Лер уже сильнее старого друга и учителя. Да и выглядят они как ровесники: молодые мужчины, едва перешагнувшие порог юности.

В чем же разница? Лер вдруг понял. У него была она — его непростая, запретная любовь. Делавшая его сильным, мудрым, терпимым, мужественным.

Уязвимым?

Да.

Но кто неуязвим?

А Ладон был пуст, как стакан на столе после буйной вечеринки. Было что вспомнить, а наполнение сегодня— лишь жалкие капли на дне.

— Лад, я не жалеть тебя пришел.

— Н-да? А я уж было поверил в широкое плечо друга и собирался оросить слезами мягкую твою жилетку. Изверг ты, Валерий. Что надобно, хвостатый?