Танец В Небесах
Шрифт:
– Какая огромная птица!
– Изумленно подумал Джас.
– Такой большой птицей может быть только… - он напрягся вспоминая… кто??
– Ну же, вспоминай, степняк, кто я??
– Степняк, степняк? Кто-то же меня постоянно так называет?
– Джас напрягся и вдруг как что-то лопнуло в голове, и он вспомнил!! Разом нахлынувшие воспоминания заполонили его сознание, он аж застонал.
– Вспомнил?
– утвердительно вопросил желтоглазый. Теперь-то Джас точно не сомневался - рядом сидел Великий Путник!!
– Да, Великий, вспомнил!
– почему-то прохрипел Джас.
И
– Великий?
– Выжил твой сын, выжил, на поправку пошел, не будь в нем второй крови, рядом бы плавал. Долго я на тебя обижался, степняк, за людей, тобою погубленных, наказывал тебя жестоко, но иного ты и не заслуживал. Сейчас же вижу, что душа твоя полностью очистилась от скверны и жестокости, не хотел менять своего решения относительно тебя, но необходим ты степи, только тебе пока под силу, собирать и дальше степь в единую. Ещё сильно просят за тебя многие, а я же справедливый, надо прислушиваться к своим просящим.
– И кто же за меня просит, я же урод, может, только старый отец, да пара верных соратников? Да и кто знает, верные ли, вон, Ахмис рядом был, делились последним сухарем. А оказался… - вспомнил Джас.
– Кроме этого, что, у тебя друзей нет? Людиг - первый твой враг когда-то, его жена, Юнчи, зверь мифический, как вы его зовете. Сын твой - Сайх, девочка - Вилья, простые степняки, отряд твой весь в горе… мало?? Ещё есть, как твой сын её зовет, птичка-невеличка. Вот, послушай, - явственно улыбнулась птица, и через секунду послышался звонкий детский голосок:
– Деда Великий, птичка болсая, послусай меня, Любу-Голубу. Помоги Сяю! У него папа болсой болеет, и Сяй болеет, не ходит нозками, а Люба пачет! Деда Путник, послусай меня, я буду самая послусная,- вылечи Сяя и папу его!!
Джас улыбнулся:
– Кто же эта Люба-Голуба?
– Пара твоего сына, с которой он взлетит.
– Но она же маленькая совсем?
– Маленькая… что для твоего сына каких-то пятнадцать лет, с его смешанной кровью, это совсем не возраст, ему ещё многое предстоит, если ты соизволишь вернуться назад и помочь ему.
– Но как?
– Нельзя ему завязнуть в ваших степных разборках, если ты уйдешь, степь долго будет лихорадить, а сыну, как единственному вашему наследнику, ой, как несладко придется, нет в нем твоей жесткости и умения быть нетерпимым к врагам, он воспитан в любви, и слишком добрый для некоторых твоих степняков. Решай, Джас-степняк! Я и так много лишнего тебе сказал! Выбор за тобой!
– Но как… - начал, было, Джас, а птица исчезла…
Джас заметался, как вернуться к сыну, он не представлял, и тут услышал далекий женский голос, который что-то негромко говорил… он ухватился за этот звук и потянулся на него, потихоньку подбираясь, услышал и узнал - самый дорогой для него голос говорил:
– … сын, мой сын, смог назвать тебя отцом, значит, ты действительно заслужил его уважение!
Вилья ещё что-то говорила, а душу Джаса затопило неведомое никогда раньше ему чувство счастья. Он услышал и осознал главное, он нужен сыну и сын, его, Джаса, смог назвать
отцом??Опять дернулся Джас всем телом, Вилья, увидев как он наяву дернулся, вскочила и побежала к Юнчи, что дремал в соседней комнате.
– Юнчи, Джас!! Он… дернулся!
Юнчи, торопливо вошедший в комнату, облегченно вздохнул:
– Вернулся! Спасибо, Великий!
– Но как ты определил?
– удивилась Вилья,
– Порозовел наш Джас, значит, будет жить!
– Пойду, сыну скажу, - заторопилась Вилья.
Сын от радостной вести, уже назавтра смог встать и цепляясь за стены, добрести до Джаса, чтобы самолично убедиться, его отец не лежит бездыханным, а просто спит.
Джас приходил в себя очень медленно и тяжело, сначала мог едва пошевелить глазами, чему очень обрадовался сидевший возле него усталый Юнчи.
– Джас, я рад, что ты выкарабкался! Давай я тебя попою и пойду, тоже отосплюсь, годы мои немолодые дают о себе знать.
Джас потихоньку выпил эту неприятную на вкус жидкость, устало усмехнувшись про себя:
– Дожил вот, как маленького, из поилки поят!!
Допив, тревожно уставился на Юнчи.
Тот понял, что хотел сказать Джас.
– Жив, жив наш мальчик. Приходил к тебе, да ты спал больше суток.
Джас благодарно взглянул на Юнчи и опять уснул. Первые три дня он только пил эту горькую жидкость и опять засыпал, смутно осознавая, что возле него всегда кто-то есть, а вот кто, не получалось разобрать, засыпал.
В этот раз он проснулся каким-то более бодрым и, открыв глаза, удивленно уставился на сидевшую возле него какую-то не такую женщину - не видел он раньше таких. Разрез глаз, цвет волос, овал лица - все было непривычным. Женщина, увидев, что он проснулся, улыбнулась и произнесла, немного неправильно, вернее непривычно:
– Доброго дня, Джас! Мы все рады, что ты жив!! Ах, да, я Лена - жена Людига и мама вот этой егозы, -послышался стук двери и быстрый топот детских ножек.
– Мама, Ас проснулся?
– Спросил звонкий детский голосок, где-то уже слышанный Джасом.
– Да, поздоровайся с дядей.
Лена взяла на руки симпатичную девчушку, которая с интересом уставилась на него глазами Людига.
– Дядя Ас, ты зачем долго болеешь? Надо ножжками ходить, лежжать скуучно.
Джас слабо улыбнулся, а девчушка протянула пухленькую ручку и погладила его по щеке:
– Ты папа Сяя?
Джас кивнул, желая про себя чтобы она подольше не убирала свою ладошку, не было у него никогда на лице маленькой ручки, а так приятно.
– Дочка, скажи дяде Асу, как тебя зовут, он же не знает!
– Я Люба-Голуба, мой папа Людиг, класивый и бошшой! Ты пидёшь ко мне домой?
Джас опять кивнул.
– Всё, я ухожжу, пока !
Малышка пыхтя подлезла к его щеке, звонко чмокнула, тут же ужом вывернувшиь из рук Лены, побежала куда-то, звонко крича:
– Люба к Сяю побежжит!
Через пару минут опять стукнула дверь, вошел бодренький уже сын с девочкой на руках.
– Отец!
Джас не понял, подумал, что ему показалось. Сай отдал малышку Лене, они пожелали Джасу побыстрее выздороветь и вышли, сын присел, взял его за руку: