Тангейзер

Рыцарь с трудом снял обеими руками шлем, на котором остались следы ударов острых, но легких сарацинских мечей. Немолодой, как уже понял Тангейзер, с усталым лицом и кровью на левой брови, однако глаза острые и живые, тяжелая нижняя челюсть с сильно выдвинутым подбородком, высокие скулы и бешено раздувающиеся ноздри.

– Герцог Фридрих, – произнес он просто, – из рода Бабенбергов. Мы ехали с Куртом, моим оруженосцем… как вдруг на нас напали!

Тангейзер покачал головой.

– С вашей стороны было очень неразумно пускаться в путь только вдвоем.

Герцог возразил:

– Я слышал, наш император заключил с султаном мир!

– Не только мир, – ответил Тангейзер, – но поддерживает и личную дружбу. Однако, как вы могли бы догадаться, ваша светлость, не все этому миру рады как в Европе, так и в арабском мире.

Герцог вздохнул:

– Теперь вижу.

– Но особо не тревожьтесь, – сказал Тангейзер. – Я сообщу императору о нападении, тот скажет султану… Если этих людей отыщут, их повесят.

– Слабое утешение, – ответил герцог с горечью. – Этот храбрый юноша погиб.

Тангейзер оглянулся, Райнмар опустился на колени у тела оруженосца герцога и шепчет молитву, сложив ладони у груди.

Он перекрестился.

– Все под Богом ходим. И все в руке Господа.

Герцог перекрестился тоже.

– Аминь.

– Езжайте со мной, – предложил Тангейзер. – Мы доставим вас в лагерь, а оруженосца мы похороним. Вы еще не были у императора, своего тезки?

– Ехал к нему.

– Я проведу вас, – сказал Тангейзер, он чувствовал ликование, есть повод снова появиться перед императором и постараться, чтобы тот его запомнил получше. – Вы прямо из Австрии?

– Да, – ответил герцог и добавил, словно защищаясь от неких обвинений: – но я оставил хороших управителей.

– Не сомневаюсь, – ответил Тангейзер. – Бабенберги всегда отличались здравомыслием и скрупулезной точностью.

Герцог снова оглянулся на оруженосца своего спасителя, тот все еще на коленях и читает над мертвым заупокойную.

– Не думал… что его придется оставить в этих песках.

– Не убивайтесь, – сказал Тангейзер мягко, – сейчас он входит через Господни врата, ангелы Божьи принимают его ласково.

– Надеюсь, – сказал герцог. – Он был предан и… просто хорош.

– Его примут, – повторил Тангейзер. – Еще неизвестно, примут ли так нас.

Герцог сказал со вздохом:

– Вы правы, дорогой друг. Он погиб красиво, защищая своего сюзерена. На небесах ему будут рады, а на земле я сам позабочусь о его родне… Помогите мне только поймать моего коня, а то слишком уж испугался их диких криков, вряд ли подойдет…

Тангейзер свистом подозвал своего коня, тот подбежал веселый, бодрый и послушный, герцог уважительно покрутил головой, Тангейзер повел своего четвероногого друга к убежавшему коню герцога, прячась с другой стороны.

Пока кони обнюхивались, Тангейзер ухватил повод, конь попытался рвануться, Тангейзер с укором погрозил ему пальцем.

– Теперь уже поздно. Рыцарский конь, как и его хозяин, должен с достоинством признавать поражение.

Райнмар завалил тело оруженосца камнями, чтобы погибший красивой смертью не стал добычей хищных зверей, так объяснили опечаленному герцогу, хотя они с Тангейзером обменялись понимающими взглядами.

Ночью гиены все равно разбросают камни и доберутся до трупа, но мертвому все равно, душа верного оруженосца уже наслаждается счастьем в небесном чертоге, но герцогу лучше не знать довольно жестоких местных реалий.

Вечером герцог сам вошел в шатер, где расположились Тангейзер и Райнмар, теперь он уже без доспехов, но выглядит так же подтянуто и собранно, словно готов ринуться в бой в любое мгновение.

– О, – сказал он, – у вас тут уютно.

– Мой оруженосец старается, – объяснил Тангейзер. – Он у меня… домашний такой. Садитесь вот сюда… Это почти кресло!

Герцог усмехнулся, сел с осторожностью, снова улыбнулся.

– В самом деле уютно, – повторил он. – С императором мы общались довольно долго… Сперва, конечно, о германских делах и трудностях в Священной Римской империи… потом поговорили, что здесь любопытного и почему.

Тангейзер сказал почтительно:

– Император знает больше, чем сто мудрецов!.. К нему приезжают ученые мужи из синагог и арабские муфтии из своих центров, они долго разбирают темные места из Ветхого Завета и Корана, а потом с такой же легкостью занимаются вообще непостижимой для меня… как ее… ах да, алгеброй!.. Язык сломаешь…

– Император и мне объяснял, – признался герцог, – но я, честно говоря, так ничего и не понял. Он сказал, что это ничего, завтра он может объяснить все снова…

– Хорошо быть герцогом, – ответил Тангейзер.

Герцог кивнул.

– Да, бывают и преимущества. Хоть и хлопот больше, чем у фрайхерра… вы ведь фрайхерр?

– Всего лишь, – ответил Тангейзер.

– Увы, – сказал герцог, – графом я вас сделать не могу, но вот подарить пару деревень… У вас где поместье?

– У меня его уже нет, – ответил Тангейзер.

Герцог спросил встревоженно:

– Что случилось?

Тангейзер сдвинул плечами.

– Ваша светлость, хорошие доспехи, настоящий рыцарский конь, меч и копье стоят дорого!.. Пришлось продать, иначе мне всю жизнь бы торчать в своем медвежьем углу. А так я здесь, вижу дальние страны, о которых раньше только мечтал…

Герцог подумал, посмотрел на него исподлобья.

– И не жалеете о потере?

Тангейзер подумал, ответил честно:

– Конечно, жалею. Но в одной ладони два яблока не удержать. Приходилось выбрать: либо – либо.

– Но сейчас, – спросил герцог, – если бы была возможность снова сменить коня и доспех на свадьбу… как бы поступили?

– Отказался бы, – ответил Тангейзер без колебания. – Мне пока нравится ехать и ехать, рассматривая новые страны, народы, удивляться иным обычаям, слушать странно звучащие языки… Потом да, конечно, я хотел бы вернуться в свое поместье. Но, увы, придется идти на службу к лорду, который не растратил, как я, землю и поместье.

Герцог не сводил с него острого взгляда.

– Мне нравится, – сказал он неожиданно, – как вы рассуждаете, фрайхерр. Ехать по странам и смотреть – прекрасно, но это путь вечного учения, однако когда-то нужно остановиться и либо работать, либо других учить. А если всю жизнь учиться самому… какая от вас польза? Господь не любит пустоцветов.

Тангейзер ответил вежливо:

– А мне нравится, как говорите вы.

Герцог кивнул, откинулся на спинку кресла, но все так же не сводил с Тангейзера испытующего взгляда.