Танго алого мотылька
Шрифт:
– Да, я хотел поговорить с тобой наедине.
Кирстин кивнула.
– Есть какой-то заказ?
– Не совсем, – Огилви порылся в портфеле и положил на стол конверт. – Вот. Мой друг, Уильям Доррет, работает в Лондонской Национальной Галерее. Кроме того, он практик и ему нужен помощник в апреле на несколько дней. Он готов подготовить запрос на практиканта от лица Национальной Галереи, но просит, чтобы я посоветовал ему кого-то, кто достаточно обязателен и не задирает нос. Я подумал о тебе.
Сердце Кирстин гулко стукнуло о рёбра.
– Уильям Доррет? – уточнила она. – Я видела
– Затем же, зачем и всем. Подготавливать эскизы, делать первые слепки. Правда, есть одно, но – он не сможет оплатить жильё.
Кирстин молчала, почти что ощущая, как щёки заливает огонь.
– Деньги у меня есть, – наконец сказала она, и после долгой паузы Огилви озвучил за неё:
– «Но»?
– Но…
Кирстин умолкла и покосилась на телефон. Она почти что уже решилась ответить согласием на предложение Охотника. В конце концов, с друзьями она виделась не в последний раз, а шанс увидеться с человеком, который в последнее время занимал все её мысли, мог и не выпасть снова.
Она опять вспомнила ту мимолётную встречу в магазине в Глазго, когда решилась подойти к тому, кто её заинтересовал – но не решилась пойти до конца.
«Сказала А, говори Б», – неоднократно повторяла Кирстин себе.
Но практика в Лондонской галерее под руководством Уильяма Доррета…
Кирстин вздохнула.
– Я согласна, – сказала наконец она.
– Ты говоришь так, будто я заставляю тебя идти на эшафот. Вообще-то, такой возможностью с удовольствием воспользуется любой другой.
– Нет-нет, – поспешила возразить Кирстин, – я очень благодарна вам. И я в самом деле рада. У меня были некоторые планы на пасхальные каникулы – но я понимаю, что ради такого случая их стоит отложить.
– Именно так, – сухо сказал Огилви, и Кирстин осталась под впечатлением, что тот обиделся на неё. – Что ж, тогда для оформления документов обратись в деканат. Мой друг возьмёт на себя внешнюю часть.
К кампусу Кирстин двигалась в тоске. Белые хлопья снега падали ей на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.
Вздохнув, она рухнула на скамейку, когда та оказалась по правую руку от неё, и достала телефон.
«Извини… – набрала она, – я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».
«Твои друзья?» – почти сразу высветился ответ.
«Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».
Молчание затягивалось, так что Кирстин показалось, что собеседник тоже ей недоволен, но она не собиралась отступать.
«Я даже имени твоего не зна…» – набрала она зло, но «отправить» нажать не успела, потому что пришёл ответ:
«Ты увлекаешься живописью?»
Кирстин стёрла набранные в запале слова.
«Вроде того», – вместо этого набрала она.
На какое-то время наступила тишина.
«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»
«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» – уточнила Кирстин, не до конца веря в то, что дело может разрешиться
так хорошо.«В Британский. Я приеду в Лондон на пару дней, у меня всё равно намечались там дела».
Вот теперь сердце Кирстин забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.
«Хочу…» – только и написала она.
«Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в кафе Founders Arms».
Кирстин вскочила со скамейки и ударила ногой по сугробу, не зная как ещё выразить охватившую её радость.
– Да! – выдохнула она.
И только теперь поняв, что находится в парке абсолютно одна, а Охотник сейчас далеко-далеко, торопливо набрала.
«Я постараюсь».
«Напиши, когда будешь выезжать».
На вечеринку Кирстин не пошла.
Воспользовавшись тем, что осталась одна, она зажгла в комнате свечи и, приготовив грог, разлила его в два стакана – один поставила перед собой, а другой – на дальний конец стола, и там же положила телефон.
Она зажгла свечи и едва успела чокнуться сама с собой, когда телефон издал негромкое: «пилик».
Кирстин потянулась, открывая браузер, и расплылась в улыбке: на неё смотрело огромное алое сердце, медленно отстукивавшее какой-то ритм. Под сердцем была ссылка, и, нажав на неё, Кирстин услышала:
« I wanted to be
For the rest of my life
To be your happy valentine»
Кирстин рассмеялась. Хотела было послать что-то в ответ, но передумала и просто написала:
«Один из нас точно сошёл с ума».
«Просто мы давно уже должны были встретиться, вот и всё».
Кирстин помолчала. Она попыталась представить себе, чем занят сейчас её собеседник, и ей стало вдруг грустно.
«Спорим, ты сейчас не один», – написала она.
Молчание длилось несколько секунд, а затем пришёл ответ:
«Нет. Здесь куча людей, дым от сигарет такой густой, что не продохнуть, и, похоже, что я проторчу здесь всю ночь. Но я думаю о тебе».
Кирстин слабо улыбнулась.
«Я буду ждать встречи с тобой», – написала она и отложила телефон.
– Если вы закончили говорить со своим адвокатом, мистер Мерсер, я попрошу вас отдать мне телефон.
Рей улыбнулся и покачал головой, на ходу одним пальцем отключая аппарат.
– Это исключено, лейтенант. Видите ли – мне не очень хочется, чтобы вы совали нос в мою личную жизнь. По крайней мере, пока не получили ордер на мой арест. Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? – улыбка не сходила с его лица.
Лейтенант Торренс, стоявший у него за плечом уже несколько часов, склонился к уху Реймонда и по слогам произнёс:
– Где. Ханна. И Марта. Клерссен. Мерсер. Я. Задал. Вопрос.
Реймонд повернулся к нему и выдохнул прямо в лицо.
– Я вообще не знаю этих имён.
– Не валяй дурака! – процедил Торренс и сунул фото близняшек ему под нос.
Реймонд повёл плечом.
– Кого-то напоминают. Ну и что?
– Ну, хорошо, – Честер Торренс улыбнулся, но – хотя и не так легко, как сидевший перед ним молодой человек – но позиции не сменил. —Тогда мы будем искать. И, уверен, что-нибудь найдём.