Танкисты Великой Отечественной (сборник)

Под оружейный залп солдат

к 55-летию Победы

Прошло полвека и пять лет, как мы Победу одержали, спасли народы от всех бед, что им фашисты причиняли. Итак, идет за годом год, из юношей мы стали деды, но в памяти хранит народ и горечи, и блеск победы. Все наносное время спишет, историки святого рода, и на скрижали златом впишут величье подвига народа. Друзей своих мы помним боевых, в одних атаках павших с нами, — красивых, храбрых, молодых, совсем не тронутых годами. В кровопролитнейших боях, в те дни, когда мы отступали, погибших воинов своих мы хоронить не успевали. С войны прошли десятки лет, но и в лесах, и средь болот, останков воинов, то не секрет, лежит без знака тысяч восемьсот. Лишь поисковые отряды из добровольцев-патриотов через чиновничьи преграды останки ищут на болотах. Найдя, в гробы их помещают, готовят крест с табличкой дат и с почестями погребают под оружейный залп солдат. Спасибо им от нас большое за благороднейший их труд! За их деяние святое они в историю войдут! Земля от горя содрогалась, от слез несчастных матерей, но это мало волновало бездушные сердца вождей. Что значит «без вести пропал», штабник сказать не потрудился — или к врагу он в плен сбежал, или от бомбы испарился? А их — пропавших без вести — мильоны! Особо в матушке-пехоте! Шли в бой полки и батальоны, а возвращались — только роты! Их окружили подозреньем, как будто сами они в плен сбежали, и относились к ним с презреньем — а люди храбро воевали! Волненья наши, радости и беды, потомок наш с трудом поймет, и этот грозный День Победы, как всё, в историю уйдет. Давайте выпьем мы за тех, кто смертью храброго погиб! Еще за тех, кто, выжив в схватке, в себе суть мудрости постиг! Еще за тех, кто помогал, — за них, кто, отметая беды, буквально всем войска снабжал! За нашу общую победу! 2000 г.

Не робей, ветеран!

Не робей, ветеран, не робей, хотя жизнь нелегка и сурова, сам себя никогда не жалей, тогда силу почувствуешь снова! Ты пережил и не сломался, а были голод, раны, смерти, беды! Однако ты не поддавался — и выдюжил до Дня Победы! Немало верст ты прошагал по трудным фронтовым дорогам, и на ходу-то засыпал, но шел и шел вперед ты, слава богу. Винтовку нес, само собой, а то тащил и пулемет, и смерть кружила над тобой и дни, и ночи напролет. Ты еле ноги выдирал из хлюпкой грязи в темноте, но от других не отставал, предчувствуя атаку на заре. А на рассвете грянул бой! Патроны кончились — есть штык! Ты радовался, что живой, хоть видеть смерть уже привык. И снова двигался вперед, где по-пластунски, где бегом, судьбы не зная наперед да и не думая о том. Кто уцелел, а кто и нет, еще и на чужой земле, о том напишут, не секрет, холодный текст его семье. Ты пол-Европы победил, врага крошил сверх сил своих! И три медали получил за столько же и ран твоих. С зеленой торбой вещевой, с винтовкой старой на ремне ты по Европе шел пешком, гордясь победою в войне. В теплушке ехал ты домой, спокойно глядя в потолок; лишь радость встречи вез с собой да свой солдатский котелок. Теперь все это позади, как будто давний страшный сон. Так не сдавайся, а живи весне той майской в унисон! Побольше двигайся, ходи, зарядку делай каждый день и за здоровьем сам следи, не допускай к здоровью лень. К врачам дорожку позабудь, пилюли тоже позабудь, ты от природы все бери: листок, и травку, и цветок. По праздникам и водку пей, как те сто граммов фронтовых. Но в будни зря ты пить не смей при обстоятельствах любых. На праздниках будь веселей, и не чурайся плясок, танцев. А утром долг свой разумей: готовь из правнуков спартанцев. Завоевал ты право жить не меньше девяноста лет, но надо ДОБЛЕСТЬ сохранить и вечной ДОБРОТЫ завет! Ты не завидуй богачам, которым миллиарды милы, и новым русским фирмачам, богатство им не взять в могилу. Ведь прежде русские-то меценаты приюты строили и храмы, хотя мильярдов не имели; и были вежливы, не хамы. Теперь себе лишь дачи строят и «мерседесы» покупают, по-дикому за рынки спорят, друг друга даже убивают. Святые чувства попирают, имея к доброте склероз, и блага с жадностью хватают, не видя горьких вдовьих слез. А ты веди себя спокойно, смотри без злобы на дельца: все рассосется произвольно и станет на свои места. Тебя мутит от хулиганства. А пьянство, воровство, разврат! Как следствие, повсюду хамство и уши режет русский мат. Не осуждай! Ведь те виновны, кто это чадо породил, потом забыл дитя родное и долг родительский пропил. Спроси себя когда-нибудь: жизнь повторил бы, как прошел? Ты выбрал бы тот самый путь, который раз уже пролег! Будь добр ко всем возле себя, не злись, не помни оскорблений. Ты лучше сохрани себя до девяноста! И беги без сомнений! Будь чисто выбрит и опрятен, держись как следует, следи за тем, чтоб внешний вид твой был приятен и импонировал другим. Под взглядом трепетным от них не удаляйся без оглядок, тогда ты нежных чувств своих жене добавишь на порядок! Не робей, ветеран, не робей и к обрыву коней не гони, ты в гостях на Земле, так живи веселей, бог дарует нам годы и дни! Не печалься, что нас забывают, нас закрыли две чуждых войны. В День Победы ведь нас вспоминают как защитников нашей страны. Давай выпьем по чарке, мой друг, за любовь к Нему, веру в людей, за природу святую вокруг, за девиз наш с тобой: «Не робей!» 1997 г.

Дмитрий Лоза Танкист на иномарке

От автора

В годы войны союзники по антигитлеровской коалиции поставляли в Советский Союз по ленд-лизу различную боевую и транспортную технику. Я один из тех, кому судьба предначертала стать танкистом-«иномарочником» — воевать почти два года против немцев, а затем и японцев сначала на английских «Матильдах», а затем на американских танках «Шерман» М4А2, который экипажами был ласково назван «Эмча» (по двум первым знакам буквенно-цифрового обозначения). Именно этими танками, начиная с конца 1943 года, укомплектовывались бригады 5-го (с октября сорок четвертого года — 9-го гвардейского) механизированного корпуса, который участвовал в Корсунь-Шевченковской, Яссо-Кишиневской, Будапештской, Венской и Пражской наступательных операциях, а в августе — сентябре сорок пятого года в составе войск Забайкальского фронта корпус громил Квантунскую армию на китайской земле.

Часть первая На западе

Расплата через годы

Начну я свой рассказ с послевоенной зимы сорок седьмого года. Шел второй холодный период моей службы на 74-м разъезде Забайкальской железной дороги. Я уже подал рапорт на поступление в Военную академию имени М. В. Фрунзе и ждал вызова на вступительные экзамены.

В один из февральских дней неожиданно раздался телефонный звонок начальника службы «Смерш» нашей 46-й танковой бригады гвардии капитана Ивана Решняка, бывшего, как и я, ветераном части, воевавшим на Западе и Дальнем Востоке. Надо отметить, что этот карающий орган возглавлял замечательный человек, отзывчивый товарищ, с которым можно было решить любой вопрос. Его по-настоящему уважали, а не боялись танкисты всех рангов.

— Дмитрий, зайди, пожалуйста, ко мне!

Иду и думаю: «Зачем я ему понадобился? Может, что-то связано с рапортом на учебу?..»

Встретил меня с улыбкой, крепко пожал руку и сразу перешел к делу:

— Ты, Дмитрий, помнишь, у тебя в сорок третьем году в роте был командиром танкового взвода старший лейтенант Сергей Орлов?

Его вопрос меня очень удивил.

— А откуда тебе, Иван, об этом известно? И почему ты интересуешься этой личностью?

— А он совсем недавно объявился. Живет на Украине. Вот послушай, какая информация по нашим каналам пришла в бригаду. Просят тебя подтвердить рассказ Орлова…

В конце сорок шестого года старший лейтенант Орлов пришел в местный военкомат, предъявил удостоверение личности военного образца, которое ему удалось сохранить в немецких лагерях, и поведал следующее:

«Во время боев под городом Рославль Смоленской области в сентябре сорок третьего я был командиром танкового взвода первой роты, командовал которой Дмитрий Лоза — командир первого батальона 233-й танковой бригады механизированного корпуса. Мой английский танк „Матильда“ был подбит. Экипаж погиб, а я сам, тяжело раненный, попал в плен.

Я находился в нескольких фашистских концлагерях. В марте сорок четвертого года я с группой, состоящей из семи военнопленных, совершил побег. Нас преследовали. Четыре человека погибли, но троим удалось уйти. Оставшихся в живых я провел через линию фронта и остался жить на Украине, а два моих солагерника уехали домой. Адреса имеются.

В связи с тем, что у меня после тяжелого ранения нога не сгибается, в армию меня больше не призывали».

На вопрос: «Почему он — офицер — почти два года молчал, не являлся в военкомат, чтобы рассказать все это?» — старший лейтенант ответил: «Я плохо себя чувствовал, не думал, что долго проживу. Очень беспокоила рана. Больше скрывать свое прошлое нет сил. Пришел рассказать всю правду о себе. Вам решать мою дальнейшую судьбу!..»

Я слушал исповедь Орлова, а на душе кипело. Говоря о своих «бедах», бывший мой сослуживец надеялся, что после многолетней кровавой войны не осталось в живых ни одного свидетеля — офицера или сержанта — танкистов «первой огневой линии». Разве могли они уцелеть в такой сече на танках «Матильда»? И эта уверенность его крепко подвела. Остались свидетели. Мы знали всю правду тех боев под Рославлем. И как вел себя в них бывший командир взвода…

— Что ты скажешь, Дмитрий, на услышанное?

— Вот мудак! Вот сволочь — какую побасенку придумал! — еле выдавил я из себя.

— Что так? Чем он тебя обидел?

— В этой басне одно верно: место и время боев, номер части и подразделения, в которой он тогда воевал. Да и мое звание, фамилию и имя, сука, не забыл. Все остальное — сплошное вранье…

Наша 233-я танковая бригада 17 сентября была введена в бой на правом берегу реки Десна. Наступление на Рославль развивалось медленно. Во-первых, противник сопротивлялся отчаянно, а во-вторых, танки «Матильда» для действий в лесисто-болотистой местности оказались абсолютно непригодными. Эти машины предназначались для использования в пустынях Африки. Какая «умная голова» в Москве решила их сюда направить — осталось загадкой. Дело в том, что у названного английского танка ходовая часть полностью закрыта фальшбортом с рядом «окошек» небольшого размера в его верхней части. В пустыне через последние с траков свободно сыпался песок. В смоленских лесах и болотах за фальшборты набивалась грязь и корни деревьев. Гусеницу практически заклинивало. Даже мотор глох. Приходилось через каждые 4–5 километров останавливаться и очищать ходовую часть ломом и лопатой.

Так вот 18 сентября во второй половине дня мы подошли к деревне Гобики, что в 37 км восточнее Рославля. Десантники при поддержке танков моей роты овладели частью Гобиков, но вторая половина деревни, расположенная на взгорье, оставалась в руках гитлеровцев. Наличными силами выбить их оттуда не удалось…

Во время атаки по низине в одном из огородов танк Орлова засел, да так, что самостоятельно выбраться уже не смог. При попытке подать ему буксирный трос эвакуационная группа была накрыта минометным огнем. Ранило двоих. Пришлось оставить эти попытки до наступления темноты, когда должны были подойти подкрепления из других подразделений бригады…

Я приказал Орлову занять круговую оборону вокруг «Матильды», поддерживать со мной непрерывную радиосвязь и ждать прихода ночи. О том, что все им было в точности выполнено, доложил радист сержант Павел Нижник, дежуривший у радиостанции…

В сумерках подготовили длинный буксир, состоящий из нескольких соединенных танковых тросов, которым намеревались вытащить «Матильду» Орлова. Однако, пока мы были заняты подготовкой к операции, в районе застрявшего танка поднялась стрельба. Пулемет «Брен» зашелся необычно длинными очередями. Пальба как внезапно вспыхнула, так и прекратилась.