Тара

Но, как ни красив был неожиданный концерт, маринисты надеялись поспать. В обнимку с постелями все постепенно перекочевали в заваленный снаряжением пластиковый домик, где и проспали спокойно остаток ночи.

Утром прилетели геологи.

— Ба, что за потрясающая постройка? — восхитились они, обходя третий склад. — Экая, право, стильная конструкция. Да вы тут уже историческими памятниками обзавелись, не то, что мы, бескультурщина.

Кто из них ляпнул про келью святого Круахана — история умалчивает, хотя название прилепилось именно тогда. Музыка, хоть и шедшая на убыль, была прослушана и признана почти что католической литургией. Было в ней, действительно, что-то от органа.

Наслушавшись, геологи рассыпались по обрыву и пустили в ход инструменты. Уже через пару часов маринистам предъявили результаты сканирования скал. Естественная пещера со входом ниже кромки моря. Вода отступает в самый низкий отлив, когда луна проходит по близкой части орбиты, и при сильном западном ветре в щелях скалы создаётся резонирующая тяга. Вполне такая органная система, слегка слышимая, если стоять просто на скале, и сильно отдающая в сводчатый потолок склада.

— Достопримечательность у вас, братцы, знатная, — сказал старший геолог, забираясь во флайер. — Не вздумайте эту келью разбирать. Дети нас не простят. И, будьте добры, регистрируйте периодичность и громкость. Сопоставим потом с метеорологическими данными.

Как только до побережья дотянули сеть связи, маринистов осадили запросами на ближайший концерт.

— Собственно, вот и всё.

— А Круахан?

— Историю к вещи придумать легче, чем вещь к истории. — Я пожал плечами. — Келья есть, литургия есть — осталось сочинить человека. Вот и всё. А тут ещё вторая волна пришла, им, пока из русского и гэльского тариен не сложился, вообще толком никто ничего объяснить не мог. Может, кто-то из старожилов байки травил, а ему поверили… То-то и оно, что уже неизвестно.

— А я тоже слышал, что келью построили ещё до прихода ирландцев, и удивлялся, что это русские католиком так прониклись? — подтвердил бритый.

Я сложил руки перед собой и посмотрел на Мёрфи. Мёрфи помрачнел и откашлялся.

— Может, завтра? — Он посмотрел на меня, в тарелку… Снова на меня.

Развеселившиеся от моего рассказа люди как-то притихли.

— Что так? — осторожно спросил я.

— М-да. Пошли ко мне. Не та это история, чтобы лишний раз народ грузить. Хотя… Помянемте Валеру, ребята.

Самогон был тихо разлит в стаканы, в том числе и в мой (отказываться не приходилось и думать), все выпили в тишине.

— Ну, вы тут сидите, — сказал Мёрфи. — А я пойду, отвечу парню.

И уже у него в комнате, аккуратной, тесной комнате друида, привыкшего проводить но полгода вдали от семьи и заботиться о себе самостоятельно, мы сидели — я за столом, он на постели. Реальная подоплёка легенд часто бывает… вот такой. Скорее грустной, а то и отталкивающей. Не мне судить, что нужнее людям — сказка или правда. Но мы должны иметь возможность выбирать. Затем я, собственно, и приехал на север.

— Да никто вообще ещё не знал, что ши-волки здесь охотятся такими огромными стаями. Потом подняли земные данные — всё то же самое. Чем дальше на север — тем больше особей в группе. Другие условия, другое поведение. В общем, мы с Риком наскочили на эту стаю совершенно случайно. Нам бы затаиться и переждать, но они были далеко, а скалы — близко…

…Нога соскользнула по камню вместе с оборвавшимся стлаником. Боль была такая, словно голень проткнуло насквозь. Джош рывком высвободил ступню из щели между валунами и с холодной отстранённостью смотрел, как штанина набухает кровью. «Открытый, похоже». Валерик, бежавший за Джошем следом, встал на колени и разрезал штанину. Кость, вспоровшая кожу, была розовой и небольшой. Кровь опутала голень древовидной сеткой струек. «Интересно… Должно ведь быть больно». — медленно подумал Джош.

— Чёрт, — сказал Рик, оглянувшись. — Нам бы пятнадцать минут… Извини, Джош.

И он исчез среди валунов. На гребне холма показались первые звери.

Джош сидел, вытянув сломанную ногу, и с отвращением смотрел на набегающую стаю. Часть ши-волков промчалась мимо по горячему следу. Жаль. Если бы задержались все, Рику было бы проще. Один зверь подошёл поближе, безо всякого страха лизнул свежую кровь на голой ноге. И отчаянно закашлялся.

Джош с интересом наблюдал. Он, конечно, видел ши-волка, попытавшегося съесть овцу. На овечью шерсть у ши-волков сильнейшая аллергия. С крапивницей по всей глотке. Что бывает с местными хищниками от человеческого мяса, установлено пока не было.

Ещё пара волков внимательно обнюхала, лизнула, один даже немного прикусил (Джош сморщился, но перетерпел). Наконец человек был официально признан несъедобным. Звери постепенно, один за другим, ушли.

Джош повеселел и потянулся за телефоном.

Рик не отвечал.

Флайер с базы примчался даже не за пятнадцать, а за семь минут. Джоша забинтовали и осторожно подсадили в кабину. Они торопились: телефон напарника продолжал молчать.

Спасатели нашли то, что от Рика осталось, в двухстах метрах. Правда, есть его, как и Джоша, ши-волки не стали. Так, растрепали от обиды.

— Понимаешь, запахи гормонов страха у нас и местных животных похожи. Ничего я объясняю, для небиолога понятно? — спросил Мёрфи, остановившись посреди комнаты. — В принципе, мы для них даже съедобны, только вкус непривычный и аллергенно очень — ну, так же, как и многие местные виды — для нас. Почему мы коз не разводим? Дохнут. А овца ничего, притерпелась. В общем, мы спокойно могли им дать себя обнюхать, как сейчас каждый ребёнок делает. Просто не бежать.

Он прошёлся мимо кровати, обхватив себя руками. На меня он не смотрел — словно и вовсе забыл, что я тут сижу.

— Валерика жалко. Мало того, что погиб глупейшим образом, так ещё и ославили… Откуда мне знать, как я бы на его месте поступил? Наверное, остался бы.

А может, и нет. Страх — такая штука, может затопить, и если некому по голове треснуть — всё, пропал человек.

Он махнул рукой и резко, как подломленный, сел.

— Я понимаю, сказка правильная получилась. И в том смысле, что учит товарища не бросать, и в том смысле, что от Дикой Охоты бегать — последнее дело. Но называть это «правосудием ши» — просто… нечестно. Я бы этого журналиста теперь… Да ну его. Друиды все знают правду. Теперь и ты знаешь.

Я молчал.

— Давай ещё выпьем? — предложил Мёрфи. — Чаю, без фанатизма. И ночуй тут. Я-то сюда сегодня не вернусь. Из ребят в кои-то веки никто не в поле. Накачаемся и будем буянить. Опять же святого Круахана вспомним… Оно и к лучшему, может, что он наш, местный. Даже как-то симпатичнее, по-моему.

АРХИВ-5. СВОИ ДЕТИ

Всё дело в том, что настоящее может становиться прошлым по-разному. В обычной, «нормальной», настоящей жизни оно как песок или вода, протекающая сквозь пальцы: вроде здесь, тут, и осознаёшь, только когда протечёт до конца. Вот малюсенькие пальчики хватают тебя за прядь волос, вот впервые примеряются твои бусы, вот приготовлен первый ужин, пока тебя не было дома — но священник уже открыл книгу перед нею и её избранником, и побледневший муж стискивает твой локоть. Выросла.