Тара
Шрифт:
Олег тем временем удобно расположился в медцентровском кресле и принялся сканировать маринкины показатели. Ближайшая БДГ [9] — через четыре часа, так что снов Маринка не видит. И он ей, стало быть, не снится. Цикличные показатели в норме. Ближайшая овуляция через двенадцать дней. Может быть… хотя вряд ли. Не в этот раз. Лучше через годик-полтора.
Два движения мышкой — другая ячейка. Его собственные показатели — гм, да, гораздо более унылые: сердцебиение отсутствует, дыхание отсутствует — ещё бы, в пустой-то ячейке. Посмотреть бы, как там Димыч с Виктором,
9
БДГ — БДГ-фаза («быстрое движение глаз»), она же — фаза быстрого сна. Фаза, во время которой человек собственно и видит сны. За ночь эта фаза повторяется 4–5 раз.
— Олег, возвращайся в рубку, — сказал компьютер голосом капитана. — Поищем стационарную орбиту поприличнее. Обработка фотосъёмки уже заканчивается — заодно решим насчёт высадки.
На следующий день Олег вывел грузопассажирский катер из шлюза и вошёл в атмосферу планеты. За его спиной вопреки любым правилам торчали два геолога и аэролог Дима, поклявшиеся наблюдать молча и не отсвечивать.
— Чувствуешь ли ты себя игрек-хромосомой в самом носу у сперматозоида? — вкрадчиво спросил Димыч у Олега за плечом.
Олег выругался.
— Балда, — пожурил то ли его, то ли Димыча старший геолог. — Никакого уважения к моменту.
— Катер бесхвостый, — нашёлся Олег.
— А инверсионный след?
…Облака разорвались, и снизу показался лаково отблескивающий серый океан. Димыч бормотал, сверяя данные съёмки с наблюдениями, геологи молчали. Внизу прошли два каменистых острова, вода стала немного светлее, показался обрывистый берег.
— Базальт, похоже, — сказал младший геолог.
— Высоту прикинь — метров сто, не меньше. И фьорды. Прямо восточная Атлантика.
— Да, похоже.
— Плюс шестнадцать за бортом, ветер до двадцати метров, — добавил Олег. — До посадочной площадки полторы минуты — двигайте-ка к себе в отсеки, одевайтесь.
Обрывы остались позади, земля поднималась и опускалась, словно волны, наконец показался холм, который они с капитаном выбрали для первой посадки. Олег заложил аккуратный вираж и сменил тягу. Катер задрожал и деликатно опустился на ровную зелёную площадку, выпустив пробные опоры.
Вроде порядок. Олег установил основные опоры и медленно убрал тягу. Так… И всё.
Он снял руки с пульта и прислушался. В отсеках копошатся геологи и эпидемиологи, аэрологи и строители. Ждут высадки.
Олег молчал и улыбался. «Кажется, я уже немного люблю эту планету. Ну а теперь собственно оплодотворение…»
— Посадка успешная. Герметизирую отсеки, подберите ноги! Выход из первого отсека с полным мониторингом, остальные ждут в тишине. Первый отсек готов?
Через две недели Олег перешёл с орбитальных рейсов — там вполне справлялись Сергей с Макароной — на местные. Пилотировать в атмосфере в любом случае интереснее, тем более в такой ветреной. Наверху болтанка, внизу вообще может оземь приложить — Динка едва не расколотила грузовик с энергетиками и отлёживается на орбите с нервным срывом и прокушенной губой.
Олег приглядывал за погрузкой геологического оборудования (отвлечёшься — всё сложат на правое крыло), когда к нему подошёл Брагин.
— Капитан! Вы — внизу? — обрадовался Олег.
— Кстати, здравствуй, — ответил капитан и прищурился. — Когда спал?
— Вчера, — обиделся Олег. —
То есть уже сегодня. Стандартные восемь часов. А глаза красные у всех: псевдовереск цветёт — аллергия маненько.— Угум, — мрачно ответил Брагин и, похоже, что-то для себя отметил. — Скажи геологам, пусть два места вынут: мы с Лаврентьевым с вами полетим.
— Докуда? — спросил Олег. — Только до Патрикевны или до Северного поста?
Брагин поднял брови:
— Это ты гору святого Патрика так назвал?
Олег стушевался.
— Ну… так короче.
Капитан повернулся к подошедшему топографу Лаврентьеву.
— Не знаю, куда нас занесёт с этой келътовщиной. Зачем давать названия, которые коверкаются спустя три дня?
Топограф успокоительно покачал головой и свёртком распечаток.
— Что вы такое сказали Виктору Васильевичу, молодой человек?
— Про Патрикевну.
Лаврентьев засмеялся:
— Отличное название. Не расстраивайтесь, капитан, хирургия тут не нужна. Нежизнеспособные топонимы сами отвалятся. Хех! А вы знаете, что Сорникин нашёл пятый файл с упоминанием Тары?
— И? — обречённым голосом спросил капитан.
— И мы таки имеем вулканическую цепь Скарлетт О'Хара… [10] А что язык меняется… Я вчера в Лесном секторе был, знаете, что видел?
— Могу вообразить…
10
Скарлетт О'Хара — героиня романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Тара — название принадлежавшей ей хлопковой плантации.
— На доске объявление в энтомологическом лагере. Чёрным по белому написано: «Чёртовы друиды, верните использованные фотоаккумуляторы!» И подпись: «Завхоз».
— Почему друиды? — заинтересовался Олег.
— Я тоже так спросил. А завхоз мне пальцем тыкает — идут трое в зелёных маскнакидках с капюшонами, неделю не бритые, с палками, и полные банки бикарасов [11] всяких… Я еле спасся, как мне начали каких-то жужелиц совать. Друиды, точно.
11
Бикарас — в некоторых сибирских регионах так называется личинка насекомого, например ручейника, в переносном смысле — что-либо мелкое и причудливое.
Геологи тем временем со стонами разочарования выкатили из вертолёта эхобур. Лаврентьев передал внутрь распечатки и влез сам, капитан же сел в кабину рядом с Олегом.
— До Северного летим. А там возьмёшь маленький флаер и покатаешь нас немного над скальником. Никак в толк не возьму, как лучше разработку строить.
— А что там, в разломах-то? — спросил Олег, настраивая связь с кузовом. — Неужто нефть?
— Уран там. Прилично. А нефти не жди. Геологи говорят, нету её вообще. В лучшем случае в шельфе что-то высвечивается.
— Значит, так и будем на батарейках летать, — вздохнул Олег.
— Тем лучше: нечего углеводороды в дым переводить. А вот пластмассу варить придётся из отходов. Куда ни кинь — проблемы.
— А как мы всё же Пазу назовём? — вдруг спросил Олег.
Брагин усмехнулся, но ничего не сказал, потому что заработал винт и вертолёт задрожал, отрываясь от каменистой площадки.
Пять лет спустя на заседании Координационного совета планеты Виктор Васильевич Брагин заканчивал доклад: