Тара
Шрифт:
– Ну, как скажешь, – альбинос пожал плечами и упал на диван. Он скрестил руки за головой, упёрся глазами в потолок и продолжил думать о заключенной.
Аган превосходил всех выносливостью, а главное – в нём была добротная жила лидерства. Он никогда не скрывал ни лица, ни мнения, ни возможности покомандовать. Лишь после знакомства с Мюром, альбинос приобрёл сдержанность.
Командир вошёл в просторное помещение, чьи стены были украшены гобеленами цвета золота и огненными факелами. В центре комнаты стоял стол со стульями, а за ними – диван со стеллажами книг и документов. Несмотря на
Напарники всегда и во всём подчинялись покровителю, но время от времени стали вести себя достаточно раскрепощено и даже нагло, что вовсе не отталкивало Костома. Он видел них своих приемников и если бы эти двое являлись одним человеком – выбор был бы очевиден. Но пока командир не мог определиться.
– Очень хорошо, что вы здесь, – произнёс Костом.
– Что она рассказала? – тут же соскочил альбинос.
– Уже успел обо всём разнюхать, не успев приехать? – мужчина раздраженно выдвинул один из стульев и сел за стол. – Дурачит меня, словно мальчишку. Думает, что я не сломлю её? Ха! Посмотрим! Пока мне удалось выжать из неё то, что она из города Дук.
Как только Мюр услышал название городка, он замер, продолжая слушать речь вождя.
– Шла по каменистой дороге, неожиданно сорвалась вниз и очнулась где-то в лесу. Затем, пошла вдоль реки, по мосту. Там у неё закружилась голова, и вот она в реке!
– И что тут странного?
– А то, что она с того момента ничего не помнит. И притом так уверено это утверждает, что аж тошнит. Никогда не слышала ни обо мне, ни о драконах. Ничего. Пусть язык у этой лживой дряни хорошо подвешен, мне удастся раскусить Тару с костями, чего бы это ни стоило.
– Об этом я хотел поговорить, – смело заявил Аган. – Что планируется достичь, моря её голодом? Смерти? Если нужно выбить информацию, нужно, чтобы девушка осталась жива. К тому же, она во владениях Роклазара. А так как она человек, позволю себе напомнить, она в его власти, по большей части. И если планируешь от неё избавиться, не стоит делать это втихаря. У вас натянутые отношения, а в этом штабе драконоловы верностью блещут. Роклазар рано или поздно узнает о твоей выходке.
Костом следил за пылкостью его речи, движениями рук. И всё больше склонялся к тому, что альбинос больше подходил на роль наследника главы драконоловов, но нутро подсказывало отдать это место Мюру, чей холодный нрав непременно сыграет наилучшую свою роль в будущем.
– Скажи, я ведь правильно рассуждаю? – обратился Аган к напарнику, но тот не ответил. Парень не двигал глазами, хотя всё ещё смотрел на бумаги. – Мюр, ты в порядке?
– Температура поднялась. Пойду к лекарю, – сухо бросил он и буквально вылетел из комнаты. Альбинос проводил его взглядом.
– Я подумаю над твоими словами, – произнёс Костом. – А теперь, напиши пригласительное письмо Его Величеству с просьбой посетить наши скромные угодья. И добавь, что это не терпит отлагательств. Ещё, загляни на кухню, попроси Нади принести мне крепкий отвар из листьев шиповника.
– А как же девушка?
– О ней я позабочусь, но чуть позже. Иди.
Альбинос вышел из кабинета. Командир посмотрел на огонь факелов. Он поймал себя на мысли, что думает о единственном
уловимом из речи Агана слове: «выбить».Глава 9. Встревоженный прошлым
Мюр даже не думал идти в лазарет. Он шёл по коридору в сторону камеры, которую караулил здоровяк. Парень не знал, под каким предлогом заставить его открыть дверь, но нужно было это сделать, во что бы то ни стало.
Внезапно, из-за угла выскочила кухарка держа в руках чайник и тарелку с похлёбкой. Она оказалась впереди парня и шагала в том же направлении. Она шла как уточка, перекачиваясь с одной ноги на другую, и из-за этого пролила несколько капель кипятка, которые паром возвысились над холодным каменным полом. Добравшись до охранника, она никак не могла его уговорить пустить накормить девушку.
– Не кормить, не поить! Это приказ.
– А мне плевать! Не позволю ребёнку голодать!
– Ослушаешься – посадим рядом, при всём уважении.
– При всём уважении, если ты не позволишь пройти, этот чайник окажется у тебя в заднице!
– Послушай, Даля. Мне жаль это напоминать, но твои слова больше не имеют веса, чтобы ты не угрожала засунуть. Будь добра, уйди. А если что-то не нравится, приводи его сюда, чтобы он лично приказал тебя пропустить.
Кухарка не сдавалась и начала менять стратегию, но ни лесть, ни обещание о дополнительной порции еды, и даже слёзы женщины не могли сломить этого упёртого барана. Кухарка сама имела дочь и мысль о том, что она могла оказаться на месте несчастной заключенной, разрывало материнское сердце.
Мюр больше не мог терпеть унижения несчастной. Он перенял еду и чайник и повёл кухарку обратно на рабочее место, как услышал голос Тары, умоляющий подать воды. Охотник застыл, узнав голос. Перед его глазами вспыхнули воспоминания…
… Девушка бежала через лес. Её лицо было покрыто грязью и слезами. Одежда на декольте была разобрана в клочья. На груди был вырезано перевёрнутое полу солнце. Тяжело дыша, Тара наклонилась на дерево и схватилась за голову. Когда она услышала хруст – обернулась и увидела смуглого парня.
– Спокойно, я тебя не обижу. Ты ранена? Где ты живёшь?
Тара с ужасом осмотрела его одежду. Парень понял, в каком она состоянии и показательно бросил в сторону своё оружие. Затем снял с плеч сумку и бросил ей.
– Там есть вода, еда и куртка. Возьми же. Я не сдвинусь с места, клянусь.
Девушка помедлила. Она ужасно была голодна, но она взяла только куртку.
– Дай мне оружие, – произнесла Тара.
– Зачем?
– Я должна убить их за то, что они сделали!
– Кто?
– Я не знаю, кто они. Не знаю!
– Ты не справишься с ними одна.
Тара бодро ринулась в сторону ружья, который скинул парень, но Мюр её остановил. Девушка начала валиться с ног от бессилия, притом заливаясь слезами.
– Всё произошло так быстро, я не должна была убегать! Мне нужно было остаться с ним! Папа, зачем? Папа!
Мюр обнял девушку и начал успокаивать…
–… Я так не понял, кто на них напал. Какие-то люди в рясах. Я дал обещание навестить её и месяц назад, и мы виделись месяц назад. Зимой я хотел снова приехать к ней, – признался Мюр.