Тарантул

– Спокойно, хозяин, - говорил.
– Лишнее движение, стреляю.

– Смешно, - сказал я.
– А ты кто, дядя?

– Я - это я, - многозначительно захихикал и приказал вытащить из компьютерного ящика компакт-диск.

– Какой диск?
– удивился я.

– Чеченец, не валяй дурака, - предупреждающе повел дуло пистолета.

У меня был выбор: выбивать оружие сейчас или выждать более удобного расположения фигур. Я решил не торопиться. Во-первых, если бы меня хотели ликвидировать, то это уже бы произошло, как с несчастным хакером, во-вторых, такого доверчивого олуха небесного, как я, надо беречь, как достояние республики, а в-третьих, интересен сам поворот событий... Стоит пожить и посмотреть, что из этого получится.

... На затоптанном пятачке у фуршетного столика безжизненно холмились мои телохранители-тюремщики Кеша и Рома, им не повезло, они злоупотребили водочкой и утеряли бдительность, подставив бритые пустые затылки под пули. Снег впитал кровь и был неестественно порист.

– Сердито, Алоиз, сердито, - вынужден был признать решительность его действий.
– Никогда бы не подумал на тебя, холуйчика!..

– Вперед!
– двигался за мной.

– Куда, крысенок?

– К машинам. И попридержи свой язык, поганец.

– А то что, дядя?

– Пристрелю.

– Промахнешься...

– Не... Хррр!..
– услышал странный звук, будто мой бывший прислужник подавился пирожком с мухоморами.

Я оглянулся - Алоиз покачивался, хрипел, словно от удушья. На то была существенная причина: в его цыплячьей шее, пробив кадык, торчала стрела. Сгусток темной крови выпал из приоткрытого от удивления рта - и человек рухнул ниц в снежную целину.

Какие чувства испытывал я? Трудно сказать. Страха не было, удивления тоже. Приходило понимание, что я открыл ящик Пандорры, и теперь подобные летальные случаи будут происходит с регулярностью движения пригородных электричек. Кто следующий?

Между тем вокруг меня происходили интересные события: люди, похожие на легкоподвижных ниндьзя с арбалетами в руках, рассредоточились по всей дачной территории. На мою фигуру не обращали ровным счетом никакого внимания.

Я хотел обидеться, да не успел - в открытые ворота вкатил знакомый мне буржуазный "бьюик". Дверца её открылась - Арсений в армейском полушубке, в валенках и шапке-ушанке. Такую форму одежды я видел в фильмах о Великой Отечественной. Ее носили особисты НКВД. Не угодил ли я грешным делом снова в иной исторический срез? Вроде нет?

Мой старый и странный знакомый с любопытством осматривая поле боя, приближался пружинящей походкой. Улыбался как родному:

– Весело здесь у тебя, Чеченец.

– Да уж, - не нашелся, что ответить.

"Новый особист" остановился перед пронзенным стрелой Алоизом Гуськовым, одобрительно хмыкнул, пнул валенком павшего, многозначаще проговорил:

– Докрякался, гусь лапчатый, - и сделал знак рукой.

Тут же двое гибких и ловких ниндьзя обыскали труп - в мерклом свете дня блекнул золотом диск.

– Ай-яя, как некрасиво, - проговорил Арсений.
– Я ведь просил, Чеченец, быть честным малым. А ты?

– А что я? Не успел сообщить... Халдей вдруг превратился в агента 007?

– Это он умеет делать, - поправился, - умел делать.

– Старый знакомый?

– Все мы знакомы в этом мире, - ушел от прямого ответа; через диск как бы посмотрел на угадываемое в сыром небесном пространстве светило.
– Ну и что мы тут имеем?

– Не знаю.

– Таки и не знаешь?

– Нужна дополнительная дискетка, - признался.

– Что?
– его реакция была похожа на мою; правда, за голову он не хватался. Мешала шапка-ушанка.

Я объяснился как мог, в частности про разархивацию базового пакета. И был понят. Кажется, в обществе "Красная стрела" проходили азы компьютерной грамматики.

– Так, - задумался Арсений, когда выматерился, как полководец, на парадную фуражку которого сбросил свой жидкий бомбогруз голубь мира.
– А где дискетка?

Я ответил, что сам бы желал это знать. Арсений не понял - у меня нет дискетки? Нет. А где же она? Не знаю. Как это не знаю? Словом, "новый особист" решил, что я хочу его самым пошлым образом обмануть. И не успел я глазом моргнуть, как меня обыскали, скрутили и кинули в армейский "уазик", как куль с комбикормом.

Я потрепыхался, а потом успокоился, разгадав, что пока не обнаружится дополнительная и тоже проклятая дискетка, я буду жить.

Однако я не мог предположить, что жизнь моя несколько осложниться и будем менее удобная, чем прежняя.

Как и подозревал, меня привезли в знакомое местечко - на охраняемую территорию, где располагался главный штаб общества спасения отчизны "Красная стрела", основанного, по утверждению Вирджинии, офицерами ГРУ.

Как говорится, из полымя да в пламя. Проклятие! Я не мог и мысли допустить, что увечный Алоиз Гуськов... Ааа, что там говорить: сам во всем виноват! От судьбы не убежишь, если суждено получить от неё пинок, то это произойдет. Раньше или позже.

Меня затащили в шкатулку, тоже мне знакомую, где кроме стен, стола и двух стульев, прикрепленных к полу, ничего не было. По-моему, такое "хлебосольное" гостеприимство было традиционным. Для меня.

Я откровенно зевнул - скучно жить на свет, господа. Придумали бы что-нибудь новенькое, кроме, как рвать кусок из глоток. И биться в усмерть за власть. Как тут не вспомнить одну поучительную байку о... деревьях.

"Однажды они заспорили, кто из них самый главный, и решили выбрать царя-батюшку. Решили так решили. Пошли к дубу, стали его просить.

– Что?
– возмутился дуб.
– Выходит, я должен бросить заниматься устойчивостью против бурь и царствовать? Это занятие для слабохарактерных.

Тогда обратились деревья к маслине.

– Чего хотите?
– отрезала та.
– Чтобы я потеряла свою маслянистость, которая так необходима поэтам - для елейных стихов, торговцам - для перевыполнения плана, покупателям - для борьбы с артерисклерозом!.. Чтобы я вместо этого вдруг уселась царствовать? Ищите какое-нибудь другое, суетное дерево.

Делать нечего, пошли деревья дальше. Встречают пальму.

– Зачем мне власть? Разве эта власть большая, чем красота? Моя грация уже давно заслужила пальму первенства. Обратитесь к какому-нибудь другому, более тщеславному дереву.

Тогда повстречали деревья смоковницу.

– Что? Царствовать? Разве вам мало моей сладости? Зачем мне становиться царицей? Чтобы меня возненавидели все - от мала до велика? У меня нет слабости к деспотизму.

Так ходили и ходили деревья, и, наконец, пришли к кизилу. Стали его просить.