Тарантул

Все изменилось, кроме Алешки Иванова, которого даже Чеченец не в состоянии переубедить в том, что уже давно нет места романтических вздохам под липами, которые когда-то росли на пустыре, потом их пустили под нож бензопилы "Дружба", чтобы на очищенном месте воздвигнуть панельные дома для счастливого проживания трудового населения.

Эх, Леха-Леха, как жить дальше? И зачем? Лучше спать и видеть сны о прошлом. Вирджиния не дает мне такой возможности - запах кофе, сигарет и голос:

– Граф, вас ждут великие дела!

– Графиня, идите вы...
– не выдерживаю.

– Если бы я знала, куда...

– Думаете, я знаю куда, господа?
– зеваю.
– Хоть убейте, не понимаю, почему я?

– Что ты?

– В качестве коккера-спаниеля?

– Алеша, ты сколько знаешь...
– поправилась, - знал отчима?

– Не знал и знать не хочу, - отрезал и взорвался по причине того, что залил живот горячим кофейным сургучом.
– Ё-мое!.. Вы что? Все сговорились?! Ну, не знаю я ничего...

– Надо искать, - села на кровать, поджав под себя ноги.

– Ну вы, блин, даете: "искать"!
– возмутился я.
– Иголку в сене и то проще...

– Алеша, - и погрозила пальчиком.

И я запнулся, словно углядел привидение. Бог мой, я уже видел эту сцену: женщина в атласном халате, грозящая мне пальчиком и... Больше не помню, что-то она ещё делала? И это происходило то ли во сне, то ли в другой жизни?... Чертовщина какая-то?..

– Что с тобой?
– знакомый голос возвращает меня в суровую реальность быта.

– Контузия, - отшучиваюсь; как я ещё могу объяснить, почему лезут из орбит глаза?

И пока прихожу в себя, майор безопасности в милом домашнем халатике, пожимая плечами, мол, связалась на свою голову с младенцем, предлагает свой план действия: встретиться с моей мамой.

Я несказанно удивляюсь: зачем, мало ей своих забот? Надо принести соболезнования, объясняет Вирджиния, мы с ней мило так дружили. И что дальше, не понимаю я. А дальше будет видно, как сказал слепой глухому.

– Стоп!
– говорю.
– А был ли мальчик?

– Ты о чем, милый друг?

– А кто сказал, что дискета имеет место быть? Вообще?

– Лаптев и сказал.

– Кому?

– Госпоже Литвяк, а это значит всем.

– Так и сказал?
– не верю я.

– Алешка, ты даже не представляешь, что плетут мужики в койках...

И я чувствую: Чеченец заполняет мои клетки темной и неукротимой злобой и, не выдержав, выплевываю сгусток ненависти:

– Теперь понимаю, чем ты, блядь, заработала свое высокое звание...

Неожиданный и хлесткий удар по щеке ещё больше бесит Чеченца. Рыча, он заваливает женское и тренированное тело и между ними вспыхивает ожесточенная схватка. Как верно заметил поэт: "Они сошлись. Волна и камень.... лед и пламя..."

У меня возникло впечатление, что я нахожусь на пылающей в огне льдине и сражаюсь с белым медведем. За право первым зачавкать рыбину.

В конце концов победила дружба и любовь между мальчиком и девочкой. Мятный запах сбил агрессивность, и я снова превратился в Алеху Иванова. Прости, сказал своей женщине, я тебя люблю и не хочу, чтобы твоей пиз...ой пользовались, как заслонкой.

– Дурачок, - засмеялась.
– Она моя, что хочу, то и делаю.

– И почему же ты майор?

– Потому, что муж был генерал, - призналась.
– Да, и сама я вроде не дура.

– Ты умненькая...

– Ах ты, подлизуля!..

– Ааа, понравился моя язычок?..

– Ага, как перчик, ха-ха...

Все мы живые люди, включая спецагентов и гвардии рядовых (в широком смысле этого слова); все хотят получить от физических, телесных утех максимум душевного удовольствий.

Закон природы - от него никуда, мать её старушку во вселенскую кадушку!..

Только когда напольные часы пробасили полдень, мы вернулись с райских, выражусь красиво, островов любви на измаранный материк, окутанный едкими миазмами испражнений. Нет, кажется, это я увлекся красным словцом.

И этот мир тоже был прекрасен - мы выпали на крыльцо и ахнули: новый снег накрыл ели и они стояли, подсвеченные солнцем, точно хрустальные пирамиды. Меж сияющими пирамидами гуляла тишина; снег гасил все звуки и мне даже показалось, что я её вижу - т и ш и н у.

– Эгей! Сарынь на кичку!
– неожиданно вскричала Вирджиния и тишина, как птаха, метнулась в глубь леса.

Я хекнул и потрусил к заваленному снежком джипу, схожему на огромные фигурные санки. Подарочек, еть, от господина Соловьева. Расточительный у меня оказался приятель - одаривал автомобильчиками с секретками, как Дед-мороз тумаками пьяную, ик, снегурочку на праздничной елке в ДК "Серп и молот".

Ох, веселые игры у нас проходили; к примеру, можно припомнить историю с "Вольво", когда она лопнула консервной банкой от взрыва. Вот твоя смертушка, помнится, проговорил Соловей-Разбойник.

Наивные людишки; они надеялись приостановить таким образом хаотичные, как сейчас понимаю, метания идиота. Таких, как я, останавливает либо пуля, либо получасовой минет, либо доброе и ласковое словцо-ебдрицо. Так что господин Соловьев совершил печальную ошибку в своей жизни, решив сыграть на чужом поле.

Сучьи морды, то бишь предатели, надеются, что никто не узнает их роли в истории развития человечества. В этом их главное заблуждение - и поэтому раньше или позже они будут биты до состояния мешка, где плавают в кровавой каше сколки костей и утерянных иллюзий.

Пока я прогревал мотор и очищал драндулет, Верка, смеясь, забрасывала меня снежками. Я уворачивался и орал, что месть моя будет ужасна. Со стороны казалось - влюбленная парочка собирается в столицу, чтобы посетить ГУМ, ЦУМ и Мавзолей.

Потом я побегал за Вирджинией, чтобы уткнуть её голову в сугроб, но без результата - она носилась, как лосиха. О чем я ей и сказал. И получил достойный ответ:

– От лося и слышу.

Наконец праздник закончился - мы загрузились в джип и отправились в гости к моей маме, которая нас не ждала. Я хотел позвонить ей по телефону, да товарищ майор предупредила, что этого лучше не делать - всюду торчат вражеские уши. Я присмотрелся - точно за брустверами шоссе торчали уши лазутчиков и зайчиков. Вирджиния обиделась: дурачок, не понимающий всей серьезности своего положения.